– Вероника, а твоя родственница Полина, ну что была на похоронах, она ведь – психотерапевт?
– Ну, да – психоневролог в поликлинике, – подтвердила девушка, плескаясь в воде. – А что?
– Мне кажется, тебе надо к ней обратиться за консультацией. Ты много пережила в последнее время и у тебя… Как бы сказать…
– Говори как есть, чего уж. Крыша поехала! – выпалила Вероника.
– Нет, не совсем, – Глеб попытался подобрать более корректное выражение, – скажем, временное нервное расстройство.
– Может, ты и прав.
– Ну, раз, прав, пошли пить чай с вареньем. И давай сходим в магазин – у тебя в холодильнике «шаром покати».
Вероника и Глеб напились чаю, старое варенье показалось девушке безумно вкусным, оно лишь разбудило аппетит. Закончив чаепитие, Вероника высушила волосы феном, привела себя в порядок и отправилась с Глебом в ближайший гастроном «на предмет чего пожрать».
Зайдя в это дивное заведение, молодые люди сразу же вспомнили, что с «пожрать» сложно и придётся брать то, что есть на прилавках, а было на них, прямо скажем, не густо. Но всё же им перепал суповой набор из костей под названием «собачья радость», хлеб из странной муки, видимо, с добавками кукурузы или ещё чего-нибудь похлеще, несколько банок консервов, сетка подгнившей картошки и даже кочан капусты, по виду напоминающий дистрофика перед смертью.
Из всего этого нехитрого набора Глеб, как истинный русский джентльмен, приготовил щи. Блюдо получилось на редкость удачным, и Вероника уплетала его за обе щёки вприкуску с чёрным хлебом.
Налупившись щей вволю, она бросила посуду в мойку:
– Потом помою. Ну, её на фиг. Пошли лучше телевизор посмотрим, чего там, в мире твориться.
Вероника удобно устроилась на диване, прикрывшись пледом. Глеб робко спросил:
– А если я прилягу к тебе под бочок, возражать не будешь?
– Не-а. Ложись, – разрешила Вероника и призывно откинула плед.
Глеб тут же улёгся на предложенное местечко и почувствовал, как Вероничка обняла его.
От такого проявления чувств, Глеб разомлел и вспомнил о том, как они занимались любовью в стройотряде: да, будет о чём вспомнить в старости. Его охватило необъяснимое чувство, что-то вроде возрождающейся любви и жалости, точнее сказать трудно. Он обнял Веронику и страстно поцеловал. Девушка, пережившая потрясение, казалось бы, не способная на эмоции в ближайшее время, обвила его руками и ногами, да так, что Глеб чуть не задохнулся в её страстных объятиях.
Неожиданно телевизор разразился рекламным роликом, возопившим на всю квартиру:
– Если у вас проблемы в семье и с друзьями, или вы пережили потерю близких людей, или вы не уверены в себе, приходите в новый «Центр психологической разгрузки» на проспекте Мира.
Вероника ослабила страстную хватку и обомлела: Полина Разумовская восседала за роскошным столом, улыбалась, говоря заученные фразы, обещая избавить телезрителей от психологических проблем.
Смотрелась она отлично. Вероника удивилась:
– Глеб! Смотри, Полина! Это ж надо – откуда что берётся!!! Недавно в застиранной куртке бегала и в сапогах, которые каши просили, а сейчас же по ТВ красуется. Чего творится!
Полина уволилась из поликлиники, став преуспевающим психологом в коммерческом центре. Асмодей умел организовать любое дело, за которое брался – реклама была налажена, центр распиарен по ТВ, недостатка в пациентах не было, регистратура вела запись к специалистам, особенно к Разумовской.
Вероника, увидев рекламу центра, тут же набрала номер Полины. К телефону подошла Ленка:
– Алло! Леночка, а мама – дома? Это Вероника…
– А… Мама приходит поздно, вы лучше ей на работу звоните.
– Лена, я видела рекламу по телевизору…
– А… – перебила Ленка, – я её каждый день вижу – единственный способ на мать посмотреть, – сказала она безучастным тоном.
– Лен, – не унималась Вероника, – я телефон центра не успела записать.
– А… Сейчас скажу, пишите…
Вероника записалась на четверг, с одиннадцати до двенадцати. С десяти до одиннадцати утра у Полины был семейный час. Приходили в основном мамаши со своими детьми переходного возраста. В наше время всем приходится нелегко. Подростки живут в мире, который терроризируют экстремисты, взрослые живут в мире, который терроризируют подростки. Хорошо, что есть психологи, которые за твои же деньги дают тебе же советы.
Медицинский центр находился сравнительно недалеко, на проспекте Мира. Вероничка погрузилась в комфортабельную Альфа-Ромео и направилась на встречу психологическому равновесию.
Она поднялась на второй этаж, нашла двести первый кабинет. Из него вышла полная мамаша со шнурокобразным прыщавым парнем. Вероника заглянула в кабинет:
– Привет, Полина. Это я. Можно войти?
– Да, конечно. Входи, Вероника.
Кабинет психолога Полины Разумовской напоминал скорее будуар королевы матери, нежели помещение для приёма людей с психологическими проблемами. На окне красовались нежно персиковые прозрачные занавески. Стол, за которым она восседала, отдалённо напоминал рабочий, он был круглый и подходил для дружеских бесед и чаепития.
Шедевром интерьера была светло-коричневая кушетка со множеством нежно-салатовых маленьких подушечек. Как ляжешь на неё, так все проблемы – долой. Над кушеткой висела репродукция новомодного примитивиста. Что на ней было изображено, человеку с нормальной психикой понять не дано. Ну, такие сюда захаживали не часто. Вероника расположилась на диване, огляделась и приступила к главному:
– Рада за тебя. Наконец-то, ты можешь заниматься любимым делом.
– Да, времени только оно много отнимает, на ребёнка не остаётся, да и на личную жизнь тоже. Ну, это всё сантименты. Ведь ты пришла с проблемой, не так ли?
– Да… Ты права, с ней. Ты же помнишь смерть бабули… – Вероника непроизвольно всхлипнула.
– Конечно, – сказала Полина, как можно мягче. – Расскажи мне обо всём, что тебя беспокоит.
– Ты будешь смеяться, но… – Вероника замялась. – В общем, мне кажется, что я убила человека. И постоянно жду, что за мной придут либо из милиции, либо из преисподней. Вот…
Вероника перевела дух. Полина прореагировала спокойно, словно каждый день вела переговоры с преисподней.
– Ты можешь мне рассказать, как это сделала.
– Я разбирала бабушкины вещи и нашла старинную книжку. Там описывался обряд вольта. Ну, делаешь восковую фигурку… Помнишь фильм «Иствикские ведьмы», там ещё играли Сарандон, Шер, третью не помню. Зеленоглазая такая, симпатичная…
– Припоминаю: Мишель Пфайфер. Значит, ты провела этот обряд, и некто, кому ты желала смерти – умер. Так?
– Да. От сердечного приступа.
Полина задумалась, ничего подобного за Вероникой не водилось: неужели смерть Ирины Егоровны так повлияла на её психику?
– Давай, начнём с того, что ты пережила стресс. Ты прекрасно знала, что Ирину Егоровну убили. И желала смерти этому человеку, что вполне естественно. Твоя психика пребывала в постоянном напряжении и результат: она выдала желаемое за действительное. Это часто встречается. Поверь мне, ты никого не убивала, всё это самовнушение.
– Как не убивала? Я же срезала с него волосы и потом проделала так, как написано в книге, – недоумевала Вероника.
– С кого, если не секрет?
– Ну, с Петра, бандита. Он захватил бизнес «Князя», у него автосалон в Одинцово. Я его выследила, прикинулась покупательницей и заказала у него в салоне Альфа-Ромео.
– И что дальше? – Полина была явно ошарашена.
– Потом, мне пригнали машину из Италии. Денег у меня не было, и я отдала за неё две дедушкины
