Это не лицемерие, нет. Это уже сверхлицемерие. Вернее, можно даже сказать, архилицемерие. Такого Ромка перенести уже не мог.
— А вот что, — он сунул кассету Димке прямо под нос. — Узнаешь?
Лешка не отрывалась от лица юноши. Но тот абсолютно спокойно покачал головой и даже ни капельки не смутился.
— Я этот фильм не смотрел. А чья это кассета, твоя? — обратился он к Марату.
— Ваша, — ответил тот. — Олеська дала.
— Значит, ее, а не моя, — равнодушно констатировал Димка. — У нас с ней все игрушки с детства разные. Причем мне она ничего не дает, а у меня все подряд хапает. А где она, кстати? И где твой скутер?
— Олеська на нем катается. Сейчас подъедет, — ответил Марат.
— И опять небось в моих кроссовках, — с досадой добавил Димка. — Где-то их пачкает, а я потом отмывай.
— Как в твоих? — удивилась Лешка.
— Да так. Ты, что ли, у своего брата ничего не берешь?
«Ага, возьмешь у него», — подумала Лешка и помотала головой. — Да мне его вещи как-то и не нужны, своих навалом.
— А этой все мало, — махнул рукой Димка.
— Но они же ей велики!
— И что? Говорит, что ей в них удобно кататься. А вот и она. Ну, я ей сейчас устрою!
Издалека появилась желтая «Ямаха», управляемая человеком в мотоциклетном шлеме, больших очках и знакомых кроссовках. Он ничем не отличался от того, кто подлетел к Эле в Медведкове и выхватил у нее на дороге пакет с кассетами и подушечкой Софьи Яковлевны. Скутерист подъехал к ребятам и снял с себя шлем и очки. Лихой наездник, как по мановению волшебной палочки, превратился в хрупкую Олесю.
— Привет, — растерянно оглядела она неожиданную компанию.
В голове у Ромки пронесся самый настоящий шквал. Так вот в чем дело! Значит, Димка и в самом деле неплохой парень, и Лешка была права. Да он ему и самому нравился. С другой стороны, он и подумать не смел, что Димкина сестра на такое способна. Такая она вся из себя, идеал просто. Отличница, к тому же. Правда, Илонка вчера немного подпортила ее неземной образ, но и тогда он не связал это сообщение со своими подозрениями.
И наш детектив решил не церемониться. Не дав Олесе слезть с «Ямахи», он подошел к ней совсем близко и с презрением, на какое только был способен, сказал:
— Так, оказывается, это ты довела бедную бабушку до инсульта. Эх ты! На наркоту, что ли, денег не хватает? Мы теперь все про тебя знаем. — И припечатал, как плюнул ей в лицо: — Воровка!
— Что ты такое говоришь? — вскинулся Димка и схватил мальчишку за воротник куртки. — Олеська, в чем он тебя обвиняет?
Олеся широко распахнула свои прекрасные, в пушистых ресницах глаза и, взглянув на Марата, указала на Ромку рукой:
— Он что, с ума сошел?
Но Ромку остановить уже невозможно.
— Если кто и свихнулся, то только не я. — Он вывернулся из Димкиных рук, поправил свой воротник и попросил: — Остынь, пожалуйста, и лучше скажи: ты свои кроссовки от чего отмывал, от мазута?
— Ну да, Олеська в них во что-то такое вляпалась. Где-то… — и внезапно до парня дошло, где совсем недавно он видел свежие следы от мазута. — Олеська, так это ты в квартиру к бабушке Соне ходила? А зачем ты туда мазут принесла?
— Мазут она не приносила. Его я принес, чтобы ее разоблачить, — объявил Ромка.
Девушка высокомерно взглянула на мальчишку:
— Что за чепуха! Никуда я не ходила. На дороге грязи хватает!
— У меня дома именно твой след есть, на листке бумаги отпечатанный, — сблефовал Ромка и сунул ей под нос кассету: — А это откуда? Скажи, откуда?
— Говори сам, в чем дело? — схватил его за руку Димка.
— А я уже сказал, что твоя сестра — наркоманка и воровка, вот она кто. А кассету эту она у нашей Эли своровала. Отобрала, вернее, на дороге. И не одну, причем. Можешь у себя дома проверить, там «Пепел и алмаз» должен быть, мы его своей маме на Горбушке купили.
Олеся побледнела.
— Сам ты дрянь! — закричала она. — Мазутом чужие квартиры пачкаешь.
— Да что ты! Может, и пачкаю, но в чужих вещах не роюсь и драгоценности не ищу. И по помойкам не шастаю, бомжа из себя не изображаю. И больного, между прочим, тоже, чтобы одному в квартире остаться, когда другие по аптекам бегают. — Он отвернулся от Олеси и снова обратился к Димке: — Деда вашего тоже не пожалела. Чтобы в чужую квартиру пролезть, придумала, что Вику убивают, а он у вас после инфаркта. Ты же знаешь эту историю?
— Олеся, это что, правда, ну то, что он говорит? — подошел к ней Марат.
Девушка, склонив хрупкие плечики, беззащитно покачала головой и взяла его за руку. Ну как тут ее не пожалеть!
— Я вам не верю, — заявил парень и напустился на Ромку: — Что ты мелешь, ведь это оскорбление, самая настоящая клевета. Между прочим, за это и схлопотать можно.
Ромка покраснел от возмущения.
— Согласен, — запальчиво сказал он. — Если ты ей не давал в прошлое воскресенье днем для чего-нибудь свой скутер, когда сам в аэропорт ездил, то я беру все свои слова назад. Значит, я ошибся, и тогда согласен даже перед ней извиниться.
— Ты же мне сказала, что тебе надо больную подругу навестить, — обратился Марат к Олесе.
— Которая живет где-то в Медведкове, да? — добавил Ромка.
Марат, не отрываясь, смотрел на девушку.
Не говоря ни слова, она нажала на газ. В считанные секунды, пока никто еще ничего не успел понять, мотороллер набрал крейсерскую скорость и, буквально выскользнув из-под девушки, врезался в парапет. Олеся неловко взмахнула руками, ее отбросило назад и она, словно сломанная кукла, осталась лежать на асфальте.
Лешка ахнула. Димка с Маратом сорвались с места.
— Скутер готов, — Ромка с сожалением поглядел на разбитого красавца. И тоже подбежал к склонившимся над Олесей ребятам и Лешке. — Дышит, — воскликнул он, увидев, как тяжело вздымается у нее грудь. И, когда Марат попытался приподнять девушку, предостерегающе закричал: — Не трогай ее! Этого нельзя делать, нас так в школе учили.
— Вызывайте «Скорую». У кого сотовый? — спросила Лешка.
Марат быстро достал из кармана кожанки мобильный телефон.
Олеся медленно открыла глаза, обвела всех мутными глазами и, остановив их на Ромке, сказала:
— Я ничего там не взяла, честное слово.
— Не нашла, вот и не взяла, — пробурчал Ромка. — Что у тебя болит?
— Все, — ответила она и попыталась пошевелиться. — Все-все болит.
— Не вставай, лежи, — закричал Ромка. — Надо под нее что-нибудь подложить, чтобы не простудилась.
Он огляделся и, не найдя ничего подходящего, снял с себя свою синюю куртку и подсунул ее под девушку. Марат, дозвонившись до «Скорой», снова склонился над Олесей.
— Зачем ты, я бы и сам мог это сделать, — сказал побледневший Димка. Он тоже снял с себя куртку и накрыл ею сестру
Ромка махнул рукой.
— Какая разница кто. — И забегал вокруг, высматривая машину. — Скорее бы врачи появились!
— Черт-те что! Дедушке теперь снова плохо будет, — тихо вздохнул Димка. — Что мне ему сказать? Она у нас такой примерной считалась, просто образец для подражания. Кто ж знал, что она способна на такое?
— Значит, вы с ней совсем не дружили, и ты на нее влияния не оказывал. Я вот про Лешку все знаю, — самоуверенно заявил Ромка.
Лешка только молча усмехнулась.
— А Павлу Демидовичу пока ничего не говори, — продолжал Ромка. — А потом скажешь, что произошла небольшая авария. Скутер-то невысокий, не так сильно она с него и грохнулась.
«Скорая» приехала довольно быстро.
— Перелом ноги, сотрясение мозга, надеюсь, что легкое, — констатировал врач.
— Это очень серьезно? — спросила Лешка.
— Бывает и хуже, — усмехнулся молодой доктор. — Рентген покажет.
— А вдруг она теперь хромать станет?
Лешка смотрела на него своими огромными голубыми глазищами, и врачу захотелось успокоить девочку.
— Не должна, — ответил он и сочувственно спросил: — Подруга твоя, да?
Лешка неопределенно качнула головой:
— Знакомая просто.
Димка с Маратом, бросив на площадке разбитый скутер, поехали с Олесей в больницу.
— Придется тачку сторожить, — сказал сестре Ромка, поднимая и отряхивая свою куртку. — А знаешь, мне ее даже жалко стало.
— Мне тоже.
— Но она сама виновата, — упрямо сказал он. — Видно, на наркотики денег не хватало. В это дело если влипнешь, то все.
— Илона же твоя справилась.
— Не до конца, значит, увязла. Да еще и ситуация помогла. И мы с тобой немножко. Но Илонка подлостей никому не делала. А эта хотела всех перехитрить. Надеюсь, что она тоже не законченная наркоманка, иначе и учиться бы не смогла, и домоправительница их давно бы все просекла. Наверное, в долг какой-нибудь влипла или ее шантажировал кто-нибудь. Выздоровеет — узнаем.
— А как ты догадался, что Олеська сама своему деду звонила?
— А кто ж еще? Небось в соседнюю комнату вышла и своим мобильником воспользовалась. Викин акцент ничего не стоит сымитировать. «Мне быть нравится очень здесь», — передразнил он американку.
— Ой, — вспомнила Лешка, — а тебе в тот день, когда мы с ней в Медведково ездили Вику спасать, какой-то незнакомый мальчик звонил.
— Уверен, что это тоже она. Проверить, наверное, хотела, дома я или нет. От двоих-то не отделаться, а тебя она в аптеку отправила, чтобы быстренько все в доме обыскать. Ключей-то у нее от любого замка не оказалось, потому она тобой и воспользовалась. Как же вовремя я подоспел! А ты в ее сердечный приступ поверила!
