– Гарет!
– О, Гарет, нет, или, Гарет, еще? – пробормотал он.
– Еще, – стонала она, – еще. Пожалуйста.
– Мне нравятся женщины, которые знают, когда надо умолять, – сказал он, удваивая свои усилия.
– Ты за это заплатишь.
– Неужели?
– Не сейчас.
– Справедливо.
Он тихо ее поглаживал, чтобы привести в нужное ему состояние. Гиацинта уже дышала неровно, ее губы разомкнулись, глаза затуманились. Он любил это лицо, каждый его изгиб, любил порозовевшие от страсти скулы, упрямый подбородок. Но было что-то еще в том, как она отдавалась своей страсти, отчего у него перехватывало дыхание. Она была прекрасна.
Ее красота принадлежала ему. Ему одному.
И от этого он чувствовал какое-то непонятное смирение.
Он нагнулся, чтобы поцеловать ее. Поцеловать с любовью, которая вдруг проснулась в нем. Он хотел почувствовать ее дыхание и ее стон своим ртом, хотел уловить момент, когда она достигнет высшей точки. Его пальцы щекотали и дразнили, а она, прижатая к стене, напряглась.
– Гарет. – Она оторвалась от поцелуя, только чтобы произнести его имя.
– Скоро, – пообещал он. – Может, уже сейчас.
И, снова накрыв ее губы своими, он просунул один палец глубоко внутрь, пока другим продолжал ласкать. Ему казалось, что ее тело практически оторвалось от пола силой ее страсти. Только тогда Гарет ощутил, как сильно его собственное желание. Его плоть была твердой и горячей, но он был так сосредоточен на ней, что до сих пор не замечал этого.
Он посмотрел на нее. Она обмякла, тяжело дышала и была почти без чувств. Такой он ее еще не видел. Все в порядке, не слишком уверенно убеждал он себя. У них впереди вся жизнь.
– Счастлива? – спросил он.
Гиацинта расслабленно кивнула.
Он поцеловал ее в нос, потом вспомнил о бумагах у него на столе. Время показать их ей.
– У меня для тебя подарок, – сказал он.
– Вот как?
– Главное, помни, что я об этом подумал.
Она подошла к письменному столу и села напротив него. Отодвинув в сторону какие-то книги, он осторожно поднял листок бумаги.
– Это еще не закончено.
– Мне все равно.
Но он все еще не показывал ей листок.
– Я полагаю, что это очевидно: мы не найдем бриллианты.
– Но мы не можем...
– Погоди, дай мне закончить.
Это было невыносимо, но ей удалось закрыть рот.
– Я не располагаю большим состоянием.
– Это не имеет значения.
– Я рад, что тебя это не смущает, потому что мы не будем нуждаться, но жить так, как твои братья и сестры, мы не сможем.
– Мне вообще ничего не надо.
Ей был нужен только он, и это она понимала всем своим существом.
Гарет выглядел смущенным.
– А когда я унаследую титул, дела будут еще хуже. Я думаю, что барон постарается так все оформить, что сможет разорить меня даже из могилы.
– Ты опять пытаешься отговорить меня выходить за тебя замуж?
– Нет. Мы с тобой теперь крепко связаны. Но я хочу, чтобы ты знала, что если бы я мог, я подарил бы тебе весь мир. Начиная с этого. – И он протянул ей листок.
Это был рисунок, он нарисовал ее портрет.
– Это ты нарисовал?
– Я не очень долго учился, но я могу...
– Очень хороший рисунок. – Он, конечно, не попадет в историю как знаменитый художник, но он схватил
