– В магии, наверное, будет упражняться, – отвечает Горский. – Не знаешь, что ли, для чего людям волосы?
Волосы, ногти и зубы. То, что дает власть над другими. Дает силу.
Я возвращаюсь в комнату, чайник, три чашки.
– А почему Алена не пришла? – спрашивает Антон. – Позвонить ей?
– Да что звонить, – отвечает Горский. – Она и так все знала. Куда раньше нас с тобой.
Тут Антон замечает меня и спрашивает: А ты из волос Зубова куколку будешь делать?
Конечно. Не в милицию же идти. Как-нибудь сами разберемся. Милиции нет дела до Милы Аксаланц, моей соседки по даче. Девушка, которая прожила свою жизнь в вымышленном королевстве, конечно, шизанутая, на всю голову больная, совсем куку.
А что за магия? спрашивает Антон. Смесь вуду и кроулианства, отвечаю я.
Понятно, говорит Антон, каждый мужчина и каждая женщина – это звезда. Знаем, читали.
Это самая популярная цитата из Кроули. Каждый мужчина и каждая женщина – это звезда. И еще: Do What Thou Wilt. Наверное, даже Зубов знает. Может, он даже считает, что сам Does What He Wilt.
Многие удивляются, как вуду может сочетаться с Кроули. Удивляться тут нечего: вуду – не догма, а руководство к действию. Оно принимает в себя любые практики и религии – от католицизма до кроулианства. Думаю, даже у Билли Грэма что-то можно взять – неясно, правда, на хрена.
– А ты из Димы сделаешь зомби? – спрашивает Антон.
– Зачем? – отвечаю я. – Просто убью.
Почему-то все думают, что вуду – это обязательно про зомби. Я знаю: чтобы сделать зомби, не нужно ни власти, ни силы, ни умения – штука в том, что какие-то гаитянские наркотики настолько мощно вырубают сознание, что человеком становится легко управлять. В этом нет ничего хитрого – но и ничего интересного тоже нет.
– Давно практикуешь? – спрашивает Антон.
– Года полтора, – отвечаю я. – Вот, машину себе наколдовал.
Я не говорю ему, что машина недавно поломалась. Колдовать не так-то легко. Это не бизнес – тут деньги легко не даются.
– А ты проходил посвящение, стал магом, да? – продолжает спрашивать Антон.
– Меня скорее следует назвать филью-ди-санта, – отвечаю я гордо и встаю.
Мне пора идти. Надо подготовиться.
Убить человека не так-то легко. Это не шутки, не баловство. Надо твердо понимать, почему ты хочешь это сделать. Надо ясно представлять: только что Дима Зубов сидел здесь на диване. А через несколько дней его не станет. Надо твердо понимать, почему ты это делаешь. Почему смерть Милы Аксаланц – достаточная причина, чтобы убить человека.
Ведь, честно говоря, не поспоришь – она была шизанутая, на всю голову больная, от дефлорации – куку, так ничего и не поняла, умерла глупо и бессмысленно. У нее не было ни воли, ни силы, ни власти. Естественная убыль, иначе не скажешь. Она бы и так умерла, рано или поздно.
Но все равно: каждый мужчина и каждая женщина – звезда. Шизанутая, больная на всю голову звезда.
…Итак, отравленную марку мог подбросить Жене любой, говорит Горский. Он опять стоит у доски, небрежно ходит взад-вперед, артистично тыкая указкой в схему – семь кружков, цветик-семицветик, стрелочки, сердечки, знаки вопроса.
Однако, продолжает он, это было ясно с самого начала. Таковы требования жанра. Герметический детектив. Шесть подозреваемых, одна жертва. Если автор халтурщик, то убийца – тот, на кого меньше всего падает подозрение. Если автор работает хорошо, подозрение падает на всех в равной степени. Хотя, конечно, нельзя забывать об идеологических предпочтениях автора.
Что я имею в виду? спрашивает Горский и сам отвечает: К примеру, в советских детективах старый большевик не может оказаться преступником. И даже старый заслуженный рабочий. Опять же, если детектив написал англичанин и действие происходит где-то в Европе, среди немцев и французов, вряд ли единственный затесавшийся в их ряды британец окажется убийцей. Или, возьмем, к примеру, евреев. Ни один уважающий себя русский автор не рискнет делать главным преступником еврея: побоится выглядеть антисемитом.
Если бы мы были уверены, что автор этой истории – русский, то Поручика и Альперовича можно было бы исключить – но что мы знаем об Авторе всех происходящих с нами историй? (Горский понимает глаза к небу, делает паузу, давая возможность понять, Кого он имеет в виду.) Одним словом, о Его национальности лично мне ничего неизвестно.
Главная фигура в детективе – сыщик. Почему все преступления в классическом детективе совершаются из-за секса или денег? Потому что канон задал Конан-Дойль, а его Холмс сидел на кокаине. Если бы на Бейкер-стрит ели мескалин, то в детективах совершались бы только ритуальные убийства.
Голос из зала: Я думал, все убийства как бы из-за денег, потому что типа бизнес.
На самом деле психоделия и бизнес – почти одно и то же. Просто в одном случае циркулирует космическая энергия, а в другом – финансовые потоки. Вспомните деньги Поручика, пришедшие к Лере, к Антону, к безвестным драгдилерам. Принято считать, что люди употребляют жесткие наркотики из тяги к саморазрушению. Но если мы поднимем статистику, то увидим, что сегодня в России смертность среди банкиров больше, чем среди торчков. И что у нас разрушительнее: героин или собственный банк?
Голос из зала: Вы говорили об идеологических предпочтениях. Означает ли это, что Зубов оказался убийцей, потому что он – дилер? А торговать наркотиками – плохо.
Все не так просто. Каждому из нас случалось продавать наркотики – и если бы Автор задумывался о
