старая привычка дружить со всеми девушками, с которыми она пересекалась. Теперь, посмотрев столько мелодрам, Аля понимала, что это единственно правильная тактика: если мужчины, увидев тебя, забывают обо всех остальных женщинах, лучше самой подойти к каждой и дать понять, что не претендуешь на ее территорию и вообще – дружелюбна и открыта.
Они сидели в 'Делифрансе' на Маяковке, Аля спрашивала, почему у Маши торчат лямки бюстгальтера из-под майки, а Маша объясняла, что так все носят, в Израиле это нормально. Они ели сэндвичи и запивали их 'перье'.
– Я лучше лишний раз на фитнесс схожу, – сказала Аля, – а жрать буду бутерброды, как в детстве.
Они повспоминали бутерброды, выяснилось, что в Харькове совсем не было голландского сыра, а Аля в детстве его обожала. Маша сказала, что даже расстроилась, когда в один прекрасный день, зайдя в маколет, продуктовый магазин, не испытала восторга.
– О нет, – сказала Аля, – меня до сих пор вставляет, когда я в 'Галлери Лафайет' или в 'Петровский пассаж' захожу. Представляешь, в Москве бутиков больше, чем в Париже.
– Да ну?
– Так говорят, по крайней мере.
Они засмеялись. Маша принесла кофе и еще два сэндвича, а Аля успела объяснить двум молодым людям, что нет, здесь занято, она не одна.
– Сережа очень любил это место, – сказала она, когда Маша вернулась. – Мы с ним как-то обедали здесь, когда ездили в банк на переговоры. Я еще удивилась, мол, что за странная идея – обедать в кафе, а Сережа сказал, что очень любит здесь.
– Вы были дружны? – спросила Маша.
– Особенно – нет, – ответила Аля, – но, знаешь, с ним прекрасно работалось. Когда я начинала, он был моим руководителем, я у него, можно сказать, училась, а потом мы делали еще несколько совместных проектов. Даже сейчас приятно вспомнить, редко с кем так хорошо работать. Я бы сказала, что он был прирожденный партнер. Наверное, поэтому и считался хорошим любовником.
– А ты не?… – Маша не закончила, но Аля уже отчаянно замотала головой:
– Нет, что ты. У меня принцип: я с мужиками на работе не сплю. Я же в офис хожу деньги зарабатывать, а не Дездемону играть… то есть не Дездемону, а эту, как ее, Клеопатру. Дашь одному – потом все в очередь встанут и будут на части рвать. Нет уж, спасибо.
– В американских компаниях это просто запрещено, – сказала Маша. – Называется секшуал харрасмент или как-то так.
– Я английского не знаю, – сказала Аля. – Даже когда у нас курсы были, все только через переводчика. Приезжали дедки из Канады, нас учили. Гена выписал, заплатил, очень круто. Они в свое время были вице в разных западных страховых компаниях, а потом вышли на пенсию и организовали свою консалтинговую фирму. Лет под шестьдесят, представляешь, а такие бодрые! Даже мой отец бы им позавидовал, если б увидел.
– А чему учили?
– Ну как… Технологии страхования, технологии продаж, документооборот, технология учета, все такое. Я теперь такой специалист, что меня любая контора примет с распростертыми объятиями.
Аля развела в стороны руки, и выпятила грудь под туго натянутой футболкой. Они засмеялись.
– Я про этот секшуал-как-его в 'Столице' читала, – вспомнила Аля. – Еще повеселилась, что если бы запретили флиртовать на работе, я, наверное, одна бы в офисе осталась.
– Так уж и одна? – усомнилась Маша.
– Ну, если флиртовать, то и меня бы выгнали, – засмеялась Аля. – Нет, флиртовать, конечно, можно. Нельзя секса и романов. А то будешь потом разгребать всю жизнь, как Светка.
– Светка – это такая брюнетка маленькая? – спросила Маша.
– Она самая, – кивнула Аля. – Мы начинали вместе, операционистками. С ней и с Танькой. Светка теперь сейлом, а Танька замуж вышла, так на трех сотнях и сидит, бумажки перекладывает. Светка неплохо зарабатывает, проценты ей идут. Так вот, у нее был роман с Вадимом Абросимовым – недолго, месяц, наверное. Был – и сплыл, а Абросимов до сих пор вздыхает.
Ого, подумала Маша, да ты сплетница, Аля. Вот кого я расспрошу про моего мертвого жениха, вот кто мне сейчас все расскажет.
– И в Сережу, наверное, многие были влюблены, – закатила она пробный шар.
– С чего ты взяла? – спросила Аля, пряча улыбку за чашкой каппучино.
– Да мне рассказывали, что он с Лизой спал.
– Лиза – сука, – убежденно сказала Аля, – рыжая драная сука. Все нормальные в конторе, кроме нее. Цепляется по-черному, стерва старая. Я бы на месте Сережи с ней спать не стала. Не из-за внешности, ты понимаешь, внешне она для своего возраста вполне ничего, – а просто потому, что сука она и есть сука.
– А Таня?
– А что – Таня?
– Она при мне говорила, что спала с Сережей буквально в вечер его смерти.
– Не может быть!
Аля изумилась так натурально, что на секунду Маша даже поверила в ее искренность.
– Брось, – сказала Маша, – я слышала, как она тебе из 'Кофе Бина' звонила пьяная. Рыдала и рассказывала про живые сперматозоиды…
