Они прошли до поворота дороги. Павел поднял бластер и прицелился. Взрыв потряс воздух. Скала наклонилась и стала сползать. Под её тяжестью карниз, по которому шла дорога, не выдержал и вместе со скалой обрушился в пропасть.
– Вот и все дела! – удовлетворённо произнёс Павел, когда утих шум падения лавины камней. – Теперь эти пастухи закрыты с двух сторон. Пока они выберутся или их вытащат, мы будем уже далеко.
Когда они дошли до перевала, Павел остановился и, смеясь, показал Ирине:
– Вон, полюбуйся.
Внизу, у образовавшегося обрыва, стояли машины и толпились люди.
– Не меньше тридцати, – констатировал Павел, наблюдая их сквозь оптический прицел бластера. – Почти все мужское население окрестных ферм. Надеюсь, они не заливают в радиаторы антифриза, – пробормотал он себе под нос, но Ирина не поняла, о чем в данном случае речь, и переспросила. Павел не ответил и долго шёл молча, думая о чем-то своём.
Был уже вечер, когда они пришли к знакомой уже Ирине бухточке.
– Я здесь была два дня назад, – сообщила она Павлу.
– Знаю, – коротко бросил он. – Если бы вы не уехали столь скоро, все могло бы кончиться иначе.
Он подошёл к берегу и пронзительно засвистел. Тотчас раздался ответный свист, и из-за скал показалась лодка.
Ещё через час Ирина сидела в каюте небольшого рыболовного траулера среди дружески улыбающихся ей людей и пила горячий крепкий чай.
Приняв пассажиров, траулер тотчас же снялся с якоря и взял курс на север. Для Ирины начиналась новая жизнь. Какая она будет?
Генерал вместо двух дней пробыл в усадьбе почти неделю. За это время они с Марией успели обсудить важнейшие детали их будущего предприятия и были весьма довольны друг другом.
Утром шестого дня генерал в сопровождении своих подчинённых выехал, пообещав вернуться через месяц, однако вернулся в тот же вечер. Вид у него был одновременно и злой, и крайне смущённый, и в то же время чувствовалось, что он еле удерживается, чтобы не рассмеяться.
– В чем дело? Что случилось? – встревожилась Мария.
– Ничего особенного, если не считать, что ваша подружка разрушила в горах дорогу и теперь надо ждать, когда за нами пришлют вертолёты. Помимо всего прочего, она заперла там в горах толпу негодяев, из которых половина уже, по-видимому, отдала концы из-за отсутствия воды. Я распорядился, – сказал он, – чтобы вертолёты вначале вывезли этих людей, а потом уже они возьмут нас.
– Ничего не понимаю… Ирина?
– Что тут понимать? В тот памятный вечер ваша подруга внезапно нас покинула. Я понимаю, – поспешил он, заметив, как Мария чуть сдвинула брови, – то была тактическая необходимость, и не будем возвращаться к этому вопросу. Она воспользовалась подземным лазом под стеной, просидела там почти сутки, с трудом выбралась.
Ночью на дороге её схватил негодяй и хотел изнасиловать. Она его прикончила вот такой штучкой. – Генерал полез в карман и вытащил пустой цилиндрик. – Очевидно, – продолжал он, – негодяй её сильно рассердил, так как она выпустила в него три смертельные дозы. Потом её встретил сообщник, бывший управляющий, ну и так дальше… Когда же справедливо возмущённые фермеры хотели их мирно и тихо линчевать, они заманили этих баранов в горы и заперли там, разрушив мост и обрушив на дорогу скалу.
Теперь я знаю, кто порылся до меня в сейфе Генриха и похитил оружие, хранившееся там, а заодно и карты. В связи с новыми нашими с вами отношениями, эти факты теперь меня мало интересуют, – он притворно зевнул и вдруг расхохотался.
– А ведь боевая девка! Мне бы таких десяток на службу в полицию. При случае, если представится возможность, передайте ей моё восхищение. Кстати, вам знакомя такая штучка? – он указал на лежащий на столе цилиндрик.
Мария промолчала.
Генерал порылся в карманах и вытащил пару таких же.
– Возьмите на всякий случай. Объяснять, как этим пользоваться, думаю, не надо.
Мария удивлённо подняла было брови, но, взглянув на смеющиеся глаза своего собеседника, не выдержала и улыбнулась. Дик перестал сдерживать себя и расхохотался густым громким смехом. Он вёл честную игру. Мария это поняла и теперь доверяла ему полностью.
ГЕНЕРАЛ РАЗМЫШЛЯЕТ
Генерал не любил летать. Все его предшественники закончили жизнь в авиакатастрофах. Минует ли его такая судьба? Элита не допускает, чтобы кто-нибудь долго задерживался на посту начальника политической полиции. Железный Генрих преподнёс ей урок, который она запомнила. Внук Железного Генриха шёл но стопам деда.
Одно время, в самом начале следствия, он полагал, что похищение – дело элиты. Но концы с концами не сходились. Дед держал элиту в страхе, внук же был выразителем идей элиты, её главным теоретиком. Его собственная тайная полиция служила элите, как противовес государственной. Нет, это дело Движения сопротивления. Их почерк.
Какую роль здесь играла Мария? Она явно замешана, но, вероятно, случайно. Скорее всего через подругу. Он усмехнулся: «Как они меня „поймали“ с мнемограммой!» Он сделал тогда вид, что их угроза произвела на него впечатление. Пусть думают. Он и не собирался посылать Рональда за аппаратурой. Это в его интересах, чтобы Генрих навсегда сошёл со сцены. Если ему удастся стать наследником Генриха (не только его агентуры, но и состояния), перед ним откроется реальная возможность взять ход событий в свои руки. Если Мария замешана в похищении Генриха, то тем лучше: через неё он выйдет на Движение и использует его в своих целях. Ну что же. Все складывается к лучшему. Он вспомнил разыгранную сцену на пляже, критический момент, когда сзади подошла Ирина. Он тогда не предполагал, что у неё цилиндр с паралитической жидкостью, но внутреннее чутьё подсказало ему: надвигается реальная опасность. Потребовалось все самообладание, чтобы выдержать роль до конца. Впрочем, играть было не особенно трудно. Женщина ему действительно нравилась. Она умна – это главное. Сделать из неё союзника? А почему бы нет? Её интересы совпадают с его. Это первое и основное. Любовь может прийти. А не придёт – не велика беда. Общность интересов всегда более прочная основа для союза, чем любовь.
Элита прекрасно знала его слабость – привязанность к близким: к покойной жене, детям и Рональду. Когда умерла жена, ему не раз пытались подсунуть агента. Делалось это различными способами. И во дворце императора, и в виде подарка. Один раз его даже попытались затащить на аукцион выпускниц школы. Инстинкт самосохранения всегда выручал его. А на этот раз? Нет! Маловероятно, хотя следует устроить ей проверку.
Я бы скорее ей поверил, если бы они прикончили Генриха. Но похищение? Ещё раз надо проверить, не связано ли это с элитой. Что за чушь? Нет. Моя подозрительность иногда заходит слишком далеко. Боже мой, как я устал. Хотя бы немного отдохнуть от вечного опасения за жизнь, быть хотя бы на короткое время самим собой, не притворяться, не строить из себя простачка…
Нет, природа изобрела особую пытку для власть имущих. Жить и никому на свете не верить. Вот почему деспоты рано или поздно становятся людьми с ненормальной психикой.
Наш император топит свой страх в, вине и разврате. Что делать мне? Я не имею склонности ни к тому, ни к другому. Впрочем, император боится уже по привычке. Он теперь вполне устраивает элиту, ей не жалко ни вина, ни женщин. Этого добра, пожалуй, сколько угодно. Чего боится элита больше всего? Реформ! А они необходимы, как воздух. Поэтому боятся меня. Слепцы! Не видят дальше своего носа. И как они беспощадны! Александр… на что уж шалопай, но понял, в чем суть дела. К сожалению, болтлив чрезмерно. Надо же было публично высказаться за увеличение числа интеллигенции, или, как у нас говорят, среднего класса. Да одно только это высказывание обрекло его на смерть. А он ещё начал повсюду высказывать своё отношение к операциям на мозге. Как образно сказал император, когда ему доложили об этом: «Если все получат возможность думать, то нам придётся работать».
И все же реальной опасности он не представлял. Почему же так жестоко поступили с ним? Страх! Только страх. Страх перед любыми изменениями, даже самыми незначительными. Лучше медленно
