октябрятский строй с дыркой вместо звёздочки было просто немыслимо. И Валерка пришёл в отряд только перед сном.
А утром как раз наступил день, то есть особенный день — родительское воскресенье. Мамы, и бабушки, и некоторые папаши радостно ворвались в лагерь с мешками наперевес. Началась всеобщая срочная поголовная кормёжка. Ух, и поработали все!.. Какие похитрей, те, конечно, прятались в кусты, потому что врачи и воспитатели оказывали сопротивление. Сознательные малоежки, правда, сдавались и относили продукты в отрядный шкаф. И всё же многие добились расстройства желудка. Ну, да это известно, и не в этом суть. Главное, что заодно с другими родителями прикатила к Валерке и Башке их мама Головина. И она заварила такую кашу!..
Сперва без лишних слов она воткнула братьям в рот по пирожку. Потом спросила:
— Ну, как вы здесь? Никто не обижает?
— Они меня исключили! — мгновенно заревел Валерка. — Сорвали звёздочку… Они презирают меня…
— Ах какая потеря! — засмеялся Головин-Башка.
— Не расстраивайся по пустякам, — сказала и мама. — А за что исключили-то, расскажи.
Тогда Валерка стал объяснять: мол, принуждали быть подметалой. Мол, за правду, которую про вожатую сказанул. Под конец он всё же одумался, заговорил по совести:
— Я бы извинился, да никто слушать не захотел. Я бы исправился, но они не просят. Мама, мам! Ты сделай так, пожалуйста… Все октябрята, а я никакой… Ты сделай так, чтобы меня снова приняли, мама.
— Безобразие! — внезапно крикнула она. — Да ты ни в чём не виноват. Сидите здесь, а я пойду и наведу порядок!
Что ж, братья остались на скамейке подъедать гостинцы и ждать. А мамаша Головина сорвалась и на всех парусах отыскала Галю.
— Вы придираетесь! Я буду жаловаться! — шумела она.
— Позвольте, — сказала Галя, когда удалось сказать, — я Валеру не исключала. Я даже не знала, ребята сами…
Но Головина ничего не слушала.
— В том-то и дело! — кипятилась ещё хуже. — Только и знаете, что в работу запрягать! А это — это вы просто мстите ребёнку!
— Батюшки! Да за что?
— Он вас уличил!
— В чём же? — спросила Галя и покраснела без причины.
Ну, дальше пошла такая беседа, что продолжать её понадобилось у начальника лагеря. Взамен праздника, радостей и веселья в родительский день получилось полное следствие. Причём противное: как влипли в грязь. Всем было стыдно, хотя и не каждому по заслугам. В штаб вызывали Валерку и старшего Головина, который невесть что наплёл про Галю. Потом вызывали командиров звёздочек и Ромку Давыдова. Из разных ответов и рассказов начальнику скоро стало ясно, кто виноват, а кто замешан зря. И воспитатели поняли историю с Валеркой, и вожатые, какие были в штабе. Только мамаша Головина будто ничего не понимала.
— О господи! — всё твердила она. — Ну, ошибся ребёнок… У него тоже своя гордость есть… Прикажите звёздочку отдать. Всё равно это фикция.
Вот так да, ввернула словечко! Означает оно обман, вымысел, что-то не существующее на свете. Выходит, Головина хотела сказать, будто октябрятские дела — никому не нужная выдумка? Воспитатели, услышав такое, поразились, конечно. Но вместо того чтобы отчитать мамашу или вообще выставить из штаба вон, они начали доказывать ей, как она заблуждается.
Там ещё много было взрослых разговоров и споров. А из ребят лучше всех выступил в штабе Ромка. Удивительно: он ведь троечник и в начале смены жил молчаливо. Юля даже говорила про него, что безвольный растяпа. Но вот прошло, время, свои тройки Ромка, видать, не вспоминал и больше не робел, как у себя в школе. Он постепенно сделался хорошим командиром группы, и воля у него появилась, и всё, что надо. Потому он смело сказал, когда потребовалось:
— Да, мы сами исключили Валерку. Наш октябрятский совет.
Старшая пионервожатая сказала на это:
— Но у вас нет права исключать, разве не знаешь?
А Ромка сказал:
— Он — недостойный.
— Но у вас нет права, — повторила вожатая.
— Пускай дадут. Нельзя, чтоб в отряде были недостойные.
— Нужно не отделываться от них, а воспитывать, Давыдов.
Тут Ромка немного подумал и произнёс целую речь:
— Бывает, натворил — и можно извиниться. Бывает, поступил нечаянно — и можно воспитать. Валерку воспитывали, воспитывали, а он — никак. Ну и что делать? Папин знакомый дядя Лёша работал на грузовике и совершил уличную катастрофу. Его посадили в милицию. Он, вообще, добрый, сразу понял ошибку, извинился, а его — всё равно. Папа сказал: есть проступки, за которые надо нести ответственность и кару. Кара — это такое сильное наказание, понимаете? Чтобы облегчить свою совесть и вину искупить. Вот и Валерка…
Ромка ещё не закончил такое прекрасное выступление, но тут зашумела мамаша Головина и спутала его остальные мысли. Тогда старшая пионервожатая сказала:
— Может, ты прав, Давыдов. Но это — крайняя мера.
— Валеркин случай тоже крайний, — ответил Ромка.
— А если он быстро исправится?
— Разве не понимаете? Для того исключили, чтоб исправлялся. Чтоб запомнил на всю оставшуюся жизнь.
После этого Ромку сразу отпустили из штаба, а начальник и персонал ещё сколько-то заседали там. Потом пришла в корпус Галя и Валеркина мамаша следом. Она взяла и перевела сыночка в девятый отряд. За руку, со всеми вещами. По пути он горько плакал и охал, так что многим стало жалко. Он просил маму, чтоб увезла его из лагеря домой, но ничего не вышло…
Между прочим, октябрятскую звёздочку Головину всё-таки вернули на рубашку. Ну, а что толку? Даже в новом отряде все нормальные октябрята шушукались и говорили друг другу:
— Смотрите, смотрите! Это тот, которого исключали. Интересно, как он будет теперь?
Дела военные
Если неправильно подумать, то можно зря удивиться: почему это в октябрятской группе «Ручеёк» происходило столько неладного? Был отщепенец Вовик, потом Вася, потом Головин… Но если подумать хорошенько, то станет понятно совсем другое. Ведь рассказать обо всём подряд просто невозможно — столько было разного. Причём хорошего было, конечно, больше. Но хорошее каждому знакомо и даже как-то незаметно по привычке. Ну, а плохое всегда мозолит людям глаза и уши, запоминается сильней. Кроме того, некрасивые события из жизни «Ручейка» собраны в кучу ещё по одной причине. Они собраны потому, что на ошибках учатся. Одни учатся на своих, другие — на чужих. Но в любом случае это полезно, хотя и по- разному доходит. И в любом случае никто не станет повторять ошибок, которые известны. Вот для этого и говорится тут про них…
А сейчас — про дела военные. Им тоже особое внимание, потому что больное место октябрят. Как-то раз шла утренняя линейка, и она благополучно заканчивалась. Но внезапно физрук Юра схватил микрофон и стал в него кашлять. Покашлял, покашлял, а после как рявкнет пугающим голосом на весь лагерь:
— Тревога! Воздушная тревога! К нам приближаются вражеские самолёты! Всем в укрытия, согласно предписанию номер один!
В тот же миг застонала, завыла сирена. Жутко завыла — даже скулы свело. И в тот же миг большие
