– Я даже представить не могу…
– Чего ты не можешь представить?
– Как можно быть рядом с человеком, который может тебя убить?
– Возможно, это мне кажется. В голове иногда странные мысли появляются.
– Зря не появятся. Но ты же говорила, что он любит тебя.
– В этом-то и все дело. Потому он и не отдаст меня никому. Он лучше убьет. Тот, кто любит, это всегда собственник…
– Веселая картина!
– Да уж куда веселей.
– Тебя спас сын.
– Да. А теперь его нет, увезли в Германию. И я совсем отчаялась. Но Бог снова вспомнил обо мне. Я встретила тебя.
– Я сына не заменю.
– Я не об этом… Я о том, что теперь не одна на свете.
– Боюсь, что счастья тебе не принесу.
– Причем тут счастье? Другая и на моем месте была бы безмерно счастлива. И в чем оно заключается – это счастье? Вот ты жив – я и без ума от счастья. Я страшно хочу узнать, что приключилось с тобой, как ты жил все эти годы… Но закончу сначала свой рассказ.
– Конечно. Обо мне еще успеем поговорить.
– Полное отчуждение к мужу я почувствовала после одного странного случая. Я уже говорила, что мало вникала в занятия отца и сына. Меня интересовало только искусство мужа. Он мне показывал свои эскизы, говорил о большом полотне… И я ждала. Но вот однажды я почувствовала, что в доме возникла непонятная тревога. Особенно это чувствовалось по свекрови. Мне так внушили, что отца Сергея чуть ли не снимают с работы, что с этой перестройкой началось черт знает что… Почему-то Сергей не находил себе места. Куда- то уехал, долго пропадал. Потом вдруг, уже вернувшись, попал в больницу. Мне сказали, что угодил в дорожную аварию, что у него сильно разбито лицо…
Я догадывался, что тут могло быть. Попасть в аварию и сохранить целыми все кости, но испортить только лицо – это ж надо умудриться! Уж не разыскивали ли Сергея за какие-то сомнительные дела? Возможно, срочно надо было менять наружность. Я слышал об одном нашумевшем в то время московском деле.
Их, этих дел было достаточно, и в последние годы особенно, однако я держал в руках – честное слово! – фоторобот и мучительно вспоминал, кого он напоминает. Не могу с уверенностью сказать, но именно тогда могли искать Сергея Дракова. История была связана с убийством крупного «теневика». Но не буду рассуждать больше, потому что сам этим делом не занимался, просто оно скользнуло в моем поле внимания.
– Нет ничего странного, – продолжала Людмила Петровна, – что ты его не узнал. Когда он пришел домой, я его тоже не узнала. Это был чужой человек. Но над лицом поработали великие косметологи или как их там… Никаких следов от операции не осталось на лице. Но это был, повторяю, другой человек. Я смотрела на него и почему-то совершенно равнодушно думала, что он всегда был чужим и вот теперь даже внешне стал таковым.
– Странная история, – только и сказал я.
– Господи, я, наверное, так надоела тебе! – воскликнула Людмила Петровна, словно очнувшись от неприятных воспоминаний. – Прости меня…
– Ну, как ты смеешь просить прощения, – сказал с укором я. – Да ты представить не можешь, как для меня важно все, что касается тебя! Я мог бы бесконечно разговаривать с тобой…
Нельзя было затягивать свидание. Это я чувствовал. Я совершенно не был уверен, что служанка Нюра, с которой шла Людмила Петровна и которая теперь смотрела на нас со стороны, такая уж преданная своей хозяйке. Очень может быть, что она заодно с Клином, и все ему доложит. Скорее всего. Уже есть, о чем рапортовать. Надо придумать легенду, объясняющую нашу встречу.
– Мне нужно идти, – сказал я. – У меня служба.
– Ты служишь моему мужу? – нахмурилась она.
– Нет, я не служу ему. Но больше ни о чем не спрашивай. Я тебе все расскажу, но не сегодня. За нами могут следить.
– Ты думаешь?
– Очень доверяешь служанке?
– Как самой себе.
– Но и кроме нее кто-то на нас теперь смотрит. Я чувствую это нутром. По какой причине мы встречались?
– Как это по какой? – бедная Людмила Петровна аж задохнулась от удивления.
– Да нет. Я не о том… Если тебя спросят. Тот же Клин, например.
– Ой! – растерялась она. – А спросит? Ты уверен?
– Предположим.
– А что я скажу?
– Ничего не можешь придумать?
