Она чувствовала, как будто на ее живот надет стальной пояс, который сжимается, не давая продохнуть. Когда боль стала невыносимой, Либби легла и старалась не кричать.
Дети, увидев среди бела дня мать, лежащую на кровати, поняли, что что-то происходит.
— Мам, тебе что-нибудь принести? — с озабоченным видом спросила Иден.
— Мам, хочешь, мы сядем рядом с тобой? — добавила Блисс.
— Будьте послушными и оставьте мамочку. Все будет хорошо. Скоро вернется Ах Фонг с тетей Кончитой, — задыхаясь, ответила Либби.
Шли часы, а помощь все не появлялась. Либби чувствовала, как липкая кровь начала стекать по ногам, а ребенок все не шел. Наступил вечер, и за окном стемнело.
— Мам, пора ужинать, — сказала Иден. — Блисс проголодалась.
— Зажги лампу, — тихо попросила Либби. — И вместе с неженкой идите на кухню.
— Хорошо, мама, — согласилась дочь.
В первый раз она подумала, что может умереть, так и не увидев ребенка, и дети останутся без матери. Либби молилась, чтобы Кончита позаботилась о них. Она потеряла сознание. Ей казалось, что она стала куском железа, который под ударами молота сплющивается, приобретая невообразимые формы. Она почувствовала последний удар, расколовший ее. Потом перед ее глазами поплыли огни, и чьи-то головы, освещенные лунным светом.
— Грациас Диос, — Либби услышала отдаленный голос и плач ребенка. Кто-то взял ее за руку и вытер лоб.
Либби осторожно открыла глаза, боясь смотреть, не зная в аду она или в раю, и очень удивилась, увидев из окна зимнее солнце.
— Дон Мигуэль?!
Либби узнала его.
— Моя драгоценная синьора Либби, — сказал он.
— Сейчас день?
— Си. Навидад, Рождество. У вас рождественский малыш, — сказал дон Мигуэль.
— У меня малыш?
— Да, он сейчас спит. Замечательный мальчик, — просияла Кончита.
— У меня сын! — Либби закрыла от удовольствия глаза.
— Моя жена боялась, что мы приедем слишком поздно. Когда мы пришли, то нашли вас лежащей без чувств. Ребенок только что вышел. Жена всю ночь просидела у вашей кровати.
— Спасибо вам, — Либби дотронулась до ее руки.
Кончита принесла ребенка и дала его Либби.
— Как мы его назовем? — спросил дон Мигуэль.
— Он родился под Рождество.
— Иисус хорошее имя, — с благоговением предложила Кончита.
Либби улыбнулась.
— Я не могу назвать его Иисус. Представьте, я открываю дверь и кричу: «Иисус, пора завтракать».
— У нас так многих называют, — настаивала Кончита.
— Его будут дразнить в школе, но я могу назвать его Ноэль в честь дона Мигуэля.
— А почему не в честь отца? — удивился мексиканец.
— Его отец уехал, — сказала Либби. — Нужно забыть прошлое и думать о будущем.
32
Дожди прекратились, и пришла весна с теплым солнцем и новой зеленой травой. Ноэль Майкл рос день за днем. Он лежал на одеяльце, глядя на свою мать и сестер. Его черные глазки бегали, он улыбался, когда кто-нибудь к нему подходил. Либби готова была часами смотреть на него. Хватая своими маленькими ручонками за палец, малыш был само совершенство, и Либби думала, как она смогла родить такое чудо. Девочки играли с ним как с куклой. Они его таскали, завертывали в одеяло и надевали шляпку.
Ах Фонг с большим усердием ухаживал за огородом. Ах Фонг нанял четырех китайцев, которые уже собрали и продали первые кочаны капусты и на их место посадили семена овощей.
Из Сакраменто привезли саженцы фруктовых деревьев, сучковатую, кажущуюся засохшей, виноградную лозу, мешки с семенами кукурузы, помидоров, арбузов и перца.
У Либби возникло сомнение насчет перца.
— Купит ли его кто-нибудь?
— Все старатели любят джалапенос, — сказала Кончита, показывая на перец.
Лимонные деревья решили посадить рядом с домом. Дон Мигуэль предложил обсадить дом кактусами, чтобы скот не забредал на ее огороды, но Либби пропустила это мимо ушей.
— В один прекрасный день вы пожалеете об этом, — сказал он.
Дон Мигуэль подарил ей щенка, будущего сторожевого пса, целыми днями гонявшимся за котятами, которые спасались от него на крыше, где он не мог их достать. Щенок привязался к Либби и бегал за ней целыми днями.
Старатели опять вернулись к работе после трудной и тяжелой зимы. Те, кто приехал осенью, не смогли намыть в прошлом году золота и теперь были на грани голода. До Либби доходили слухи о грабителях и мародерах, но, занятая своими делами, она не обращала на них внимания. Иногда к ним забредали сбившиеся с дороги путники.
Однажды, развешивая белье, Либби услышала стук копыт. Она обернулась и увидела дона Мигуэля с сыном.
— Спасибо Господу, что вы в порядке. Мы думали, что бандиты и до вас добрались, — проговорил он.
— Бандиты? — заволновалась Либби.
— Мы перегоняли скот, и вдруг появились вооруженные люди, — сказал Мануэль.
— Они наставили на нас пистолеты, и я думал, что нам конец, но бандиты скрылись, угнав двадцать коров, и обещали вернуться, когда они их съедят, — добавил дон Мигуэль.
— Ужасно! — сказала Либби. — Но это не может продолжаться, надо ехать к шерифу в ручей Саттера! Вы запомнили их лица?
Дон Мигуэль отрицательно покачал головой и горько улыбнулся.
— Он палец о палец не ударит. Он янки, как и эти бандиты, и может, даже их друг. Здесь нет правды для калифорнис.
— Отец, мы должны собрать побольше людей и сами будем день и ночь охранять скот, — сказал Мануэль.
— Не люблю стрелять и убивать, и не хочу нести ответственности за кровопролитие, — сказал дон Мигуэль.
— Тогда что же делать?
Дон Мигуэль пожал плечами.
— Не знаю, сынок. На все воля Божья, — он повернулся и посмотрел на Либби. — Больше всего я волнуюсь за вас, синьора Либби. Пусть дети побудут у нас, пока все не успокоится.
— Спасибо, дон Мигуэль, — ответила Либби. — Но я не могу оставить свои поля. Я уже наняла четырех китайцев. Нужно снять урожай и поехать на рынок. Все мои деньги в банке, и в доме у меня нечего брать. Кроме того, я всегда держу наготове ружье, и Бастер лает, если что-то почует.
— Думаю, малыш Бастер не защитит вас от бандитов, — улыбаясь, сказал мексиканец, собираясь уходить.
Либби смотрела им вслед, чувствуя свою беспомощность. Так несправедливо, что такие люди, как дон Мигуэль, могут стать жертвой любого бандита, который называет себя янки. Вернувшись домой, Либби тщательно осмотрела ружье и проверила патроны, подумав, не надо ли вооружить своих китайских
