— Спасибо. Но… это еще не все мои вопросы.
Чего же хотелось Карми? Ох, немалого. Кениг только диву давался, слушая ее неторопливые рассуждения. Карми говорила о том, что люди обычно не любят чужаков, которые ведут себя иначе, одеты иначе, едят совсем другую пищу и совсем по-другому пахнут. Кениг с запозданием понял, что Карми имеет в виду вовсе не инопланетян, а себя со Стэрром. Это они со Стэрром странно одевались, ели странную пищу, неприятно пахли и совсем не умели себя правильно вести. Следовало ли разуверять Карми? Она имела свою цель и настойчиво и методично приближалась к ней. Она желала, чтобы они со Стэрром стали копиями чужеземцев, тогда, по ее мнению, чужеземцам будет удобнее с ними общаться. У этнографов округлились глаза.
— Чего вы от них хотите, это же разведчики, — бросил им Кениг по-немецки.
Карми улыбнулась, как будто поняла, что он сказал.
— Вы все равно будете выделяться, — проговорил Кениг. — Вы слишком мало знаете о нашей жизни. У нас все другое. Нужно родиться среди нас и прожить жизнь — только тогда можно стать похожим на нас.
— Ты не понял, господин, — спокойно возразила Карми. — Мы вовсе не хотим притворяться твоими соотечественниками. Мы просто не хотим выглядеть… — она помедлила, — выглядеть дикарями. — Карми взмахом руки остановила протестующий возглас Кенига. — Что бы вы там ни говорили о нашей культуре, древней культуре, я не спорю, — метнула она взгляд в сторону этнографов, — мы отстали от вас, у нас практически нет научных знаний. Мы дикари, варвары, но я надеюсь, вы не считаете нас дураками. Своими невероятными фокусами вы пугаете правителей этой страны — в этом нет тайны. Возможно, вы считаете хокарэмов опасными, и, вероятно, так оно и есть. И вы, и мы должны быть осторожными, и все, чего я хочу, — это пожить немного так, как живете вы. Я просто хочу к вам присмотреться, — по-моему, скромное желание.
Кениг молчал. Этнографы шептались. Из ванной вышел Стэрр, чистенький, благоухающий, незатейливый, как свежесрубленное бревнышко.
— За такие удовольствия можно душу заложить, — томно заявил он. — Жаль только, нет у меня души.
— Куда же она делась ? — спросил Кениг.
— А у хокарэмов нет души, ты разве не знаешь, господин? — ответил Стэрр. — Без души, знаешь ли, легче. — Он огляделся и спросил чуть виновато: — Я опять влез в серьезный разговор?
Его незатейливая простота несколько разрядила атмосферу. Карми грызла яблоко. Кениг размышлял. Этнографы продолжали шептаться.
— Где-то вы врете, — наконец сказал Кениг.
— Ну и врем, — согласился Стэрр. — Ну и что? Таковы правила игры.
— Мы разве играем?
— Ты — не знаю. Я — да!
— С этими мальчишками нет никакого сладу, — тихо проговорила Карми.
— Ты не намного старше, — заметил Кениг.
— У женщин более практичный ум, — парировала Карми. — Мне так говорили.
Кенигу показалось, что царственная уверенность Карми могла бы украсить и более зрелую женщину. Карми же она делала восхитительной.
— У тебя в роду королей не было? — не удержался Кениг.
Реакция Карми была странной. У нее окаменело лицо, она замерла, потом нервно дернула головой.
— Разумеется были, — немедленно встрял Стэрр. Ему, конечно же, никто не поверил.
— Я чем-то оскорбил тебя? — медленно спросил Кениг. — Прости, я не хотел.
Карми взяла себя в руки и любезно улыбнулась:
— Я не люблю подобных шуточек.
— Я не думал, что ты примешь мои слова за оскорбление, — извиняясь, проговорил Кениг. — Ты держишься так, что тебя можно принять за королеву… извини, за лицо, наделенное большой властью.
— Я действительно лицо, наделенное большой властью, — сказала Карми. — Сейчас мое слово весит примерно столько же, сколько слова любого из высоких принцев.
— Трудно поверить, — покачал головой Кениг. — Разве ты из мастеров Ралло?
— Я выгляжу такой старой?
— Нет, но… — Кениг обернулся к Стэрру: — Она преувеличивает?
— Скорее преуменьшает, — ответил юноша. — И конечно же, она не мастер Ралло. В Ралло не бывает таких молодых мастеров.
Стэрр не врал, это Кениг понимал. Хокарэмы врать не любят, предпочитая попросту не говорить правды. Эта парочка темнила — в полном соответствии с хокарэмскими традициями, — но все равно эти двое были самыми симпатичными хокарэмами из всех, с кем уже успел познакомиться Кениг. Разумеется, они и хотели расположить его к себе, но Томас плохо понимал их намерения. Почему они предпочитали разговаривать только с ним, совершенно игнорируя этнографов? Томас предположил, что эти двое шли именно к нему, выбрав именно его из всех пришельцев. Ориентировку дал, без сомнения, Мангурре, именно Кениг в свое время больше всего с ним занимался.
Неужели эта юная девица действительно эмиссар Высочайшего Союза? Чудны твои дела, Господи! Она, конечно, умна, но как-то легкомысленно посылать столь юное создание с такой ответственной целью. Впрочем… Кениг вспомнил, что у хокарэмов юнец лет пятнадцати считается взрослым человеком. И, черт возьми, не только считается, но и поступает как взрослый, и спрос с него, как со взрослого. Очевидно, что Карми привыкла к грузу ответственности, назвать ее вертихвосткой попросту невозможно. Но о чем может судить столь молодая особа, есть ли у нее необходимый жизненный опыт?
Правда, спутник у нее еще более молод.
Хозяйственные хлопоты по установке нового домика Кениг переложил на этнографов — все равно гости не хотели с ними общаться.
А пока домик ставили, Кениг повел гостей погулять по поселку. Наблюдать за ними было одно удовольствие. Карми делала вид, что ей все безразлично; казалось, она не умеет смотреть пристально — взгляд рассеянно скользил, ни на чем не фиксируясь. Кениг восхищался ее выдержкой. Стэрр, напротив, был переполнен восторгом и любопытством. Жадное желание все разглядеть и все потрогать не позволяло ему ни минуты стоять на месте. Стэрр не ахал — он постанывал от наслаждения, любая мелочь вызывала у него приступ энтузиазма. Кениг даже начал опасаться, что обилие впечатлений вредно отразится на психике юного хокарэма, поэтому, как только ему сообщили, что домик готов, он немедленно проводил своих гостей туда. Какой-то остряк даже повесил у дверей дома табличку: «Майярское посольство». Карми остановилась и стала разглядывать надпись. Кениг перевел и сказал, что сейчас прикажет ее снять.
— Пусть висит, — ответила Карми.
— То есть мы должны считать ваш визит официальным? — уточнил Кениг.
Помедлив, Карми проговорила:
— Не вполне. Настоящее посольство — это важный господин во главе, при нем большая свита, — в общем, много шума. А мы так… — Она пожала плечами, не объясняя, что означает это ее «так».
Стэрра табличка не заинтересовала, куда более любопытно было ему, что находится внутри их дома. Внешний вид он уже одобрил и первым устремился внутрь, не забыв, однако, старательно вытереть на пороге ноги. К слову, это было совершенно излишним — ковровое покрытие прекрасно очищало подошвы.
Для двоих дом был великоват — этнографы смотрели в будущее и выбрали модель, рассчитанную на пять человек. Внизу располагалась гостиная, во втором этаже — спальни.
— Я думала, дом будет такой, как у тебя, — заметила Карми невозмутимо.
— Быстро же у вас дома строят! — восхитился Стэрр. — И это вы называете домиком?
Кениг пошел по комнатам, демонстрируя приборы и объясняя их назначение. Стэрр задавал вопросы, Карми оставила свою невозмутимую отстраненность только раз, когда Кениг показал содержимое бара. Карми плеснула в бокал красного вина, пригубила, оценивая вкус, и наполовину разбавила минералкой, которую тоже предварительно попробовала.
— Пить очень хочется, — проговорила она. — Жарковато сегодня. Смешать тебе, господин?
