десятилетия я уже провела с Полем.
Ах, моя жизнь — сплошное чудо!
Оглядываюсь назад: с тех пор, как я познакомилась с Полем, она была только прекрасной! Мы с Глорией получили дом в Пасси. Там до сих пор расположен главный офис фирмы. А все ателье и бюро — в Нормандии. Десять лет мы вели совместное дело. Потом Глория уехала с Джорджем в Америку. Ей девяносто один год. Она все еще любознательна и не утратила чувства юмора. Сейчас она гостит в Бали, у наших поставщиков. Ее письма полны идей, эскизов, узоров тканей, чертежей и я знаю, что так будет продолжаться еще долго. Глория умеет радоваться жизни. Уверена, что она доживет до ста двадцати лет.
Итак, последние двадцать три года я руковожу фирмой одна. Так, как считала нужным. Любимая работа продлевает молодость. А сомнительные сделки сокращают жизнь! Сколько раз мне предлагали рискованные дела, я всегда отказывалась! Всегда выбирала тот вариант, при котором могла спать спокойно. Расширяла фирму только на честной основе. Копила. Когда были деньги, я покупала. Ни на день раньше! Заработанное принадлежало мне, а не банку. Поэтому мне не приходилось опасаться плохих времен, поэтому работа не разрушала меня.
Кроме того, у меня перед глазами всегда был устрашающий пример: Фаусто и Одиль! «Аполл- недвижимость»! За их взлетом мы с Глорией наблюдали с большим интересом: элегантный офис на Елисейских полях, секретарши, телефонистки и прочий персонал. Они перепродавали только дорогие загородные резиденции, а если в Париже, то гигантские квартиры. Меньше трехсот квадратных метров Одиль никогда не интересовали.
Но потом начался спад. Цены были слишком высоки, никто не покупал, и парочка осталась на бобах со своими роскошными квартирами и домами.
Высокие кредиты их добили.
— Хорошо, что ты развелась, — сказала мне тогда Глория, — у меня смутное предчувствие, что он скоро обанкротится!
— Как пить дать, — поддакнула я. — Фаусто и деньги? Что может быть смешнее! Я зарабатывала, а он тратил. А теперь не зарабатывает никто! Но зато оба строят из себя мультимиллионеров!
Мы оказались правы: через два года после моего развода Фаусто обанкротился.
Бедный дядя Кронос. Он до сих пор переворачивается в гробу. Но это было еще не все.
Вскоре после банкротства, потрясшего всю отрасль, случился второй скандал: был арестован брат Одиль. Неухоженный блондин с бородой. Это обошло все газеты. У него был нелегальный тотализатор в доме, купленном Фаусто, в том самом зале с вонючим камином.
Ресторан был только прикрытием. Говорят, что он зарабатывал миллионы. И просаживал, потому что был еще и игроком. Отсюда и те огромные долги в мою бытность вместе с Фаусто.
Во всяком случае (я это узнала от Глории) Мелина была его возлюбленной. А черноволосая замухрышка, подававшая тогда Фаусто лягушек, была его женой! Еще была замешана какая-то подружка! Надо же! И как он только со всеми справлялся! Годами. Впрочем, он тут родился и знает, как это делается.
Сказать по правде, «Кофе-Аполло» чахнет. При папаше Гермесе, дожившем до ста лет и сохранявшем активность до самого конца, все шло хорошо. Но потом дело взял в свои руки Гелиос. Сразу набрал кредитов. Расширился, понастроил новых офисов — и что произошло? Во всем мире упало потребление кофе — и он остался ни с чем!
Фаусто так никогда и не женился на Одиль. Он по-прежнему не рвет с ней связи, хотя в женах у него теперь блондинка по имени Гортензия. Она талантливый дизайнер. Оба занимаются сейчас тем, на чем когда-то остановилась я: небольшими комнатками для прислуги, которые ремонтируют и перепродают.
Гортензия прилежна. Она моя клиентка. Я ей симпатизирую, и мне ее жалко! Ей всего пятьдесят, и она содержит весь клан: Фаусто, Одиль, детей. Как ей это удается — для меня загадка! Но она француженка, и у нее все спорится в руках.
Фаусто иногда заглядывает ко мне. Он все еще красив. Высокий, с непокорной шевелюрой, голубыми глазами. Только костюмов, сшитых на заказ, больше не носит. Одевается теперь как странствующий художник: синие шаровары, высокие черные ботинки на шнурках, светлая рубашка, вязаная пестрая жилетка с серебряными пуговицами, поверх — синий просторный пиджак а-ля трубочист, с торчащей из нагрудного кармана трубкой.
Странно. Я всегда рада его видеть. Все-таки близкий человек. По-настоящему мы так никогда и не расставались. Теперь, по прошествии стольких лет, когда за мной, как скала, стоит Поль, я на многое смотрю снисходительно.
Я вдруг нахожу ее прекрасной, эту типичную французскую привязанность, верность тем, кого любишь. Мне вдруг начинает нравиться, что женщину не бросают, когда появляется другая. Фаусто и меня никогда
Однако я предпочитаю быть первым номером.
На «роллс-ройсе» Фаусто больше не ездит. Теперь у него маленький белый «рено». Но «Еловый дом» — все еще его собственность. Он приглашает меня туда в гости, но у меня нет времени.
У меня масса других дел! Такое чувство, что я только-только начинаю по-настоящему работать. Мне еще предстоит долгий, плодотворный период. Я разрабатываю крупные проекты: целый отель в центре Парижа. В подвале джаз-клуб, под крышей — ресторан. И все я проектирую сама, от пепельницы до брачного ложа!
Да еще! Лолло пошла няней к Мириам. Старик и Малыш работают в фирме. Мы одна большая семья, у нас все замечательно!
Я все еще ношу золотые солнца. В ответственные дни они придают мне силу! Они экстравагантны, но серое на сером убивает дух. Художники должны сверкать. Яркие люди делают жизнь веселей.
С Люциусом и Томми я все еще дружу. (Оба то и дело женятся: у Люциуса пятая, а у Томми шестая невеста.) С Брисом я не поддерживаю отношений.
Сейчас половина третьего, мне надо торопиться. Я лечу сегодня в Женеву. По моему проекту там оформляется театр. Он должен выглядеть совсем по-другому, чем принято. Ни в коем случае не черный и голый, нет! Сверкающий, радостный, яркий.
Я переодеваюсь в белое вязаное платье, подчеркивающее мою стройную фигуру. Надеваю красный пояс, золотые солнца. Волосы по бокам высоко подкалываю, немного розовой губной помады, гвоздичные духи.
Входит Поль. Кладет мне руку на плечо и притягивает к себе.
— Ты готова, дорогая?
Поль летит вместе со мной. Сейчас начало марта, и у него еще не так много дел. Пару дней мы поведем на Женевском озере. Наконец-то одни, в отеле в старинном замке. Это буде восхитительно!
Мы и сегодня еще нет-нет да и проводим целый день в постели. Когда позволяет время. Тесно прижавшись друг к другу. Я хочу, чтобы так оставалось всегда. Несмотря на продолжительные поездки, большой успех, множество посторонних людей — журналистов, студентов, политиков, поклонников — которые пытаются проникнуть в мою жизнь.
А если я чего-то действительно хочу (все-таки я пережила лавину), я этого всегда добиваюсь!
Примечания
1
Целестин — небесный (нем.).
2
Виола — грубый, насильственный (нем.).
3
Палладио Андреа — итальянский архитектор XVI века, представитель позднего Возрождения.
4
Клее, Пауль — швейцарский живописец, один из лидеров экспрессионизма.
