Пока Механик расстреливал арьергард Волков, один из бандитов, гарцевавших на площади, подъехал к броневику – и Гриша из чердачного окна увидел, как столб огня и дыма взметнулся над бронемашиной, а Волки заорали и стали стрелять в воздух.
До того как попасть в Кальский курятник, Mk-V успел повоевать: в одном бою ему сорвало люк.
Бандит бросил в машину лимонку.
Так погиб Механик.
Гриша замер у окна и увидел, как по площади быстрым шагом идет седовласый Белоусов. Волки заметили его не сразу, а потом какой-то всадник с размаху ударил Белоусова шашкой.
Не понимая, что ему делать теперь, Гриша бросился вниз по лестнице.
Только потом он понял, что случилось в подвале.
Бикфордов шнур зажигают не от спички, а от папиросы. Белоусов не спеша закурил, поджег шнур и стал ждать.
Отмеренные секунды прошли, взрыва не было.
Вероятно, чья-то лошадь обрушила стенки канавки, где был проложен шнур.
Белоусов достал динамитную шашку, приделал к ней фитиль подлиннее, вышел во двор и поджег. Потом он положил шашку во внутренний карман кожаной куртки.
От ворот дома до трибуны – двадцать метров.
«Они не сразу начнут меня убивать, подумал Белоусов. Значит, дойду. Главное – не упасть по дороге».
В этот момент взорвалась лимонка – и Белоусов вышел на площадь.
Бандиты увидели, как седовласый человек в кожаной куртке скорым шагом направляется к виселице. Бандиты были злы: они слышали пулеметные очереди, понимали, что их арьергард уничтожен. Один из Волков с наскоку ударил Белоусова шашкой.
Клинок отсек Белоусову ухо и срезал с головы часть скальпа. Удар был так силен, что сбил Белоусова с ног.
До трибуны оставалось еще пять метров. Под смех и улюлюканье Белоусов пополз. Он успел преодолеть метра два, и последней его мыслью было: «Нормальное расстояние. Должно сдетонировать».
Сдетонировало.
Помост взлетел в воздух гигантской ракетой. Взрывной волной выбило все стекла, лошади и люди повалились на землю – убитые, контуженные, раненые.
Гриша выбежал на площадь. Чья-то окровавленная рука лежала на земле.
Когда человеческую конечность отрывает взрывом, некоторое время она еще живет и двигается, как безголовая лягушка, присоединенная к электрогенератору.
Пальцы руки шевелились.
Оглушенный взрывом, Гриша ничего не слышал. Между тем ржали лошади, истошно кричали люди. Незнакомый мужчина кинулся к нему, а потом рухнул на колени и повалился лицом в землю.
Стреляя из двух револьверов, прискакал Орловский, а с ним еще двое всадников.
Гриша стоял на пороге дома. «Что стоишь, уходи!» – закричал почти в самое ухо Пильский, но Гриша не тронулся с места.
На земле билась лошадь. Ноги ее были поломаны. Всадник был еще жив и по-прежнему сжимал коленями круп. При падении лошадь придавила ему левую ногу, и он пытался вытащить ее из стремени. Лошадь билась в судорогах. Всадник, придавленный к земле, достал наган и выстрелил животному в голову. Лошадь дернулась и затихла. Человек с трудом выбрался из-под трупа и, став на одно колено, открыл огонь. Гриша не видел, в кого он стреляет и попали ли пули в цель.
На стрелка налетел на своем коне Фомин, стреляя сразу из двух револьверов, подобно Орловскому.
Человек выпустил наган из рук и упал на лошадиный труп. Наверное, одна из пуль Фомина попала в цель.
С момента, как Гриша спустился на площадь, прошло едва ли пять минут. Дым от взрыва рассеялся, к Грише вернулись звуки.
Площадь была усеяна телами убитых и раненых. Гриша поискал глазами тело Белоусова, но не нашел.
Из отряда Брисова Гриша видел только Фомина. Тот направил коня к опрокинутой тачанке. Из-под перевернутой телеги виднелись чьи-то затылок и плечо. Человек зашевелился – он был еще жив.
Фомин вскинул револьвер и тут же опустил, матернувшись.
«Это же барышня!» – сказал он и нагнулся, чтобы помочь девушке выбраться из-под обломков.
На Украине Гриша не раз слышал рассказы о комиссаршах, махновских анархистках и атаманшах, таких как знаменитая
И вот теперь на его глазах молодая женщина выбиралась из-под обломков. Платье на ней было разорвано, но по покрою и материи можно было узнать красивое и когда-то дорогое платье.
«Сударыня, – сказал Фомин, подавая ей руку, – какая приятная неожиданность встретить столь прекрасную девушку в этом аду!»
Женщина улыбнулась. Ее светлые волосы слиплись от крови, лица почти не было видно за слоем пыли. Фомин присмотрелся к ней по старой привычке опытного сердцееда. С этим характерным выражением – оценивающим и одновременно галантным – он и умер: женщина выстрелила, и Фомин даже не успел удивиться.
Лошадь понесла, труп Фомина повис на стременах.
Гриша вскрикнул испуганно – и женщина повернулась к нему.
«А ты что тут делаешь, сучонок?» – спросила она, поднимаясь. Пистолет дымился в руке.
Гриша онемел. Что он должен ответить? Действительно: что он тут делает?
«Всех положили, суки, всех! – сказала женщина. – Ну ничего, ты-то свое получишь».
В такие минуты время замедляется. Гриша ясно видел, как поднимается ее пистолет: черный кружок дула вот-вот окажется вровень с его головой – гремит выстрел, Гриша кричит, но не чувствует боли, а потом видит, как женщина валится на землю.
Гриша обернулся и услышал слабый голос: «Сюда… сюда… подойди!» Орловский, весь в крови, приподнялся на локте, сжимая дымящийся револьвер.
Гриша подбежал.
«Кончаюсь я, – сказал Орловский, – но хоть тебе-то Юлий сказал, что это? Войсковая казна, да?»
«Нет, – ответил Гриша, – это царский клад. В золотых монетах, драгоценных камнях и ювелирных изделиях. Честное слово, седьмая часть – ваша».
«Хорошо», – улыбнулся Орловский и закрыл глаза.
Со стороны колокольни доносился редкий стук пулемета. Гриша вынул из мертвой руки Орловского наган, выгреб у него из карманов горсть патронов и перезарядил барабан.
Остатки банды выбирались из деревни дорогой, ведущей к колокольне. Там у треноги пулемета лежал Брисов, дожидаясь, пока враги подойдут ближе. Патронов было мало, и Брисов хотел стрелять наверняка.
Считается, чем позже пулеметчик обнаруживает себя, тем выше его шансы.
Из кровавой мясорубки деревенской площади выбрались чуть меньше двадцати конников. По единственной свободной дороге они мчались прямо на колокольню, преследуемые Пильским, который направо и налево разил своей шашкой.
Брисов начал стрелять, когда остатки банды Волков поднялись на бугор. Он насчитал минимум восемь всадников, полетевших из седел на зеленую траву.
Тут пулемет заклинило.
Брисов подергал заевшую ленту, прикинул, не разобрать ли машину, и осторожно выглянул вниз.
Оставшиеся в живых гарцевали вокруг колокольни. Стоило Брисову высунуться, затрещали выстрелы – похоже, револьверам Волков не хватало дальнобойности, но Брисов решил не рисковать.
Поднявшись на колокольню, Брисов запер изнутри все двери, вряд ли их удалось бы высадить быстро.
