- Там была собака привязана, так я ее отвязал, а сам полез в телегу, где еда была, ну а лошадь испугалась… откуда я знал, что она на копну с сеном понесет? А там люди отдыхали… в общем, хлеб-то я упер… но что там дальше было!.. Собака лает, лошадь от нее сдуру на копну налетела, людей оттуда выкинуло, они орут… сено по всему покосу… а всего-то хотел хлеба поесть.
Я понял, что вижу перед собой достойного соратника по превращению любого порядка в полный беспорядок, поэтому по-панибратски похлопал крокодиленыша по плечу и поспешил его успокоить:
- Не волнуйся, вид у тебя несъедобный, а просто так из-за какого-то куска хлеба они за тобой бегать не будут.
Не успел я это сказать, как на опушке стали трещать кусты и из них выкатило сразу два бородатых мужика. Самое противное, что один был вооружен вилами, а второй топором. Для чего им понадобилось такое вооружение, сомнений не вызывало.
- Пожалуй, будут, - пришлось мне признать свою ошибку. Но признавать ошибки, мало, надо еще их и исправлять. Думать было совершенно некогда, поэтому я быстро выудил из-за спины притороченный лук и колчан со стрелами. Тренировки у эльфов не прошли даром, и я, пусть и неумело, но вполне впечатляюще встал в позу лучника, натянув тетиву. К моему счастью это возымело действие: мужики остановились, в нерешительности осматривая поляну и пытаясь сообразить, с какой такой хрени тут взялся памятник Робин Гуду, тыкающий в них стрелой, как пьяный учитель указкой, в попытке найти на карте мира ближайшую пивную.
Возможно, что им бы и удалось добросить до меня вилы или топор, но получать стрелу от эльфа- мутанта явно не хотелось. Я стоял, молчал и все пытался сообразить, что делать дальше. Больше всего сейчас меня заботил не мой дурацкий вид и не судьба высовывающего из-за моей спины свои большущие уши Чувырла, а Машуха, так не вовремя исчезнувшая из поля моего внимания. Ведь она должна была скрываться где-то совсем недалеко от этих крестьян.
Я почувствовал, что мои руки начинают дрожать. Вы когда-нибудь держали натянутый лук, да еще детскими руками? А выпускать стрелу в человека… я еще до такой взрослой дикости не дорос. Мои мысли начали панически искать нестандартный выход из дурацкого положения, но ничего в голову так и не приходило – весь волшебный подручный материал неосмотрительно остался лежать в котомке прямо посреди поляны, а расстреливать ни в чем неповинных крестьян огненными шарами было, и неприлично, и несподручно.
И вот, когда уже у меня совсем заканчивались силы удерживать тетиву, а у мужиков даже их крестьянские мозги начали соображать, что лучник из меня никакой, в моей, надо заметить, весьма тупой башке послышалась мысль егозы:
«Опускай лук! Мужички уже раскаиваются, что испугали пару ребятишек и ручного зверька!»
«Уф-ф!» - подумал я в ответ, и мои руки сами упали, будучи не в силах удерживать натянутую тетиву. Но тут же мне пришла в голову нерадостная мысль: «А чем же за хлеб расплачиваться будем?»
«Какой хлеб?.. А, понятно!» - видимо «подслушала» у крестьян егоза: «Сейчас им не до хлеба будет!»
И правда, мужики вдруг суетливо заозирались и побежали обратно. Мне ничего не осталось делать, как расслабленно выйти на середину полянки и позвать:
- Машунь! Ты где прячешься?
Из кустов напротив показалась легкая фигурка моей вампирши. Только шла она как-то неуверенно. Конечно! Заставить двух мужиков за считанные секунды сменить свои агрессивные намерения на противоположные – такое даром не проходит. Я подбежал к ней и подхватил под руки, стараясь бережно довести нашу спасительницу до поклажи, где и усадил ее на свой мешок. Несмотря на усталость, девчонка радостно улыбалась.
- А как я их? – довольно спросила она.
- Снимаю шляпу! – признал я ее таланты.
- Тем более, что ее нет! – звонко рассмеялась егоза. Судя по возгласу, силы быстро возвращались к ней. – Познакомь меня с этим лопоухим мутантом. Кстати, по ушам можно предположить, что вы братья!
- Бедные наши родители – на кого ж они тогда были похожи? – подхватил я шутку, решив не обижаться на такое сравнение. – А вообще-то, это Чувырл… ну или как там его – все равно не запомнишь. Гено-модифицированный Чебурашка, одним словом.
Чувырл радостно подбежал, смешно переваливаясь с ноги на ногу и прядая большими ушами. Кажется, его устраивало новое произношение имени, и он широко улыбался, демонстрируя добрую сотню кинжально острых зубов:
- Я того… очень рад… спасибо за спасение. Теперь я живой и сытый.
- А откуда ты такой взялся? – усмехнувшись ему, спросила Машка.
- Я? Ниоткуда… это вы откуда взялись? – удивленно спросило странное создание.
- Да мы проездом здесь… а ты как, тут и живешь? Где твои родичи? – попытался я растолковать немного бестолковому созданию, о чем его спрашивают.
Из сбивчивых объяснений выяснилось, что чувырлов народец живет неподалеку в лесу, и старается никого не трогать. Да и как трогать, когда со слов гостя выяснилось, что он был чуть ли не самый смелый из их племени. Когда я спросил, как они оказались в этом мире, резонно предположив, что и эти олухи свалились сюда откуда-нибудь из других измерений, Чувырл озадаченно на нас посмотрел и объяснил: это мы упали, а они всегда здесь жили. Вот только в последнее время появились люди и выселяют их с насиженных мест.
«Они… они даже едят нас!» - воскликнула эта ходячая несуразица и опять залилась своими крокодильими слезами. Машуня, растрогавшись, даже не побоялась обнять говорящего уродца, ласково ему что-то нашептывая. При этом у нее из под мышки еще некоторое время доносилось хлюпанье, перемежающееся со словами: «Они такие злые… вот вы… сразу видно – нелюди!»
Меня такое сравнение почему-то не вдохновило. Поэтому я продолжил допрос, из которого выяснилось, что его племя ушло дальше от людей в лес, а он просто болтался здесь из любопытства, ну и конечно, в поисках пищи. Что-то мне в нашем госте показалось странным – уж больно суетливый он был какой-то. Но Машуня прониклась состраданием к неведомой зверушке и принялась ее кормить. Вернее, кормить пришлось мне, так как они в основном были заняты выяснениями безрадостной судьбы этих чувырлов.
Я быстренько развел костерок и, вскипятив воду, заварил местную бобовую кашу. Гадость конечно, но в пути самое то – практичная жрачка. Дробленые бобы развариваются мгновенно, и голод такой баландой мигом ликвидируется. Судя по тому, как этот миникрокодил сожрал чуть не всю кашу вместе с котелком, я понял, что крестьянского хлеба ему явно не хватило.
Вскоре возникла другая проблема – упаковав сумки, мы с Машухой озаботились: а придут ли наши вольнолюбивые скакуны по нашему зову? К проверке приступили немедленно – по привычке встали друг к другу спиной, закрыли глаза и заканючили про себя: «Ну единорожки, ну миленькие, ну придите, пожалуйста!» Хотя, если честно, не знаю, как звала Машуня, но я канючил именно так, как это обычно проделывал перед своей мягкосердечной родительницей, когда было нужно до зарезу выклянчить из предков какую-нибудь флэшку или плеер.
Единороги, конечно, не предки, но на наш зов появились тут же, бесшумно выплыв из леса. Я уже не удивлялся их способностям и даже не заморачивался мыслью, какой гороховой кашей их кормить в следующий раз. У меня почему-то было ощущение, что при желании, они сами могли бы нас накормить и даже, возможно, отправить домой, но поди ж тут узнай, когда тебе ни «бе», ни «ме», ни кукареку в ответ. Вот, стоят двумя белыми тенями и спокойно смотрят на нас. Хоть рожи им крои, хоть голый зад показывай – только перед Машухой опозоришься. А вообще-то, с голым задом надо бы попробовать, неужели их высокородия и такую наглость мимо ушей спокойно пропустят? Хотя, с другой стороны, они-то к нам голыми задами не стесняются становиться, несмотря ни на какое важничанье… попробуй, разберись в их лошадином этикете.
С погрузкой возникла новая проблема – ох уж эти женщины! Я не в том смысле, что Машуха долго копалась с барахлом или пыталась зачем-то прибавлять своему полувампирскому образу привлекательности. Конечно, не без этого, но такое поведение простительно. А вот то, что она, вопреки тому, что лопоухий
