сказал он и понял, что это и в самом деле так. Два года войны, смертей и разрушений, и все же ничто не смогло напугать его сильнее, чем мысль о том, что он ее теряет.
И тут же ему стало абсолютно ясно, что он не может ждать год, чтобы жениться на ней. Питер понятия не имел, как заставить ее родителей дать согласие, но он непременно что–нибудь придумает. А если не получится… Что ж, свадьба в Шотландии оказалась вполне удачным решением для множества пар до них.
Лишь одно Питер знал точно. Он не сможет примириться с мыслью о жизни без нее.
– Тилли, я… – Ему так много хотелось ей сказать, но он не знал с чего и как начать. Питер надеялся, что Тилли все увидела в его глазах, потому что слов у него не хватало. Не существовало таких слов, чтобы выразить все то, что жило в его сердце.
– Я люблю вас, – прошептал он, но даже этого казалось недостаточно. – Я люблю вас, и…
– Тилли! – раздался чей–то пронзительный крик.
Они оба обернулись и увидели, как ее мать мчится к ним с такой скоростью, в способность развить которую вряд ли кто–либо мог поверить, включая саму леди Кенби.
– Тилли, Тилли, Тилли, – повторяла графиня, добравшись до них и чуть не задушив дочь в своих объятиях. – Кто–то сказал мне, что ты была в пагоде. Кто–то сказал…
– Я в порядке, мама, – заверила ее Тилли. – Все хорошо.
Леди Кенби остановилась, моргнула, а затем повернулась к растрепанному и запачканному сажей Питеру.
– Это вы спасли ее? – спросила она.
– Она сама себя спасла, – признался Питер.
– Но он пытался, – сказала Тилли. – Он отправился туда, чтобы найти меня.
– Я… – Казалось, графиня не могла подобрать нужные слова. Наконец, она просто сказала: – Спасибо.
– Я ничего не сделал, – сказал Питер.
– Думаю, что сделали, – ответила леди Кенби, вытаскивая из сумочки носовой платок и прикладывая его к глазам. – Я… – Она посмотрела на Тилли. – Я не могу потерять еще одного ребенка, Тилли. Не могу потерять тебя.
– Я знаю, мама, – успокаивающим голосом произнесла Тилли. – Со мной все в порядке. Ты же видишь.
– Я знаю, знаю, я… – И вдруг что–то в ней надломилось, поскольку она покачнулась назад, вцепилась руками в плечи Тилли, и ее начала бить дрожь.
– О чем ты думала? – закричала она. – Убежать одной!
– Я не знала, что она загорится, – возразила Тилли.
– В Воксхолл Гарденс! Ты знаешь, что случается с молодыми женщинами в местах подобных этому! Я собираюсь…
– Леди Кенби, – прервал ее Питер, успокаивающе положив свою руку ей на плечо. – Может быть сейчас не время…
Леди Кенби замерла и кивнула, оглядываясь вокруг, чтобы удостовериться, не заметил ли кто, как она потеряла самообладание.
Удивительно, но, кажется, они не привлекли к себе ничьего внимания. Публика все еще была слишком занята, наблюдая за грандиозной гибелью пагоды. И действительно, даже они не могли оторвать глаз от строения, которое, наконец, взорвалось и разрушилось до основания в огненном аду.
– О, Боже, – прошептал Питер, глубоко вдохнув.
– Питер, – задыхаясь, произнесла Тилли. Одно только слово, но он все отлично понял.
– Ты отправляешься домой, – решительно произнесла леди Кенби, хватая Тилли за руку. – Наша карета находится сразу за теми воротами.
– Мама, мне нужно поговорить с мистером…
– Ты сможешь сказать ему все, что захочешь, завтра. – Леди Кенби бросила на Питера строгий взгляд. – Не так ли, мистер Томпсон?
– Конечно, – ответил он. – Но я провожу вас до вашей кареты.
– В этом нет…
– Это необходимо, – заявил Питер.
Леди Кенби закрыла глаза на его решительный тон и согласилась:
– Полагаю, что так. – Ее голос был мягким и слегка задумчивым, словно она только сейчас осознала, насколько глубока привязанность Питера к ее дочери.
Питер проводил дам до кареты, а потом наблюдал за ней, пока та не скрылась из вида, перед ним стоял всего один вопрос, как ему удастся дождаться следующего дня. Это было так нелепо. Он сам просил Тилли подождать его целый год, а возможно и два, а теперь какие–то четырнадцать часов казались ему вечностью.
Он посмотрел на Воксхолл Гарденс и вздохнул. Ему совершенно не хотелось туда возвращаться, даже если это означало, что придется выбрать более длинный путь в обход садов туда, где наемные экипажи ожидали своих клиентов.
– Мистер Томпсон! Питер!
Он обернулся и увидел, как отец Тилли, миновав ворота, спешит к нему навстречу.
– Лорд Кенби, – приветствовал его Питер. – Я…
– Вы видели мою жену? – в отчаянии прервал его граф. – Или Тилли?
Быстро припомнив события сегодняшнего вечера, Питер заверил графа в том, что дамы в полной безопасности, отметив при этом, что пожилой джентльмен вздохнул с облегчением.
– Они уехали не более двух минут назад, – сказал Питер графу.
Отец Тилли усмехнулся.
– Обо мне даже не вспомнили, – сказал он. – Не думаю, что у вас поблизости имеется карета.
Питер с сожалением покачал головой.
– Я приехал в наемном экипаже, – признался он.
Это разоблачало его ужасающую нехватку средств, но даже если граф все еще не был осведомлен о состоянии кошелька Питера, то скоро обо всем узнает. Ни один отец не станет рассматривать предложение руки и сердца его дочери, не собрав прежде сведения о финансовой состоятельности предполагаемого жениха.
Граф вздохнул и покачал головой.
– Что ж, – сказал он, уперев руки в бока, пока осматривал улицу. – Полагаю, что выхода нет, придется идти.
– Пешком, милорд?
Лорд Кенби бросил на него оценивающий взгляд.
– Вы готовы?
– Конечно, – быстро откликнулся Питер. Им предстояла довольно длительная прогулка до района Мейфэр, где жили Кенби, а затем ему придется пройти еще немного – до своих апартаментов на Портмэн– Сквер, но это был сущий пустяк по сравнению с тем, какие расстояния ему приходилось преодолевать на Полуострове.
– Прекрасно. Я предоставлю вам свою карету, как только мы окажемся у меня дома.
Они быстро и молча шли через мост, останавливаясь лишь для того, чтобы полюбоваться фейерверками, время от времени все еще взмывавшими в небо.
– К этому времени они уже должны были бы расстрелять все заряды, – заметил лорд Кенби, прислонясь к парапету.
– Или перестать стрелять вообще, – резко ответил Питер. – После того, что случилось с пагодой…
– Действительно.
Питер собрался уже продолжить путь, как вдруг у него вырвалось:
– Я хочу жениться на Тилли.
Граф повернулся и посмотрел ему прямо в глаза:
– Прошу прощения?
