— Или же они не могли тебя найти, — заметил Тернер, праздно глядя на толпу. Безумная давка — это был успех по любым меркам. Он не видел ни одного благородного человека среди гостей, но с другой стороны, он был вполне доволен оставаться в тени минут двадцать, прежде чем предстать пред ними.
— Я обеспечила разрешение для обеих девочек на вальс. — Сказала леди Ридланд. — Так что, пожалуйста, выполни свой долг перед обеими.
— Прямой приказ, — пробормотал он.
— Особенно перед Мирандой, — добавила она, очевидно не услышав его ответ.
— Что ты имеешь в виду под «особенно Мирандой».
Его мать повернулась к нему с деловитым видом
— Миранда замечательная девушка, я ее очень люблю, но мы оба знаем, что она не та девушка, которую общество примет благосклонно.
Тернер пронзил ее острым взглядом.
— Мы также оба знаем, что общество не всегда является хорошим судьей для характера человека. Летиция, если ты помнишь, имела огромный успех.
— Так же как и Оливия, если этот вечер является показателем, — парировала его мать. — Общество очень придирчиво и вознаграждает плохих так же часто, как и хороших. Но общество никогда не замечает тихоню.
В этот момент Тернер заметил Миранду, стоящую рядом с Оливией у входа в зал.
Рядом с Оливией, но совсем в другом мире.
Конечно же, Миранду не игнорировали. Она улыбалась молодому джентльмену, который пригласил ее на танец. Но вокруг нее не было той толпы, что окружала Оливию, которая, как признался Тернер, сияла как драгоценный камень в оправе. Глаза Оливии искрились, а когда она смеялась, казалось, что музыка наполняет воздух.
Было что-то очаровательное в его сестре. Даже Тернер признавал это.
Но Миранда была другой. Она наблюдала. Она улыбалась, но это было так, как будто у нее был секрет, как будто она делала краткие записи в голове о людях, которых она встречала.
— Иди, потанцуй с ней, — убеждала его мать.
— С Мирандой? — удивленно спросил он. Он думал мать захочет, чтобы первый танец он подарил Оливии.
Леди Ридланд кивнула.
— Это будет огромной удачей для нее. Ты ведь не танцевал с тех пор… я даже не могу вспомнить, с каких пор. Задолго до того, как умерла Летиция
Тернер почувствовал, как сжимаются его челюсти, он хотел сказать что-нибудь, как вдруг его мать начала возмущенно задыхаться. Что не было столь же удивительно, чем то, что последовало дальше. Тернер был уверен, что это было первое богохульство, что вылетело из ее губ.
— Мама? — сказал он с сомнением.
— Где твоя траурная повязка на руке? — быстро прошептала она.
— Моя траурная повязка? — переспросил он с некоторой иронией.
— По Летиции, — добавила она, как будто он не понял.
— Я полагаю, что сказал вам, что не хочу оплакивать ее.
— Но это Лондон, — прошипела она. — И это дебют твоей сестры.
Он пожал плечами
— Мой сюртук черный.
— У тебя все сюртуки черные!
— Возможно, тогда я нахожусь в бесконечном трауре — сказал он мягко, — по своей потерянной невинности.
— Ты спровоцируешь скандал, — справедливо заметила она шепотом.
— Нет, — сказал он многозначительно. — Летиция создавала скандалы. А я просто отказываюсь оплакивать свою скандальную жену.
— Ты хочешь обесчестить свою сестру?
— Мои действия не подвергнут сомнению ее репутацию, как это сделала бы моя дорогая покойница.
— Но ее здесь нет. Факт тот, что твоя жена мертва и …
— Я видел тело, — сострил он, эффектно прервав ее аргументы.
Леди Ридланд отступила.
— Не нужно быть вульгарным.
Голову Тернера пронзил укол боли.
— Тогда, прошу меня извинить.
— Я надеюсь, ты пересмотришь свое мнение.
— Я предпочел бы не причинять вам страдания, — сказал он со вздохом, — но я не собираюсь менять своего мнения. Ты можешь оставить меня здесь в Лондоне без траурной повязки на руке или же ты можешь отправить меня в Нортамберленд, но также без траурной повязки, — он закончил после некоторой паузы, — тебе принимать решение.
Челюсти его матери сжались, и она ничего не сказала, и поэтому он просто пожал плечами и сказал:
— Ну, тогда я поищу Миранду.
И он нашел ее.
Миранда была в городе две недели, в течение которых она не могла назвать себя успешной, но так же она не считала, что провалилась. Правильнее было бы думать, что она где-то посредине, с ее полупустыми танцевальными карточками и дневником, переполненным наблюдениями за глупыми, безумными людьми, а иногда происшествиями.
(Это был случай, когда лорд Чайселуорт споткнулся на балу у Мотрэмов и растянул лодыжку. Глупых и безумных было слишком много, чтобы их подсчитать).
В целом она думала, что добилась одного с ее особенным набором талантов и атрибутов, данных ей Богом. В своем дневнике она написала:
Конечно, этому способствовало то, что она была известна как лучшая подруга Оливии. Оливия вошла в моду штормом, как все и ожидали, и Миранде приносила пользу ассоциация с ней.
Но со всеми переполнявшими ее мыслями Миранда стояла одна, когда она услышала до боли знакомый голос
— Никогда не поверю, что я нашел тебя без компании, мисс Чивер.
Тернер.
Она не могла не улыбаться
— Ты думаешь, я смогу?
Леди Ридланд говорила, что он должен приехать, но Миранда не была так уж уверена в этом. Он ясно дал понять, что не хочет общества в этом году. Или, возможно, ни в каком году. Трудно было сейчас сказать.
— Как я понимаю, она шантажом заставила тебя приехать, — сказала она, понимая его позицию. Оба пристально глядели на толпу.
Он притворился оскорбленным
— Шантаж? Какое ужасное слово. И не подходит в этом случае.
— Ой ли?
Он немного склонился к ней
— Это было чувство вины.
— Вины? — Ее губы дернулись, она повернулась к нему с озорным видом. — Но что ты такого сделал?
