После ряда столь внушительных поражений крестоносцы вынуждены были направить против новгородского и суздальского войска основные силы — тяжеловооруженную рыцарскую конницу, пехота же состояла в основном из воинов из племени чудь. Русское войско находилось в районах, прилегающих к Чудскому озеру с запада, т.е. на противоположной от Новгорода и Пскова стороне. НемЦы, имевшие превосходство в силах, по крайней мере превосходство в численности тяжеловооруженных рыцарей, вроде бы правильно рассчитывали, что войску Александра некуда будет скрыться на открытой местности, а то, что это войско разбежится перед закованными в металл рыцарями, сомнения у них вряд ли были. И русское войско действительно отступало. Отступало к берегу, остановившись «на Узме-ни у Воронья камня».
5 апреля 1242 г. состоялось знаменитое Ледовое побоище на Чудском озере. В переводе на современный календарь сражение происходило во второй декаде апреля, когда лед уже подтаял, но не везде. Битва началась на берегу и промерзшем до дна мелководье. И русские, и немецкие источники сообщают о первоначальном успехе рыцарей: их «свинья» прорвала строй русской пехоты. Но этот «успех», видимо, был запрограммирован русской стороной, поскольку «бежали» ополченцы не столько назад, сколько в стороны, с тем чтобы взять немецкое войско в клещи. А конные дружины князей отрезали и пути отхода рыцарей, заставив заодно пешую чудь убегать по льду озера. Лед же, довольно прочный еще у берега, в отдалении от него был подтаявшим, и не только тяжеловооруженные рыцари, но и не обремененные панцирями «пешци» тонули, как сообщает Софийская первая летопись, поглощаемые озером.
Победа на сей раз досталась более дорогой ценой, нежели на Неве. Но и размах битвы, и значение ее были более весомыми. Рыцари потеряли, по разным источникам, 400 или 500 человек, 50 рыцарей были пленены, а чуди «паде без числа». Немцы запросили мира, отказываясь от Пскова, земли води, Полужья, а также от земли латгалов — области, примыкавшей к псковским и полоцким землям и граничившей с ливами, еще по договору с Орденом 1210 г. считавшимися данниками Руси. Был обусловлен также обмен пленными и заложниками (возвращались, в частности, псковские заложники).
После этой победы Александр Невский стал самым авторитетным и уважаемым среди русских князей. При жизни отца Александр смог уклониться от поездки на поклон к Батыю. Княжение «на всей воле новогородской» даже и оправдывало такое непослушание. Но теперь оттягивать поездку в Орду было уже нельзя. Согласно Житию, Батый выразил недовольство, что к нему, покорителю стольких народов, не едет, несомненно, самый популярный в это время из князей Северной Руси. Чем могло закончиться дальнейшее уклонение от поездки в Орду — нетрудно представить. Владимиро-Суздальская Русь была разорена и обескровлена, а новгородцы и псковичи были ненадежными союзниками в борьбе с Ордой. И если противостоять натиску с запада и северо-запада Новгородско-Псков-ская земля еще могла, то противостояние Орде никаких шансов не имело.
Если Александр был затребован в Орду, то его младший брат Андрей похоже поехал туда по своей инициативе и едва ли не с жалобой на то, что владимирский стол достался дяде. Во всяком случае избранный в 1246 г. великим ханом Гуюк не утвердил Святослава великим князем и вызвал в Каракорум Андрея и Александра. Решение хана Гуюка несложно было предугадать. Он на великое княжение Владимирское утвердил Андрея, а старшему Александру дал другое «великое княжение» — Киев. Таким образом, монгольский хан сталкивал Александра и с младшим братом, и с Даниилом Галицким. Поэтому в Киев Александр, естественно, не поехал, вернувшись в Новгород после двухлетних унижений и балансирования на крайне непрочном канате дипломатии без правил.
Конец 40-х гг. XIII в. оказался наполнен политической борьбой и интригами от Каракорума до Рима. Разные силы искали союзников, объединялись и моментально расходились в стороны. Так, внутренняя борьба шла в Монгольском государстве, в частности, тот же Батый долго уклонялся от участия в курултае по выборам нового каана, но все же в 1246 г. вынужден был отправиться на избрание Гуюка. В 1248 г. Гуюк скончался, и власть перешла к великой ханше Огул-Гамиш, как и Туракина, враждебно относившейся к Батыю. А тем временем и на Западе возникли угрозы господству монголо-татар.
В 1204 г. крестоносцы разграбили Константинополь и создали на берегах Босфора Латинскую империю, просуществовавшую до 1261 г. Православное патриаршество переместилось в Никею, где укрылись и византийские императоры. Враждуя с турками-сельджуками, захватившими значительную часть Малой Азии, правители Золотой Орды вели дипломатические игры с Никейской империей. В 1248 г. в подобные игры активно включился и папа Иннокентий ГУ. Он склоняет к унии и Русь, и Никейское патриаршество. При всей двойственности политики Рима (параллельно поддерживались контакты с Сараем и Каракорумом), Сарай, конечно, должен был обеспокоиться, тем более что на Руси к предложениям папы относились явно неоднозначно. К тому же и Галич, и Новгород оставались фактически неподвластными Орде: непосредственно эти города монголо-татары не покоряли.
Князь Даниил Галицкий явно колебался. Он готов был к унии с католиками при условии реальной поддержки Рима против монголо-татар. Рим же настаивал на унии, не гарантируя реальной помощи. Переговоры затягивались, но продолжались и в Галиче, и в Никее, а в Сарае о них, конечно, знали. После поездки в Сарай в 1250 г. Даниил какое-то время не опасался возможности нового похода больших татарских сил на Запад. Орда хана Куремсы, как бы заслонявшая державу Батыя от возможной активности Европы, хотя и угрожала постоянно Галицкой Руси, но не имела достаточных сил, чтобы овладеть хорошо укрепленными прикарпатскими городами, да и одолеть дружину Даниила. К тому же Даниилу удалось возвести на митрополичий стол своего печатника (и хорошего полководца)
В 1250 г., по совету Даниила, Кирилл направился к патриарху Константинопольскому на утверждение. Поскольку обычный путь был закрыт летучими отрядами монголо-татар, Кирилл, по предложению венгерского короля, ехал через Венгрию, причем король гарантировал проезд через католическую Латинскую империю в Никею и обратно. Уже эти светские контакты указывали на широкий взгляд митрополита и в религиозном, и в политическом отношениях, с явной направленностью на мобилизацию всех возможных сил для свержения господства монголо-татар. В Киев Кирилл прибыл лишь после утверждения патриархом, но в бывшей столице он не нашел пристанища: все было разрушено. Такую же картину он обнаружил в Чернигове и Рязани, вернулся в Галич, а затем остановился на Владимире Суздальском, оставив формально кафедру за Киевом.
В XIII в. в высших христианских сферах было популярным имя Кирилла. Кирилл I занимал ростовскую кафедру в 1216— 1229 гг. Кирилл II, архимандрит Рождественского монастыря во Владимире, был ростовским епископом в 1231—1261 гг. и был известен как «философ», знаток книг, языков и богословия. Кирилл II после монголо-татарского нашествия оказался фактическим церковным руководителем всей Северо-Восточной Руси вплоть до утверждения в Никее киевским митрополитом его тезки из Галицкой Руси и прибытия его в 1250 г. во Владимир. Два Кирилла похоже нашли общий язык. Они часто появлялись в разных городах вместе, и Кирилл Ростовский как бы вводил митрополита Кирилла в местные проблемы. В 1250 г. при участии митрополита был заключен неканонический брак Андрея Ярославича (являвшегося в это время великим князем) с двоюродной сестрой — дочерью Даниила Галицкого. Политическая направленность брака была, конечно, очевидна и для ставки в Сарае.
В целом события конца 40-х — начала 50-х гг. XIII в. представлены в летописях путано и противоречиво. В значительной степени эта путаница возникает из-за включения в летописи «Повести об убиении Батыя», по которой Батыя похоронили в 1248 г. в Венгрии. На самом деле в этом году Батый готовился к серьезной схватке с Гуюком, и его больше занимали восточные, а не западные проблемы. Прямого столкновения не произошло потому, что Гуюк в этом году скончался. Но Батый, видимо, провел три года смуты, в восточных улусах Монгольской империи, решая другую проблему: провести на стол «великого хана» («каана» летописей и восточных источников) своего человека. Сам Батый тоже рассматривался в числе кандидатов. Но он отказался выдвигать свою кандидатуру, удовлетворившись почетным званием «старейшего в роде». А избранный в 1251 г. великим ханом
