нами.
— И ты боишься, что он собирается прокрасться в наш дом и перерезать тебе горло?
— Уинстон!
— Прости, Оливия, — сказал он со смехом, — но ты должна признаться, что это самый настоящий абсурд…
— Нет, — серьезно сказала она. — Такая мысль у меня была. Но потом я стала наблюдать за ним, и знаешь, Уинстон, в этом человеке есть нечто непонятное.
— И ты это поняла в последние… — Уинстон нахмурил брови. — Сколько времени ты уже за ним следишь?
— Пять дней.
— Пять дней? — Куда подевалось его скучающее выражение лица. У Уинстона только что не отвалилась челюсть. — Боже праведный, Оливия, тебе больше нечем заняться?
Она постаралась скрыть смущение.
— Нет, по-видимому.
— А он тебя все это время видел?
— Нет, — солгала она с невероятной легкостью. — Я не хочу, чтобы он меня заметил. Вот почему я отползала от окна.
Он посмотрел на окно, потом перевел взгляд на нее:
— Прекрасно. И что ты разузнала о нашем новом соседе?
Она плюхнулась на стул у дальней стены, думая о том, насколько откровенной она может быть с братом.
— Ну, почти все время он выглядит обыкновенным.
— Это ужасно.
Она бросила на брата сердитый взгляд:
— Ты хочешь, чтобы я тебе рассказывала, или нет? Или мне ждать от тебя только насмешки?
Он молча сделал знак продолжать.
— Он проводит чрезмерное количество времени за письменным столом.
— Явный признак намерения убивать.
— Когда ты в последний раз провел хоть какое-то время за письменным столом, Уинстон? — парировала она.
— Вижу, куда ты клонишь.
— А еще мне кажется, что он склонен к маскировке.
— К маскировке? — вдруг заинтересовался Уинстон.
— Да. Иногда он надевает очки, а иногда — нет. А пару раз на нем была очень странная шляпа. Зачем он надел ее дома?
— Я просто ушам своим не верю.
— Кто надевает дома шляпу?
— Единственное объяснение — ты сошла с ума.
— Далее. Он носит только черное. — Оливия вспомнила, о чем говорила Энн. — Или темно-синее. Хотя само по себе это не подозрительно, — добавила она, вздохнув, — и я понимаю, что это звучит глупо, но должна тебе сказать, что-то в этом человеке не так.
Прежде чем отреагировать, Уинстон внимательно посмотрел на Оливию.
— Оливия, у тебя слишком много свободного времени. Хотя…
Она поняла, что он намеренно не закончил фразу, но знала, что не устоит перед искушением заглотить наживку.
— Хотя — что?
— Ты ведешь себя с не свойственным тебе упорством.
— Что ты хочешь этим сказать? — потребовала она.
Взгляд, который он на нее бросил, был таким снисходительным, каким может одарить лишь родной брат.
— Ты должна признаться, что у тебя репутация человека, который никогда ничего не может довести до конца.
— Неправда!
— Как насчет макета собора Святого Павла, который ты начала клеить?
У Оливии даже челюсть отвисла. Она не ожидала, что он может привести именно этот пример!
— Его опрокинула собака.
— А может, ты припомнишь свою клятву каждую неделю писать бабушке?
— А ты и этого не делал.
— Да, но я ничего и не обещал. Кроме того, я никогда не начинал заниматься живописью или учиться играть на скрипке.
Оливия сжала кулаки. Она взяла всего шесть уроков живописи и один урок игры на скрипке. А все потому, что у нее ничего не получалось. А раз у тебя нет таланта, зачем часами мучить инструмент, пытаясь извлечь из него какие-то звуки?
— Мы говорили о сэре Гарри, — напомнила она.
— Да, конечно, — улыбнулся Уинстон.
Она посмотрела на него в упор. Выражение его лица было по-прежнему презрительным, вызывавшим у нее досаду. Он явно наслаждался тем, что сумел подколоть ее.
— Ладно, — сказала она, неожиданно смирившись, — скажи мне, что не так с сэром Гарри Валентайном? — Помолчав, она добавила: — Два раза я видела, как он сжигал целые кипы бумаг в камине.
— Я тоже дважды видел себя проделывающим то же самое, — ответил Уинстон. — Что ты ждешь от человека, которому надо избавиться от лишних бумаг? Оливия, ты…
— Дело в том, как он это делал.
Уинстон взглянул на нее так, будто хотел ответить, но не мог найти слов.
— Он их просто швырял. Как безумный!
Уинстон покачал головой.
— А потом он оглянулся через плечо…
— Ты действительно следила за ним целых пять дней?
— Не прерывай меня, — резко бросила она. — Он посмотрел через плечо, будто услышав, что кто-то идет по коридору.
— Позволь догадаться. Кто-то шел по коридору.
— Да! — возбужденно воскликнула она. — Именно в этот момент к нему вошел дворецкий. По крайней мере я думаю, что это был дворецкий. Во всяком случае, кто-то вошел.
— А в другой раз?
— Какой другой раз?
— Когда он снова жег бумаги?
— Ах, это! Все происходило обычно.
Прежде чем что-то сказать, Уинстон опять внимательно посмотрел на Оливию.
— Оливия, ты должна прекратить шпионить за этим человеком.
— Но…
Он поднял руку.
— Что бы ты ни думала о сэре Гарри, ты ошибаешься.
— Я также видела, как он засовывал деньги в кошелек.
— Оливия, я знаю сэра Гарри. Он нормальный человек.
— Ты его знаешь?
И он позволил ей выставить себя полной идиоткой? Она убьет его.
Да. Но как?
Какой придумать способ, чтобы отомстить Уинстону за унижение?
Пока она размышляла, Уинстон сказал:
