Так я ничего толком от старика и не добился - ну не помирать же прямо на месте, чтобы ответить на этот вселенский вопрос! Тем более что меня он заинтересовал только в конкретном применении к Ральфу и терапевту.
Мы еще болтали о всяких парадоксах и взаимосвязях межмирья, многообразии загадочных миров, вспомнили про родственников Машухиного тела и заснули где-то посреди всех этих сказок, совсем не казавшихся небылицами в этом мире, который своим существованием опровергал любые логические доводы о том, чего нет и быть не может.
Сначала я не понял, что меня заставило проснуться посреди ночи. Зов природы меня вроде никуда не звал. Обеспокоился я только когда понял, что моя рука лежит на пустой Машуниной подстилке. Я попытался успокоить себя тем, что ее тоже мог побеспокоить зов природы, но какое-то странное тянущее чувство беды не давало мне покоя. Я привстал на локте и оглянулся.
И вот тут мне стало по настоящему страшно – я увидел, какой зов природы звал нашу егозу: под огромным белым ликом луны была видна тоненькая фигурка, которая медленно шла к самому краю обрыва. Если бы не ужас, зрелище можно было бы назвать фантастическим. Вы когда-нибудь видели настоящих вампиров под луной? Если да – то вам не надо ничего объяснять.
Предостерегающий окрик застыл у меня на губах – девчонка, проснувшись, могла от испуга упасть в пропасть. Я молча кинулся к Гарольду, понимая что не успею добежать до обрыва. Да и что я стану делать с этим фантастическим лунатиком? После моей хорошей оплеухи по лысине, академик сразу проснулся и по моему взгляду понял, что дело серьезно. Однако, увидев егозу, которая почти зависла над пропастью, он только удовлетворенно кивнул и шепнул:
- Смотри!
Я был в этот момент готов убить эту ректорскую лысину. В сердцах плюнув в костер, я кинулся к Машуне, уже понимая, что опоздал. Пока я бежал и кричал, она, застыв на самом краю, так что пальцы ее ног оказались над пропастью, немного присела, и с ней стали происходить странные метаморфозы, наподобие тех, когда она входила в поисковую вампирскую форму. Мне еще оставалось метра три, когда она резко взмахнула руками, словно раненная птица и кинулась вперед…
Я закрыл глаза, пытаясь в отчаянном прыжке дотянуться до нее и, понимая, что сам сейчас полечу за ней в эту страшную пустоту… шмякнулся о ее спину. Раскрыв глаза, я понял, что мы висим над краем пропасти, распластавшись на невидимой стене. Егоза, ничего не понимая и шипя от боли, простонала:
- Какого черта?! Шиш! Ты мне… - ее возглас внезапно оборвался. Видать, проснулась и сообразила, что висит в пустоте, лишь слегка касаясь ногами скалы.
Я, стараясь не глядеть вниз, оттянул ее, быстро возвращающееся к норме тело от края скалы, и только после этого перевел дух:
- Ну и напугала ты меня! – я все еще держал ее трясущимися руками за талию, словно боясь, что она снова захочет полетать со скалы вниз. – Ты хоть соображаешь, что творишь? Совсем на голову заболела?
Я ворчал и бурчал, как занудный старик, и все никак не мог остановиться. Внезапно егоза обернулась и обняла меня, судорожно стиснув мою шею так, что я стал придушенно опасаться за целостность своих позвонков. До меня, наконец, дошло, что она только что отошла от шока, и заткнулся, просто ожидая, когда девчонка придет в себя.
Когда она «оттаяла» я провел ее к остаткам ночного костра, не отпуская из тесных объятий. Гарольд, страшно зевая, сидел и из последних сил, чуть не руками держал слипающиеся веки.
- Ты что, не мог сказать? – брюзжал я, укутывая накидкой Машуню, трясущуюся то ли от страха, то ли от ночной прохлады.
- А-уфф! - еще раз зевнул академик и, как ни в чем не бывало, сообщил. – Я что, по-твоему, раз лысый, так и дурак?
- Ну почему сразу дурак? – примирительно сказал я. – Всего лишь старый придурок …
- Вот, вот! Вам расскажи лишнего, так вы сразу или ковыряться в защите начнете, или жаловаться, что уже не маленькие и сами за себя постоять можете, - разворчался Гарольд, устраиваясь спать дальше.
- Так что это такое? – не унимался я.
- Что мне, оставить нас здесь посреди леса почти голыми у костра? Ты хоть представляешь, какими тварями кишит вся округа? Охранный периметр – он и есть охранный периметр. Этот невидимый барьер всю ночь единороги поддерживают.
- А до ветру тогда как?
- Как, как? Ногами! Ближайшие кусты вам доступны…
- А что с егозой тогда произошло? – совсем примирительно спросил я.
- Зов крови: тело заставило ее во сне идти по направлению к ущелью – где обитают вампиры. А тут еще и луна… а-уфф! Несчастные создания. В своем мире вампир бы в такой момент полетел, а здесь их только корежит, как инвалидов… - дальше слова академика плавно перешли в здоровый храп. Поняв, что больше ничего полезного не услышу, я улегся на свое место…
Разбудили нас теплые лучи утреннего солнца, проглядывавшего сквозь редкие деревья на опушке леса. За завтраком Гарольд объяснил план дальнейших действий на сегодня: если нам повезет, то мы можем уже к вечеру повстречаться с драконом. Но до этого нам нужно успешно пересечь топь, затем подняться вплотную к подножью горных пиков, причем в одном определенном месте, и потом уже добираться до дракона.
На мой вопрос, как же мы заберемся на такую высоту, Гарольд только хитро усмехнулся и ответил:
- Увидите…
Дальше мы спускались на спинах единорогов со скалы. Нет, мы не прыгали прямо с обрыва, а объехали скалу лесом, выйдя к топи примерно в километре от места ночевки. На самом краю болота Гарольд провел краткий инструктаж. Видимо, сообразуясь со своим правилом не пугать публику раньше времени, он только сейчас поведал нам о том, что топь населена противными саламандрами с длиннющим червеобразным телом и острыми зубами.
Нам бы не было до них никакого дела, если бы не одна их особенность: эти примитивные во всех отношениях твари обладали небольшим магическим потенциалом, что делало их тела непроходимыми для единорогов во время скольжения по грани реальности. Иначе сказать, если любая такая трехметровая колбаса вылезет на нашем пути, то единороги, или ноги, об нее сломают, или вынуждены будут остановиться, что неминуемо повлечет к затоплению нашего каравана.
Кроме того, эти зубастые обитатели трясин были способны учуять единорогов и кинуться на нас со стороны. Поэтому при появлении хоть чего-нибудь движущегося на болоте, необходимо было немедленно стрелять огненными шарами, хотя их эффективность против этих тварей была невысокой. Гарольд велел нам, вернее нашим единорогам выстроиться в следующем порядке: впереди академик, сзади Машуха, потом Андрюшка, ну а замыкающим я – так, чтобы Рюшка оказался под нашим с егозой прикрытием.
Единороги дружно припустили друг за другом по болоту, и мы понеслись, словно вездеходы на воздушных подушках, разбрызгивая жижу вокруг. Когда мы двигались где-то посреди этого огромного поля грязной жижи, я увидел впереди всполохи молний – это было не что иное, как волшебный расстрел болотных саламандр. Заметив вспучившийся изгиб блестящей спины сбоку от нашего движения, я пульнул по ней. Почти одновременно егоза выпалила в другую сторону. Я не успел заметить, насколько эффективным оказался мой выстрел, так как мы двигались довольно быстро.
Но вот пальба со стороны Гарольда внезапно усилилась, и ход единорогов резко замедлился, я заметил с одной стороны сразу три выгнутых спины и одну зубастую морду совсем рядом с моим скакуном. Я, не задумываясь, выстрелил прямо в оскаленную пасть и понял, что только разозлил тварюгу. Еще один огненный шар все-таки заставил ее нырнуть в топь, но две других уже были в непосредственной близости. Этому способствовало и то, что наша скорость упала до темпа лениво трусящей лошади. Я понял, что еще чуть-чуть и единороги выйдут окончательно в реальность, а мы начнем пускать пузыри. Или даже не успеем, судя по активности этих изголодавшихся змееподобных монстров.
И тут меня, наверно, от страха, ударила в темечко мысль. Я перестал пускать бесполезные молнии и шары, а сосредоточился и превратил все болото под нашими копытами в ледяную поверхность. Получилось
