старик согласился, и работа была проделана.
— Точная сумма — восемь тысяч триста двадцать семь долларов. Он выдал мне аванс в пятьсот долларов…
— Чеком? — быстро спросил Ричард Квин.
Подрядчик уставился на него:
— А вы кто такой? Нет, наличными. Спросите любого из местных — он всегда платил наличными, — если платил вообще. — Последовало всеобщее кивание, возглавляемое адвокатами Флюглом и Ченнингом. — По окончании работы Брасс выплатил мне две тысячи, потом еще пятьсот долларов, а потом триста двадцать семь. «Таким образом, я остаюсь должен вам ровно пять тысяч, — сказал он. — Мне нравятся круглые числа, а вам?» Конечно, он был чокнутый, но меня это не беспокоило — я согласился и ушел восвояси. Больше старик не уплатил мне ни цента — постоянно жаловался, что работа сделана плохо, полы все еще проседают и тому подобное. Что мне оставалось — тащить его в суд? Как бы выглядело, если бы я затеял тяжбу с одним из Брассов? Я решил дать ему еще время, поскольку он миллионер. Но теперь, когда он умер, я хочу получить свои пять тысяч. Вот подписанный им контракт, а подпись на этом документе означает, что работа выполнена. И не пытайтесь убедить меня, будто у вас есть квитанции, свидетельствующие, что он уплатил больше трех тысяч трехсот двадцати семи долларов, потому что у вас их не может быть, а если они есть, то это подделки…
— Нечего вопить насчет поддельных квитанций, приятель, пока вы их не увидели. Сначала я справлюсь в документах по наследству.
— Я пойду с вами, — упрямо заявил Слоун.
Вон направился в дом, подрядчик следовал за ним по пятам, инспектор — за подрядчиком, а шеф Флек — за инспектором. Двое мужчин вышли на дорогу с сердитым видом, сели в свои машины и уехали.
Письменный стол Брасса все еще стоял в гостиной — тяжелые предметы мебели Келлер приберег для следующего аукциона. Вон открыл ящик, достал толстый портфель и начал рыться в бумагах.
— Вот они, — сказал он. — Смета, контракт и ваши квитанции за деньги, которые, как вы говорите, он вам выплатил. Я думал, он рассчитался с вами полностью, так как прошли уже годы, а в его бумагах жуткий кавардак.
— Тогда я хочу получить мои деньги, — сказал Слоун.
— Это не так просто, приятель.
— Одну минуту, — вмешался инспектор, заглянув через плечо Вона. — Почему в вашей смете значится ремонт каких-то труб? Вы не упоминали о трубах, мистер Слоун.
— Потому что я их не ремонтировал. Обратите внимание, что это отдельная смета. Несколько труб снесло ураганом, и старик хотел узнать стоимость их ремонта. Я назвал ему сумму, и хотя он признал, что это меньше, чем просят другие, но все равно заявил, что я требую слишком много. В конце концов он решил ограничиться дополнительными балками и подпорками. Это должно было меня насторожить, — с горечью добавил подрядчик, — но меня одурачила фамилия Брасс. Ну, мистер Вон, получу я свои пять штук?
— Перед вами целая очередь, — ответил Вон. — Судя по документам, ваши требования справедливы, но здесь целая куча кредиторов, кроме вас.
— Я хочу мои пять тысяч! — завопил мистер Слоун, посинев, как тушеный баклажан.
Вон пожал плечами:
— Наймите себе адвоката. А пока остудитесь парой порций пива или еще чего-нибудь — вы задерживаете аукцион.
Но мистер Слоун ничего не задерживал. Когда они вышли излома, аукционист Келлер рекламировал редкостные качества раннеамериканского ковра ручной работы, за который просил двести долларов в качестве стартовой цены.
— Превосходный образец своего периода, а если вы не можете использовать ковер такого размера, почему бы вам не разрезать его на несколько маленьких, ха-ха? Кажется, я слышал сто пятьдесят?
— Один доллар пятьдесят центов, — откликнулся местный житель.
— Что?
— За сколько продали церковную скамью? — вполголоса спросил инспектор у Джесси.
— За три с половиной доллара. О, Ричард, кажется, за этот хлам не удастся выручить ничего.
— Кто именно сделал покупку?
— Вон тот маленький человечек. — Джесси указала на незнакомца, которого Ричард ошибочно принял за судебного курьера. — За гроши! Просто стыд!
Ковер также отошел к маленькому человечку.
— Продано мистеру Филлу Дж. Гэррету за двадцать три доллара! — Келлер стукнул молотком, возвел очи горе и перешел к следующему лоту.
Инспектор задумчиво разглядывал мистера Филла Дж. Гэррета, потом начал беспокойно расхаживать взад-вперед.
Было продано еще несколько ковров, затем графин и стаканы для молока из некогда обширного сервиза для слуг, несколько китайских фарфоровых вещиц, в основном со сколотыми краями, — все тому же мистеру Гэррету за цены, по словам мистера Келлера, позорные для респектабельного аукциона. Келлер только приступил к очередному лоту — хозяйственным скобяным изделиям, от кухонных резаков и треножников до изъеденных ржавчиной утюгов и сковородок, — как Ричард Квин прекратил свою ходьбу и поднял руку, прервав аукциониста.
— Я еще не закончил описание лота! — рявкнул Келлер, словно инспектор совершил антиобщественный поступок. — Что опять не так?
— Остановите аукцион! — крикнул инспектор.
Он отвел наследников в полуразрушенный дом. Еще два человека уехали, после чего Келлер сел в стоящее на подъездной аллее кресло Хендрика Брасса и стал вытирать шею красным носовым платком. Шеф Флек с грозным видом проследовал в дом за остальными. Вон несколько минут прислушивался к происходящему, потом пожал плечами и отошел наполнить флягу, которую, несмотря на ранний час, успел опустошить. Хьюго маячил на заднем плане, хлопая веками.
— Возможно, мне удалось кое-что разгадать, — заговорил инспектор. — Одна из ваших трех проблем, доктор, заключалась в том, существует ли состояние в действительности, и если да, то в каком виде и где. Думаю, оно существует, и мне известно, по крайней мере, в каком виде.
Поднялись возбужденные крики.
— Погодите! — Ричард поднял руку. Джесси с восторгом смотрела на него. — Несколько лет назад старый Хендрик вызвал сюда подрядчика Слоуна и договорился с ним об установке дополнительных стальных балок и подпорок. Причина, которую Брасс назвал Слоуну, заключалась в том, что полы и потолки могут обвалиться.
— Ну и что, инспектор? — прервал его Кит Палмер. — Этому дому, должно быть, больше двухсот лет. Чудо, что он давно не обвалился.
— Не сомневаюсь, что работа была необходима. Поэтому мне не показалось странным то, что, когда Трафуцци сносил дом, я увидел сравнительно новые балки и подпорки в стенах и полах. Я просто решил, что старый дом нуждался в укреплении. Но Слоун использовал термин «дополнительные балки и подпорки». Почему «дополнительные»?
— Но, инспектор, — сказала Линн, — они «дополнительные», в отличие от первоначальных. Что еще это могло означать?
— Что их больше, чем требовалось.
— Не понимаю. — Девитт Алистер нахмурился.
— Я тоже, — присоединилась его жена.
— Предположим, Брасс установил в этом доме что-то, весившее больше, чем могли выдержать уже имеющиеся подпорки, поэтому потребовались дополнительные, чтобы лишний вес не обрушил здание…
Инспектор сделал паузу, выглядя в точности как Эллери.
— Не понимаю ни единого слова, — заявила Корнелия Оупеншо, подпиливая пурпурные ногти.
— Мы пытаемся найти состояние, не так ли? Большое? Возможно, настолько большое, что мы не смогли увидеть лес из-за деревьев, которые посадили вокруг него. Как в рассказе По, где письмо, которое
