настоящие Дракула и Франкенштейн, а потом в студийных павильонах на них поочередно обрушивались землетрясение, пожар и наводнение, а во время прогулки по озеру гналась огромная акула из «Челюстей». Несколько уик-эндов они провели в Лас-Вегасе, в отеле «Тропикана», где мальчика окликали веселые разноцветные попугаи, а в холлах стояли огромные морские аквариумы. В Лас-Вегасе Миша видел белых тигров, совсем как настоящее извержение вулкана и много всяких других чудес. Нежная забота всей семьи постепенно растопила между ними лед, и Миша и сам не заметил, как стал болтать, а порой и думать по- английски. А компьютером он овладел прямо-таки моментально.
Приемные родители не переставали им восторгаться.
— Что значит ребенок, — часто говорила Маша. — На что у меня ушли годы и годы, у него — недели и считанные дни.
Привязавшись к новой семье, Миша никогда не забывал свою настоящую маму. Почему-то особенно часто он вспоминал о том, как почти целый год по вечерам они ходили с ней в детскую студию со смешным названием «Колобок». Ему тогда было пять лет, и в «Колобке» вместе с другими детьми он учился писать, считать и даже танцевать, заучивал английские слова, стихи и песенки. По дороге домой они с мамой всегда покупали вкусные вещи и потом пили с ними на кухне чай. А когда мама была на работе, он ходил в детский сад, и ему там очень нравилось. Неплохо было и в школе, куда он пошел после садика, хоть Миша и не очень любил «продленку». Иногда вместо «продленки» он оставался с соседкой, тетей Зиной. Вместе с ней они ждали его маму с работы и радовались ее приходу.
А потом у них в доме стал часто появляться мамин одноклассник дядя Сережа. С ним мама не виделась много-много лет, так как он уехал куда-то далеко почти сразу после окончания школы. Про дядю Сережу мама говорила, что он ей почти что родственник, потому что она знает его с самого детства. Дядя Сережа пообещал с сентября определить Мишу в английскую школу. А быть может, говорил он, они вообще все вместе уедут на какое-то время в Америку. Но получилось так, что в Америку уехал один Миша.
А от его мамы остались одни фотографии. Одна из них стояла на каминной полке в гостиной, другая — на столике в его комнате. Миша знал, что мама погибла в автокатастрофе, но как, при каких обстоятельствах это случилось, мальчик не помнил. Лишь изредка вспоминал он больницу и детский дом, где рядом с ним были в основном хорошие и добрые люди, однако пребывание там, среди чужих детей, казалось ему теперь страшным сном: без мамы было так пусто и одиноко. И только сейчас, спустя почти год, чувство одиночества покинуло мальчика.
Но в тот вечер, когда машина с Машей и Стивеном скрылась из виду, Миша снова почувствовал вокруг себя пустоту, вновь сам себе показался заброшенным и очень несчастным. Он схватил свой мобильный телефон и позвонил Маше. Она была еще в машине.
— Миша? Что случилось? — взволнованно спросила она.
— Ничего. Я… Счастливого вам пути, — сказал мальчик.
Маша на расстоянии распознала Мишино настроение и сразу нашла нужные слова, чтобы утешить ребенка.
— Мишенька, мы уезжаем всего на пять дней, они очень быстро пробегут, и мы снова будем вместе. Но и сейчас ты дома не один. С тобой Маруся, Робин и Ронни.
— И Федя, — добавил, улыбнувшись, мальчик. — И еще Нелли.
— Ну, вот видишь, как вас там много. Так что не успеешь оглянуться, как мы снова будем с тобой. Ну что, пока?
— Bye[4], — ответил Миша и отправился в свою комнату.
Маша, как никто другой, понимала мальчика, и Миша это знал и ценил. Особенно после одного случая. Очутившись в Америке, в первые дни он был поражен более всего обилием в доме еды. После скудного детдомовского стола это было особенно удивительным. Оказалось, что здесь можно в любой момент залезть в холодильник, который всегда набит всякими вкусными вещами, и взять из него все, что хочешь, и есть столько, сколько влезет. А еще и Маруся все время что-то варила, жарила и парила, но никто не придавал в доме еде никакого значения.
На столе в гостиной всегда стояла ваза с фруктами, из нее тоже можно было брать что угодно. И вот, несмотря на все это изобилие, Миша по вечерам, перед самым сном, скорее по привычке, порой незаметно подходил к вазе и уносил к себе в комнату банан или персик, как прежде в детдоме после ужина в столовой он незаметно утаскивал в постель кусочек хлеба. Это продолжалось до тех пор, пока Маша с Марусей не обнаружили у него под подушкой липкие грязные пятна. Он думал, что они будут его за это ругать, но никто из них его ни в чем ни разу не упрекнул, и вообще они не сказали ему ни слова. А на другой день в его комнате поселилась еще одна ваза с фруктами.
А потом Миша вполне освоился и в доме, и в школе. Оказалось, что учиться в Америке совсем не трудно, уроков на дом им почти не задавали, а математику он знал лучше всех в классе. А еще он подружился с девочкой из своего класса. Она жила с ними по соседству и ее звали Стефани. Сначала Стефани, а за ней и одноклассники стали звать его Майклом, и Миша привык к этому имени.
Глава IV
ЦЕПЬ СТРАШНЫХ СОБЫТИЙ
Следующий день был замечательным. Весь город был окутан запахом уже отцветающих апельсиновых деревьев, мимоз, жасмина… Стоявшее на дороге дерево без коры, которое Миша считал засохшим и удивлялся, почему его не заменят другим, тоже покрылось нежными розово-фиолетовыми цветами.
В школу мальчика обычно отвозила и привозила Маруся. Так было и на этот раз. В отличном настроении Миша вернулся домой, после обеда включил компьютер, чтобы поиграть в новую игру, а потом на всякий случай открыл электронную почту и нашел в ней несколько снимков и письмо от незнакомых ребят из Москвы. Особенно ему понравилась девочка по имени Лешка, которой было почти четырнадцать лет: с огромными голубыми глазами, рыжеватыми вьющимися волосами и такими же, как у него, мелкими веснушками на носу. Она обнимала огромную лохматую собаку и задорно улыбалась. Впрочем, ее брат Рома и все их друзья Мише понравились тоже. И еще ему, конечно, польстило то, что такие взрослые ребята решили уделить ему внимание. Мальчику сразу же захотелось с кем-нибудь поделиться новостью, но сначала следовало ответить на письмо.
Недолго думая, Миша тоже решил послать им фотографии. Он взял любимый Машин фотоальбом, вытащил из него последние семейные снимки, отсканировал их и отправил их в Москву. А потом записал на видео, как Ронни играет с Федей, а также рассказ о своей семье. Потом он отпечатал на принтере полученные от ребят фотографии и решил показать их Марусе и Робин, а потом Стефани. Миша выключил компьютер и со снимками в руках вприпрыжку побежал на кухню. Но Маруси там не было, Робин в своей комнате болтала с кем-то по телефону, а солнце пригревало все больше и больше, и мальчик перед тем, как идти к Стефани, решил сменить джинсы на шорты.
Миша влетел в свою комнату, да так и замер на пороге. Совершенно случайно ему бросился в глаза лежащий на полу маленький листик эвкалипта. Миша подобрал его в прошлый выходной день: тогда тоже была очень теплая погода, и они всей семьей ездили на пляж в один из прибрежных городков — Санта- Монику. Там, по дороге к океану, он и увидел огромное вечнозеленое дерево, потрясшее его своими размерами. Миша заставил Стивена остановить машину, вышел из нее и подобрал с земли несколько листочков, а вернувшись домой, вложил их между страницами огромного толстого атласа о динозаврах. И вот сейчас один серо-зеленый листик почему-то валялся на полу.
Миша выглянул в окно и подозвал к себе младшего братишку.
— Ронни, ты брал мою книгу? — строго спросил он. — И зачем ты вообще рылся на моей полке?
— Я ни в чем не рылся, — ответил мальчишка, пытаясь удержать рвущегося из его рук непокорного кота. — Я вообще сегодня не заходил в твою комнату.
Миша помчался к сестре. Робин находилась в обществе своей новой подруги, с которой познакомилась совсем недавно в клубе, вернее, возле клуба «Трубадур», где она любила бывать со своими друзьями. Миша знал, что их знакомству предшествовали не совсем обычные обстоятельства: Робин чуть не сбила Нелли своей «Тойотой». Повредив ей ногу, она страшно перепугалась, а потом познакомилась с ней и привезла
