— Спасибо, вы мой ангел-хранитель. Должно быть, вы имеете определенное влияние в этом городе, если даже капитаны слушаются вас, — сказала Либби.
Гейб просиял от удовольствия.
— Скажу так — есть много дверей, которые всегда открыты для Габриэля Фостера.
Около входа в гостиницу он предложил проводить Либби до номера. Либби согласилась, сказав, что ей посчастливилось встретить настоящего джентльмена. Он взял ее под руку.
— Удачного путешествия, миссис Хью Гренвил, — могу я вас называть Элизабет?
— Спасибо за все, мистер Фостер. Обычно меня зовут Либби.
— Либби. Вам идет это имя. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, мистер Фостер.
— Просто Гейб.
— Вряд ли стоит запоминать имена. Ведь мы не встретимся вновь.
Он кивнул головой.
— Мир меньше, чем вы думаете, — он приподнял шляпу, поклонился и вышел.
Либби посмотрела ему вслед и пошла вверх по лестнице.
Девочки спали. Они лежали рядышком, как два маленьких котенка.
Либби улыбнулась. Перед тем как ложиться спать, она написала в дневнике:
4
Оставшаяся часть ночи в этом сомнительном отеле прошла без происшествий. На следующее утро Либби убедилась, что на «Красавице Миссисипи» действительно нашлось место.
Большой колесный пароход отвалил от пристани и пошел на север против течения. Либби расслабилась, радуясь новым впечатлениям от путешествия. События ночи преподали ей хороший урок, и она решила быть в будущем более осторожной.
Либби наблюдала, как пароход, встретившись со встречным течением, двигался все медленней и медленней. Она почувствовала свободу, как будто проснувшись, как Рип Ван Винкл после долгих лет сна. Первый раз Либби ощутила, что ее решение пуститься в это путешествие было больше продиктовано желанием сбежать от тягостной атмосферы дома, чем для спасения Хью. Иден и Блисс радовались, впервые наблюдая, как гигантские лопасти с шумом врезались в мутную воду. Потом они облокотились на поручни и стали смотреть на проплывающий за бортом берег, махая рабам, работающим на хлопковых полях, и радовались, когда те махали им вслед. Большие деревья, обросшие испанским мхом, росли по берегам, наполовину закрывая большие белые особняки, утопающие в магнолиях.
— Посмотри, мама, деревья такие старые, что на них растут шишки, — прокричала радостно Блисс.
— Я бы хотела жить в одном из этих домов, — тихо произнесла Иден.
— Может, и будем, дорогая, — отозвалась Либби. — Найдем отца и заживем в таком доме, как этот.
— Правда? — взволнованно проговорила Иден. — А у меня будет такой собственный, да, мама? — спросила Блисс.
— Какая очаровательная семья, — произнес кто-то мягким голосом. Либби обернулась и увидела Габриэля Фостера.
— У вас прекрасные дети, хотя ни одна не унаследовала мамины красивые рыжие волосы.
Щеки у Либби залились румянцем. Мгновение Либби казалось, что это был не тот человек, который спас ее вчера ночью.
— Может, вы меня не узнаете при дневном свете? — продолжал он, казалось бы забавляясь ее смущенным видом. — Прошлой ночью мы встретились при менее приятных обстоятельствах. Габриэль Фостер к вашим услугам.
— Почему вы мне не сказали, что тоже едете на этом пароходе, — проговорила, заикаясь, Либби.
— Я и не собирался до вчерашнего…
— Надеюсь, вы решились на эту поездку, чтобы быть моим ангелом-хранителем? спросила Либби, вернув своему голосу бостонскую холодность. — Это бесполезно. Я сама о себе позабочусь и… Я хочу догнать своего мужа, — добавила она.
После такой речи Габриэль Фостер еще больше развеселился. Когда он улыбался, в его глазах были веселье и радость, и он просто очаровал Либби. Она заметила, что в волосах Фостера пробивалась седина.
«Ему, наверное, около тридцати», — подумала Либби.
— Я давно намеревался попутешествовать, а тут такая попутчица, — я не мог не поехать…
— Но судно битком набито.
Он расплылся в улыбке.
— Я же говорил, что капитан всегда найдет место для Гейба Фостера. — Вы не против того, чтобы прогуляться по палубе?
— Боюсь, что не могу оставить детей, — вежливо пыталась отказать Либби.
— Тогда, пусть и они прогуляются с нами.
Девочки посмотрели друг на друга и захихикали.
— О, простите меня, я совсем забыл, что леди не может общаться с джентльменом, пока их не представили друг другу.
Он подал руку Иден.
— Меня зовут Фостер, Габриэль Фостер.
— Иден Гренвил, — представилась Иден.
— Это что, прозвище? — Гейб вопросительно посмотрел на Либби.
— Нет, это мое настоящее имя. Его дал мне мой папа, он — поэт, — сказала Иден.
— А меня зовут Блисс, и мне четыре года.
— Ты уже совсем взрослая, — сказал Гейб.
Блисс захихикала.
— Ну вот, с формальностями покончено. Как насчет прогулки?
Он протянул руку, и Блисс тут же за нее ухватилась.
— Мистер Фостер, у вас дела в Сент-Луисе? — спросила Либби.
— Возможно, может, забудем мистера Фостера, ведь мы — компаньоны.
— Мне вряд ли нужно напоминать, что я замужняя женщина, и так как вы не друг нашей семьи, давайте соблюдать приличия.
— Откуда вы знаете, что не друг?
— А что, вы часто бываете в Бостоне?
— Да, я знаю его хорошо и могу поклясться, что видел вас, когда обедал у ваших родителей. Вы тогда были совсем крошкой. Большой кирпичный дом рядом с парком или речкой. На вас тогда было такое милое кисейное платье, или нет, из белого шелка. А в волосах черная ленточка. Не помните, как зовут ваших родителей?
— Мистер Фостер, вы уверены, что вы не ирландец. У нас в Бостоне говорят, что они искусно льстят, — засмеялась Либби.
— Я все-таки вас рассмешил, а то вы вчера так неважно выглядели.
— Для меня это нелегкое путешествие, ведь я с двумя детьми.
— Но вы скоро встретите мужа и все ваши страхи исчезнут.
— Не слишком скоро. Он не будет ждать нас на пристани в Сент-Луисе — он в Калифорнии.
— Боже мой! — воскликнул Гейб, изменившись в лице. — Я снимаю перед вами шляпу. Вы — мужественная женщина. Ваш муж, — продолжал он, — он что, уже сколотил состояние и теперь ждет вас?
