кончик своей сигары.
Доктор Фосетт небрежно махнул рукой:
— Да-да. Хьюм славный человек, хотя немного заблуждается в своих политических убеждениях. Слишком плохо, когда людям приходится делать капитал на чужих трагедиях. Газеты утверждают, что он использует убийство моего брата как повод для улучшения своих политических шансов. Убийство прибавит ему голосов… Но это не важно.
— Кажется, Хьюм уверен, что Доу виновен, — произнес отец тоном человека, всего лишь повторяющего услышанное.
Врач выпучил глаза:
— Естественно! А разве в этом есть какие-то сомнения?
Отец пожал плечами:
— Ходили всякие разговоры. Я мало об этом осведомлен, но некоторые из горожан считают, что беднягу подставили.
— Вот как? — Доктор Фосетт снова закусил губу и нахмурился. — Мне это не приходило в голову. Конечно, я хочу отомстить за брата, но в то же время мы не должны позволять нашим низменным инстинктам препятствовать правосудию. — Этот человек произносил напыщенные фразы с натренированностью опытного демагога. — Надо этим заняться. Я поговорю с Хьюмом…
У меня на языке вертелась дюжина вопросов, но взгляд отца остановил меня, веля держаться на заднем плане.
— А теперь, — сказал доктор Фосетт, вставая, — если вы извините меня, Клей, старина, и вы, мисс Тамм… — Он снова окинул меня взглядом. — Надеюсь, я буду иметь удовольствие повидать вас — наедине, — добавил он вполголоса, легонько сжав мою руку. — Как вы понимаете, я страшно потрясен… К тому же я должен вернуться, у меня много дел… Завтра я буду в каменоломнях. Клей, и мы сможем поговорить.
Когда его автомобиль отъехал, Илайхью Клей обратился к отцу:
— Ну, инспектор, что вы думаете о моем партнере?
— Я думаю, что он мошенник.
Клей вздохнул:
— Я надеялся, что мои подозрения необоснованны. Интересно, почему он пришел сюда?
— Я объясню вам, почему он приходил, — проворчал отец. — Где-то — вероятно, в офисе Хьюма — он почуял, кто я на самом деле и чем тут занимаюсь.
— Вы так думаете?
— Да. Он пришел взглянуть на меня. Вероятно, это всего лишь подозрение.
— Все равно это плохо, инспектор.
— Плохо, но будет гораздо хуже, — мрачно откликнулся отец. — Мне очень не нравится этот субъект.
Той ночью мне снились кошмарные монстры, забирающиеся в мою кровать, и каждый из них обладал бородкой клинышком и лошадиной усмешкой. Я была рада, когда наступило утро.
После завтрака мы с отцом сразу же отправились в окружную прокуратуру.
— Скажите, — резко осведомился отец, прежде чем Хьюм успел поздороваться с нами, — вы вчера просветили Айру Фосетта относительно моей подлинной личности?
Хьюм уставился на него:
— Я? Конечно нет. Разве он знает, кто вы?
— Этот тип знает все. Вчера вечером он явился к Клею, и, судя по тому, как он на меня смотрел, шило в мешке не утаили.
— Хмм. Полагаю, это Кеньон.
— Он тоже на жалованье у Фосетта, а?
Окружной прокурор пожал плечами:
— Во мне слишком много от юриста, чтобы я делал подобные заявления даже в приватном разговоре. Но вы сами можете приходить к выводам, инспектор.
— Папа, не будь злюкой, — вмешалась я. — Мистер Хьюм, что произошло здесь вчера, если вы не возражаете выдать государственную тайну?
— Очень мало, мисс Тамм. Доктор Фосетт притворился потрясенным смертью брата, о которой ничего не знал, и так далее. Никакого вклада в наше расследование он не внес.
— Он сообщил вам, где провел уик-энд?
— Нет. И я не допытывался.
Я с усмешкой посмотрела на отца:
— Женщина, а, инспектор?
— Ш-ш, Пэтти!
— У нас был довольно бурный разговор, — мрачно заметил Хьюм. — И я установил за ним наблюдение. Как только он вышел из моего офиса, то сразу отправился на тайное совещание со своими стряпчими по темным делам. Наверняка они готовят какую-то пакость. После смерти сенатора Фосетта им придется действовать быстро, чтобы исправить вред…
Отец махнул рукой:
— Простите, Хьюм, но меня не беспокоят ни ваши, ни его политические неприятности. Он что-то знал о фрагменте сундучка?
— Говорит, что нет.
— А он знает Доу?
Хьюм ответил не сразу.
— Да, и это очень любопытно. Не то чтобы это разрушало дело против Доу, — поспешно добавил он. — Скорее наоборот.
— Что именно произошло?
— Ну, мы повезли доктора Фосетта в окружную тюрьму взглянуть на Доу…
— И?..
— И — несмотря на то, что утверждает наш почтенный медик, — он знает Доу — я в этом уверен. — Хьюм стукнул кулаком по столу. — Между ними пробежала искра. Черт возьми, можно подумать, что они вступили в заговор молчания. У меня сложилось четкое впечатление, что в интересах обоих о чем-то помалкивать.
— По-моему, мистер Хьюм, вы впадаете в метафизику, — заметила я.
Он выглядел смущенным.
— Обычно я не придаю особого значения таким вещам. Но Фосетт не только знает, но и ненавидит Доу. И более того, боится его… Что касается Доу, я уверен, что краткий разговор с доктором подал ему надежду. Странно, не так ли? Но он явно приободрился.
— Ну, об этом не мне судить, — проворчал отец. — Между прочим, каковы результаты вскрытия, произведенного доктором Буллом?
— Ничего нового. Подтвержден первоначальный диагноз.
— А как поживает Фанни Кайзер?
— Она вас интересует?
— Чертовски. Эта женщина что-то знает.
Хьюм откинулся на спинку стула.
— У меня есть свои идеи насчет Фанни. Она тоже держит язык за зубами — я ничего не смог из нее вытянуть. Но я уверен, что на днях мы преподнесем ей сюрприз.
— Копаетесь в бумагах сенатора?
— Может быть.
— Продолжайте копаться, юноша, и в один прекрасный день вы станете президентом Соединенных Штатов. — Отец поднялся. — Пошли, Пэтти.
— Один вопрос, — медленно сказала я.
Хьюм с улыбкой посмотрел на меня.
