проникло в музей вместе с учительской экскурсией. Он не дух и не волшебник.
Доктор Седлар молча выслушал пылкую речь, произнесенную в его защиту, и вопросительно взглянул на инспектора. Тот загадочно улыбался.
– Если бы это было правдой, сэр, я бы дал пинка Вилле и забыл об этом прискорбном случае. Но, увы, это – неправда. Мистер Седлар не прибыл на том корабле.
– Как? – изумился куратор музея и недоуменно обернулся к своему коллеге. – Доктор, я не понимаю…
Англичанин холодно пожал плечами. Лицо его было непроницаемо.
– Я вас спрашиваю, док, – повысил голос инспектор, – когда вы прибыли в Нью-Йорк и на каком судне?
– К сожалению, вы правы, – вздохнул Седлар, – невинный человек может иногда чертовски запутаться в паутине неблагоприятных для него обстоятельств. Я действительно не прибыл на том корабле. Только как вы узнали об этом?
– Не так трудно проверить путь пассажира трансатлантического парохода. Вы отплыли из Англии семнадцатого мая и прибыли в Нью-Йорк двадцать второго. Пароход «Каринтия», да? Значит, вы были здесь на целую неделю раньше, чем утверждали. Следовательно, вы сами понимаете…
– Понимаю, конечно. Все это верно: я прибыл на «Каринтии» неделей раньше, чем появился у доктора Чоута.
– Зачем же вы солгали?
Доктор Седлар брезгливо скривил губы.
– Гадкое слово, инспектор. Я никому не лгал. Просто не было разговора о моем прибытии. Я появился здесь, когда меня ждали. И я думаю, любезный доктор Чоут простит мне эту маленькую неправду. У меня были дела в Нью-Йорке, и я боялся связать себя какими-либо иными обязательствами и заботами. Прибыв на неделю раньше, я получил удобный случай сделать все, что мне требовалось, не испрашивая ни у кого никаких разрешений.
– А для какой цели вам понадобился этот недельный отпуск? – полюбопытствовал Тэмм.
– Боюсь, инспектор, что не смогу удовлетворить ваше любопытство. Сугубо личное дело, увы!
– И все же я бы попросил…
– Оставим это, инспектор, – вежливо вмешался Дрюри Лейн. – Мы не имеем никакого права вторгаться в личную жизнь уважаемого доктора Седлара. Тем более что он объяснил нам кое-какие удивлявшие нас детали…
Тут неожиданно для всех раздался визгливый голос Джо Виллы:
– Я так и знал, – завопил он. – Так и знал, что вы поверите этому человеку! Но я еще раз повторяю, что это он подговорил меня украсть книгу в библиотеке Сэксона и это он украл такую же книгу в этом музее. Я готов подтвердить это под присягой. Неужели же вы его отпустите?
– Помолчи, Джо! – неуверенно произнес инспектор. – Боюсь, доктор, что ваши объяснения не удовлетворили меня.
Седлар сухо поклонился и произнес:
– Мне очень жаль, инспектор, но ничего больше вы не услышите. Когда-нибудь вы поймете свою ошибку, и тогда, сэр, я потребую от вас извинений.
Он вложил монокль в глаз и ледяным взглядом пронзил инспектора.
– Может быть, вы разрешите, доктор, задать вам один вопрос? – с чарующей любезностью спросила Пэтэнс.
Доктор Седлар сухо кивнул.
– Знаете ли вы человека, который называет себя доктором Алесом?
– Дитя мое, – начал было Лейн.
– О, не беспокойтесь, пожалуйста, мистер Лейн, – прервал его Седлар. – Мисс Тэмм, без сомнения, имеет право задать этот вопрос. Но увы, я не могу ответить на него утвердительно. Хотя я где-то слыхал это имя…
– Он сотрудничал в «Стрэтфордском трехмесячнике», – сказал Роу.
Седлар понимающе улыбнулся.
– Так вот почему мне знакомо это имя. Действительно, он писал там довольно часто.
Доктор Чоут уже проявлял признаки нетерпения.
– Мне кажется, господа, – не выдержал он наконец, – пора прекратить эту бесплодную и утомительную дискуссию. Мы уже достаточно наслушались всяческих обвинений. Что же касается этого человека, – он сделал жест в сторону Виллы, – то я думаю нет никаких оснований задерживать его дольше. Отпустите его, инспектор.
– Поддерживаю, – присоединился к нему доктор Седлар, – в конце концов музею не нанесено никакого ущерба.
– Обождите-ка, сэр, – усомнился полисмен, – я не могу согласиться с вами. Этот человек задержан при попытке ограбления, как же я могу отпустить его? К тому же он сам признался в краже, совершенной им в библиотеке Сэксонов.
– Роу, – прошептала Пэтэнс, – опять все начинается сначала. У меня уже голова кружится.
– И у меня. Во всем этом есть привкус какой-то гадости. Что-то очень скользкое и хитрое. А что именно –
