Пуле переводчик не нужен

критиковать напитки или блюда нельзя – увы, это тоже незыблемое правило этикета. Да ей это и не нужно. А медицинское «мы» в разговоре со свекром – ее ответ на любимое обращение Федора Полуэктовича к ней – «сестричка». Он этим вовсе не причисляет ее к своей кровной родне – просто по?солдафонски напоминает ей о том, что она до замужества работала медсестрой в санчасти военного института. Что с него возьмешь! Знал бы он, что его сынок не добился бы ровным счетом ничего, если бы не она – так ведь нет, никогда не узнает! Ну да бог с ним – минут через сорок после обеда, выслушав очередной рассказ свекра о героических буднях пограничников в горах Памира (с каждым годом все более суровых!), можно и попрощаться – визит закончен. Идти недалеко, и, несмотря на большое желание вызвать дежурную «Волгу», Нинель выходит с мужем по коротенькому Неопалимовскому переулку на Смоленскую площадь, затем в арку высотного здания МИДа и – мимо отдельного подъезда министра, мимо мидовской аптеки – в переулок Сивцев Вражек.

Дом. Хотя на Клифтоне в Карачи и на Мальча Марг в Дели Нинель чувствовала себя гораздо более «дома», чем здесь, в тени высотного здания Министерства иностранных дел.

Custos morum (лат.).

На страже манер.

Капитан Нинель Петровна Бондарева.

Оперативный сотрудник КГБ.

Сивцев Вражек, Москва

Она прагматик. Знает, что теперь, когда свекор поселился в доме неподалеку от Консульского управления МИДа (ну почему не подальше, в одном из «спальных районов»?), он уже не опасен. Она пеклась о карьере мужа не меньше, чем он сам, и всю жизнь опасалась каких?либо неожиданностей от свекра и его беспокойной службы больше, чем боялись ужасных экзотических болезней Юго-Восточной Азии родители мужа. Она не могла развестись с Вилом по служебным причинам, которые даже в мыслях старалась не вспоминать, а вот от какого-либо скандала с контрабандой ни один пограничник не застрахован. Да и младший братик Вила, капитан Ким Бондарев, непутевый офицер-строитель, в свое время принес им массу неприятностей. Отец был помешан на политических именах: старшего сына назвал Вил – Владимир Ильич Ленин, младшего – Ким – Коммунистический интернационал молодежи, дочку нарек Милена – Маркс и Ленин и клялся, что если бы родился еще один сын, то назвал бы его Мэлор (Маркс, Энгельс, Ленин, Октябрьская революция – как звали знаменитого обозревателя «Известий» Мэлора Стуруа).

Ким, несмотря на интернациональное имя, смертным боем бил безответных «чурок» в своем стройбате, расположенном на плоской горе близ селения Аушигер в Кабардино-Балкарии, и был уже судим офицерским судом чести. Год после этого он держал кулаки в карманах, но однажды опять не удержался – пьяный, он в кровь разбил лицо одному из двух близнецов-эстонцев. Эстонцы – не казахи, терпеть не стали, убежали из военного городка в Нальчик и явились в военную прокуратуру… На Кима завели уголовное дело. Пришлось Нинель обращаться к своему высокому руководству, чтобы замять неприятное дело. Брат – не отец, но если бы он был осужден трибуналом за уголовное преступление, на репутации Вила появилось бы солидное пятно. «Имели ли Вы или Ваши родственники судимость?» После положительного ответа на этот вопрос анкету можно дальше не заполнять. Найдется много других, у которых везде нет, не был, не привлекался… А у Вила их было много – соперников способных и «перспективных». Да и как им не быть, если Бондаревы уже вышли на финишную прямую – скоро посол Рафик Нишанов даст прощальный прием в Тегеране. На визитках, которые он разошлет, будут буквы Р. Р. С. – pour prendre conge – «в связи с предстоящим отъездом». И хотя Магомедов обещал помочь советнику- посланнику стать Чрезвычайным и Полномочным, не все зависит даже от заместителя министра. У других претендентов тоже есть покровители. Нинель усмехнулась, вспомнив старый анекдот. Сын-курсант спрашивает генерала: «А генералом я когда?нибудь стану, отец?» – «Служи, сынок, поможем!» – «А маршалом?» – «Ну, нет, сынок… У маршалов свои дети есть!» Вилу нужна помощь. Совсем как тогда, в молодости…

Приближался выпуск. Курсанты последнего курса ВИИЯ как?то посуровели, не слышно стало обычных грубоватых шуточек. Никто не меряется силой на переменах. Холодные глаза, вежливые фразы. Все впервые ясно осознали, что негласный девиз института – «Нам чужое горе по фигу» – относится не только к разноцветным жертвам бесконечных «локальных» войн и природных катаклизмов по всему белу свету, куда посылает Родина воспитанников ВИИЯ. (Это не эгоизм, возведенный в принцип. Если всерьез переживать за всех, кому приходится оказывать помощь, не выдержит либо сердце, либо рассудок). Но, оказывается, это «по фигу» относится и к тебе, и к твоему товарищу лично. Он донесет на тебя, если ты расскажешь тот анекдот про Никиту Сергеевича, который был бы принят на ура годом раньше. И шутливые картонные карточки с загадочной аббревиатурой ВСИГ, которые в комнатах выпускников, уже побывавших в загранкомандировке, гордо выставлялись раньше по вечерам на тумбочку, исчезли. На вопросы начальника курса подполковника Кузина раньше курсанты отвечали, преданно смотря ему в глаза: «Товарищ подполковник, это сокращение – напоминание о самом трудном экзамене – «Вооруженные силы иностранных государств», ведь сколько всего надо запомнить! И организацию частей и соединений, и вооружение, и тактико-технические данные. А эмблемы их дивизий, полков и эскадрилий? Ужас!» Кузин довольно кивает головой – курсанты озабочены учебой, порядок! Он выходит из спального помещения, и вслед ему раздается довольное ржание. Сокращение ВСИГ – своеобразный протест против подхалимского отношения к иностранцам здесь, на родине. После первой загранкомандировки табличка на тумбочке – это принадлежность к клубу избранных, принявших боевое крещение и убедившихся воочию, что «все иностранцы – говно». ВСИГ!

Но… все это в прошлом. Теперь никто не посмеет усомниться вслух, что основная движущая сила в их молодых сердцах – стремление оказать братскую интернациональную помощь всем народам, борющимся за независимость. Все стали подчеркнуто преданными делу КПСС, подчеркнуто желающими выполнить хоть какое?нибудь партийное или комсомольское поручение. Все ждут «покупателей». Скоро появятся в коридорах красных казарм на Танковом проезде товарищи в серых немецких и чешских костюмах с цепкими глазами в тон костюму и в не по?штатски начищенных полуботинках. Это КГБ. Или вальяжные офицеры из Главного разведывательного управления, ГРУ, которому, собственно, и принадлежит институт. Принадлежит?то он принадлежит, но… выпускников много, и далеко не всем одна дорога. Кто?то будет отобран ими для «Консерватории» – Военно-дипломатической академии, чтобы потом стать сотрудниками военных атташатов в сотне посольств, раскиданных по всему свету. Другие поедут по военным округам – служить в частях Особого назначения (ОСНАЗ) – радиоразведке ГРУ. Ну а третьи пополнят ряды легендарного спецназа ГРУ – эти парни должны быть лучшими в языке и физподготовке и худшими с точки зрения наличия важных родственников. А еще лучше – сиротами. Нелегалы. Они легендарны, так как умирают молодыми. Бывают дерзкие разведчики. Бывают старые разведчики. Но не бывает дерзких старых разведчиков… Можно еще стать просто военным переводчиком и на свой страх и риск попытаться достичь чего?либо в этой жизни. Потолок – начальник бюро переводов в военном учебном заведении или издательстве. Подполковник. «Напряга» меньше. И все шансы состариться где?нибудь в хорошем южном городе. Выбирай. А потом постарайся сделать так, чтобы выбрали тебя.

Лейтенанта Бондарева Вила Федоровича не выбрали бы. Ему обязательно припомнили бы на аттестационной комиссии некстати рассказанный анекдот. В то время в ООН работали помощниками Постоянного представителя Логинов, Строганов и Путятин. Произнесенные с американским южным прононсом – твенгом – их фамилии звучали как «Long enough. Strong enough. Put it in». Получался скабрезный каламбур[1]. Но рассказал его Вил не в той компании. Как говорят американцы: «Wrong time, wrong place»[2]. Но его все?таки выбрали. Не потому, что он был офицером в третьем поколении и хорошо знал английский и фарси, а потому что она, Нинель, сотрудник КГБ, вынужденная работать медсестрой в институте-инкубаторе ГРУ, смогла привлечь внимание умного, симпатичного, но желторотого выпускника и женить его на себе.

Какие от жены секреты! Пусть теперь двигается по служебной лестнице молодой разведчик. Негласная помощь КГБ ему обеспечена. Нет, не из любви к ГРУ, боже упаси. Просто очень удобно людям с Лубянки знать «изнутри», что интересует сейчас «коллег» с Полежаевской, а что им уже известно.

Это родина у нас одна, а табачок?то врозь!

Нинель вздохнула. Теперь эта помощь уже не придет, как приходила раньше, при каждом назначении