ИСТОРИЯ РОССИИ с древнейших времен до 1618 г.Учебник для ВУЗов. В двух книгах. Книга первая.

слободы, а их со Святославом людей вывести в свои волости, что и было совершено.

Ахмат находился в это время у Ногая, и, услышав о случившемся, «замысли сдумати клевету на Олега к царю Ногаю». В результате Ногай дал Ахмату рать, с которой тот разорил земли князей, а захваченных в плен бояр изощренно казнил. «А трупья бояр тех, сообщают летописи, — повеле по деревьям развешати, отъимая у всякого голову да правую руку; и начаша бесермена вязати головы те кътором боярскыя, а руки выкладоша в судно и въставиша на сани и поидоша от Воргола, и при-шедше в села и потом в Туров. Хотеша же послати по землям головы и пукы боярскыя, ино некуда послати, все княжение изымано, и тако пометаша головы и рукы боярскыя псом на снедь... Мнози человеци от мраза изомроша, людие облуплени суще (т. е. раздеты), мужие и жены и младенци». Завершая рассказ обычным рефреном о наказании за грехи, автор особо подчеркивает: «Мню же и князей ради, понеже жи-вяху в которе». Князья, действительно, жили «в которе», т. е. в распрях. Это относилось и к двум названным князьям, и последующие события проявили это в полной мере.

Ахмат оставил двух своих братьев сторожить слободы, а сам отправился в Орду, «держася рати Татарскыя», поскольку «не сме жити в Руси», пока князья оставались на свободе. И уже в следующем году Святослав Липецкий, не посоветовавшись с Олегом, решил провести акцию мести. «Два бесермена» с тридцатью русскими переходили из одной слободы в другую, когда были перехвачены дружиной Святослава. Были убиты эти «бесермены» и 25 человек русских. Братья Ахмата бежали в Курск, а слободы разошлись кто куда. Олег, вернувшийся из Орды, осудил акцию Святослава. И у татар, и на Руси такие нападения квалифицировались как «разбойные». Олег настаивал на том, чтобы Святослав шел оправдываться в Орду, но Святослав отреагировал жестко: «Аз сам ведаюся в своем деле, прав аз, аже есмь тако учинили, то суть мои ворози».

Олег упрекал Святослава в нарушении договоренностей и в нежелании искать справедливости в Орде. Сам он снова отправился в Орду и, вернувшись с татарским войском, «уби князя Святослава по цареву слову». А вслед за тем брат Святослава Александр убил Олега и его сына Давыда. «И сътворися радость диаволу и его поспешнику бесерменину Ахмату», — заключается рассказ в Симеоновской летописи. Никоновская летопись и «История» Татищева содержат указание на то, что Александр тоже ходил в Орду с дарами и получил от хана рать, с которой и расправился с Олегом и (в этом варианте) с двумя его сыновьями. И завершается повесть в этих источниках философски: «Многа убо и велика сиа повесть, но множества ради оставлена бысть; может бо и малая сиа повесть человеку ум имущему плач и слезы сътворити».

Поводом для «плача и слез» могло послужить и еще одно деяние русских князей. Вскоре после занятия Тохтой великохан-ского стола в Орде Андрей Александрович и князья ростовские, а также епископ ростовский Тарасий отправились в Орду с жалобой на Дмитрия Александровича. Хан сначала думал вызвать в Орду Дмитрия, но затем решил отправить с просителями своего брата Дюденя с большой татарской ратью. Перея-славцы разбежались, а Дмитрий бежал в Псков. Печально знаменитая «Дюденева рать» в 1293 г. рассыпалась по Суздальской земле, взяла и разорила 14 городов, включая Владимир, Суздаль, Переяславль, Москву. В стороне от разорения осталась только Тверь (но и она была разорена в следующем году другой ордынской ратью). Дюдень собирался идти и на Новгород, но новгородцы откупились богатыми дарами. Ордынская рать повернула назад в степь, перегруженная, как обычно, награбленным имуществом и «полоном», а Андрей Александрович продолжал добиваться великокняжеского стола основательно разоренного Владимира, который и получил после смерти Дмитрия в 1294 г.

Новый цикл межкняжеских противоречий начался в 1296 г., чем снова воспользовались татары: на Русь прибыл Олекса Нев-рюй с татарской ратью, выполняя и функции посла. Князья собрались на съезд, где против Андрея Александровича встали Михаил Тверской, младший брата Даниил Александрович и представители переяславцев. На сей раз разошлись мирно, но противостояние сохранилось.

В 1299 г. Киев покинул митрополит Максим, «не терпя насилья от татар... и весь Киев разыдесь». Максим поначалу направился в Брянск, но в конечном счете оказался во Влади-миро-Суздальской земле и занял владимирскую кафедру. Этот факт показывает, что даже при всех многократных разорениях

со стороны Орды и внутренних усобицах, именно Северо-Восточная Русь оставалась в перспективе единственной землей Руси, где могло начаться возрождение. Следующий XIV в., который тоже будет нелегким для Руси, подтвердит это положение, и именно здесь в конечном счете начнется преодоление страха, растерянности, мелочных конфликтов князей и неорганизованности.

§5. ПРОБЛЕМА «ОРДЫНСКОЙ ДАНИ»

Вопрос о размерах «ордынской дани» — главный в оценке последствий монголо-татарского ига, в исторической литературе в полной мере не разработан. Причина этого — недоверие к уникальным данным «Истории Российской» В.Н. Татищева. В результате же в «трудах» евразийцев появляются утверждения о том, что дань, наложенная Золотой Ордой на Русь, была совсем невелика. Так, постоянный мотив публикаций Л.Н. Гумилева — русские жили при татарах стольже привольно, как и ранее. Другой евразиец В.В. Кожинов, поддерживая эту концепцию, утверждал, что «в среднем на душу населения годовая дань составляла всего лишь один-два рубля в современном исчислении! Такая дань не могла быть обременительной для народа, хотя она сильно била по казне собиравших ее русских князей (в чем логика? — А.К.). Но даже и при этом, например, князь Симеон Гордый, сын Ивана Калиты, добровольно жертвовал равную дани сумму денег для поддержания существования Константинопольской патриархии».

Подобное ответственное утверждение дается со ссылкой на статью П.Н. Павлова, опубликованную в 1958 г. в «Ученых записках» Красноярского пединститута. В статье такого заключения нет и быть не могло: мы не знаем ни общей суммы дани, ни численности населения, обложенного данью. Едва ли не лучший знаток татарской политики на Руси А.Н. Насонов остановился в недоумении, встретив указание на то, что татары выделили на территории Великого княжества Владимирского 15 тем, т.е. 15 «округов» с населением по 10 ООО человек в каждом («тьма» — 10 ООО). Ведь это означало по меньшей мере десятикратное сокращение населения в результате нашествия! В конечном счете видимо, так оно и было. Но решение данного вопроса должно осуществлять не путем деления одного неизвестного на другое неизвестное, а выяснением норм обложения.

Как было отмечено, в нашей литературе указание В.Н. Татищева на размеры дани не привлекло должного внимания. Один из крупнейших и авторитетных историков первой половины XX в. Б.Д. Греков заметил, что «конечно, Татищев не выдумал здесь «сохи», а взял ее из летописи, до нас недошедшей». Но он усомнился в том, что «соха» могла быть представлена двумя работниками.

«Соха», очевидно, значит то же, что и «плуг» в «Повести временных лет», с которого платили дань вятичи и радимичи, а также многие западнославянские племена. «Плуг», как и «соха», предполагали размеры поля, которое может быть обработано за сезон. Представление о «плуге» как единице обложения дает автор XII в. Гельмольд, говоря о балтийских славянах: это пара лошадей или волов, впрягаемых в орудие пахоты, и, соответственно, размер обрабатываемого ими участка земли. В конце ХIX в. на пару лошадей в среднем приходилось 7,2 десятины пашни. За семь столетий технология сельскохозяйственного производства изменилась мало. Но все-таки 7 десятин, видимо, максимальный размер древней «сохи».

Б.Д. Греков усомнился в том, что «соха» может определяться количеством работников. Но взаимосвязь между обрабатываемой площадью, численностью рабочего сКота и количеством рабочих рук предполагалась всегда. Возможны были и другие варианты в зависимости от местных условий. В новгородской грамоте середины XV в. о предоставлении князю Василию Васильевичу «черного бора» (татарской дани) с Новоторжских волостей поясняется: «А в соху два коня, а третье припряжь (т. е. пристяжной. — А.К.)». Поскольку «сохи» по местностям различались, Иван III в 1478 г. с присоединением Новгорода «велел въспросити, что их соха; и они сказали: 3 обжи соха, а обжа один