ворот стоял приземистый автомобиль с открытым верхом. На кожаном сиденье автомобиля валялось несколько винтовок.
Соскочив с коня, боец обошел вокруг автомобиля.
— Богатая штука, буржуйская. Одна кожа чего стоит! Я соображаю так: ездило на ней офицерье, теперь пускай наше командирство ездит. Скачи, ребята, в штаб, а я покараулю. А то наша братва всю кожу на голенища обдерет.
Борис Кларк, человек мастеровой, с первого взгляда определил марку трофейного автомобиля: «чандлер».
— Тебе, как командующему, положен автомобиль, — сказал он Сергею.
— Я предпочитаю бронепоезд, — улыбнулся Сергей. В мягких сиденьях машины пассажир утопал так, что трудно было подниматься. Лазо казалось, что кожаная обшивка роскошного трофея навек пропиталась дорогим сигарным дымом. Водителя машины захватить не удалось, однако пленные уверяли, что на «чандлере» носился сам Семенов.
Лазо вместе с Кларком и Губельманом направлялись в штаб Аргунского полка, когда дорогу перегородила ожесточенная толпа бойцов. Губельман тронул шофера за плечо и поднялся во весь рост. Машину окружили возбужденные бойцы. Они подтащили двух человек с узлами. Лазо сразу догадался: мародеры. Из одного узла виднелся угол швейной машины, в другом — самовар.
— Какая часть? — громко спросил Губельман, брезгливо оглядывая мародеров.
Задержанные испуганно молчали.
— Это пережогинские, — сказал кто-то из бойцов. — По харям видно. Постой, мы вам сейчас покажем!
Губельман опустился на место. Глаза всех обратились на командующего. Смуглое лицо Лазо исказилось гримасой. На мародеров он старался не глядеть.
— Расстрелять! — приказал он и мотнул головой шоферу. Машина тронулась.
Некоторое время ехали молча, в угнетенном состоянии.
— Ах, черт их побери! — вырвалось у Кларка.
— Да все правильно! — пробасил Дядя Володя. — Ну а как еще поступать с такими? Много нам еще придется вымести всякой нечисти.
Лазо стукнул кулаком по колену.
— До сих пор жалею, что не расстрелял Лаврова! Типичный хунхуз. Я нисколько не сомневаюсь, что кого-то из таких вот и нашли японцы для налета на контору «Исидо». Они все работают на руку японцам. Помню, в Иркутске, во время мятежа, консулы из кожи лезли, чтобы мы не разоружали эту сволочь. Они их спасали, как только могли. Нашего японцы встретят — сразу штык к груди: «Бурсевика?» И если только большевик — конец. А эти!.. — он едва не выругался и махнул рукой.
Губельман, насупившись, барабанил пальцами, нависли густые брови и усы.
— Анархизм — зло, ржавчина. Они сейчас хуже хунхузов. «Борцы за народ»! Лавров и Пережогин бесчинствуют, грабят население. Нашему делу они наносят вред.
Возле штаба Аргунского нолка Губельман и Кларк высадились из машины, а Лазо поехал дальше.
Взяв Оловянную, красные части овладели левым берегом реки Онон. На правом берегу укреплялись семеновцы. Высокий железнодорожный мост был разломлен пополам, средний пролет одним концом свисал в воду.
В штабе Лазо родилась мысль об обходном маневре. Возглавить отряд аргунцев поручалось Кларку. В этот отряд входила и сотня Бронникова.
В сумерках на обеих сторонах задымили костры. Изредка постреливали патрули. Громадное зарево заката окрасило землю в зловещий багровый цвет. В отряде, сформированном из двух сотен Аргунского полка, сыграли боевую тревогу. Борис Кларк и Василий Бронников объехали строй и приказали трогаться. Сотни взяли с места рысью. О том, куда направляются, не знал никто, кроме командира. Из штаба фронта Кларк вернулся перед самым вечером.
Отъехав от берега, отряд взял круто вправо и поскакал вниз по течению реки. Ольге досталась косматая монгольская лошаденка с коротким шагом. Приноравливаясь к неуклюжему спотыкливому аллюру, она, как ее учили казаки, привставала на стременах. Иногда сотни переходили на шаг, и тогда Ольга чувствовала, как ноют непривычные к верховой езде ноги.
На сегодняшнем совещании в штабе фронта командующий поставил перед отрядом Кларка задачу скрытно передвинуться на пятнадцать километров ниже по течению, вплавь переправиться через Онон и ударить по семеновцам с тыла. Чтобы отвлечь внимание противника, артиллерия откроет огонь. Кроме того, под прикрытием этого огня отряд матросов, пользуясь свесившимся пролетом моста, словно лестницей, постарается перебраться на правый берег. Разрабатывая план боя, Сергей Лазо полностью отдавал себе отчет, что успех будет зависеть от четкости и слаженности всех исполнителей. Малейший сбой — и все пойдет насмарку. Поэтому-то в кавалерийский рейд он послал своего друга Кларка, а с отрядом матросов решил идти сам.
В кромешной тьме Кларк начал переправу. Кони, пофыркивая, осторожно входили в воду. Борис Кларк нашел минуту и посоветовал Ольге:
— Не бойся, ничего страшного. Держись поближе к ребятам.
Бойкий казачишка помог Ольге завязать стремена поверх седла. Он не отходил от нее ни на шаг и негромко наставлял:
— Конь, он умный. Ты держись ему за гриву или за хвост — вывезет. Но когда переплывем и будем выходить на берег, тут, девка, гляди строго: как бы не зашиб копытом.
Все-таки было страшновато. Быстрое течение, невидимое в темноте, сильно било по ногам. Лошадь вдруг оступилась и, задрав голову, поплыла. С гривы Ольга сорвалась и успела ухватиться за конский хвост. Лошадь сильно работала ногами, всем телом устремляясь поперек течения. У Ольги зашлось сердце: плавать она совершенно не умела. Но она предпочитала утонуть, но не сознаться в этом. Справа и слева плыли конские и человечьи головы. Ольге иногда удавалось взмахивать левой рукой. Правой она намертво вцепилась в конский хвост.
Внезапно захрустела галька, конь рывком вынес на берег. Ольга не побереглась и получила удар копытом по ноге. Она оглянулась на страшную реку. Перебралась!
Где-то впереди слышались негромкие команды Кларка. Конь дожидался Ольгу, посматривая на нее. Она распутала стремена и с трудом взобралась в седло.
Черное небо внезапно прорезала кривая дуга красном ракеты. Кларк давал знать, что переправа благополучно завершена.
В это время бойцы матросского отряда скапливались возле взорванного моста. С вражеского берега постреливали, пули цокали в бетонные опоры, а попав в кусок рельса, пронзительно взвывали и рикошетили в небо. Сергей Лазо подошел с двумя бойцами, катившими пулемет. Его сразу узнали. От одного бойца к другому зашелестело: «Командующий здесь… Командующий…» Полоща клешами неимоверной ширины, к нему подошел командир отряда в лихо надвинутой бескозырке.
— Товарищ командующий, братва не сомневается. Первые сейчас поднимутся и втащут пулемет. Много народу переправить не удастся. Но нам и не надо много!
Высоко вверх уходил изуродованный мостовой пролет. Внизу под ногами беспрерывно журчала неугомонная вода. От речки несло сыростью.
Командир отряда сдвинул назад кобуру с наганом, ухватился за свисавший кусок искореженного рельса, ловко подтянулся и полез вверх, цепляясь за куски поломанных шпал. Кто-то шепотом произнес: «Давай следующий». Лазо отстранил приготовившегося матроса, примерился и с наслаждением подтягиваясь на руках, ловко послал тело вверх. Руками он нащупывал колючие обломки шпал. Свисавший конец пролета покачивался. Лезть оказалось высоко, метров пятнадцать.
— Товарищ командующий, вы? — встретил его командир отряда. — Надо бы пулемет.
Следующий матрос поднял с собой конец крепкой веревки. Втроем они с предосторожностями втянули наверх пулемет.
— А беляки дрыхнут! — засмеялся командир. — Сейчас мы их благословим!
Один за другим матросы вскарабкались наверх. Впереди до самого берега тянулся ровный и
