Сопротивления не было. Немногие существа, которых видела Джо, стояли, окоченев, и пялились испуганными глазами. Редко приходилось ей видеть столько причудливых чужаков и выброшенных поделок. Ведь этот мир уже столетия не допускал внешних контактов. Ползучие брали верх.
Кольцо уже было в диаметре меньше километра, а цель не двигалась. Информация с «Джемины-7» и локальная стали чередоваться на лицевой пластине шлема каждые пять секунд. Информация по батальонной сети для всех офицеров и сержантов:
«Напоминание сверху, люди. Брать только живым».
Конечно, без комментариев.
Я – Солдат.
Следовательно: я подчиняюсь.
По сети взвода:
«Оно идет к нам, ребята».
Джо совместила данные «Джемины» с горячим следом в сотне метров от нее, переданным по местной сети. Просмотрела данные «Джемины», зафиксировала след и переключилась на тактическую связь отделения.
– Прямо к нам в пасть, парни.
– Почему мы его не видим? Сержант, ты видишь? Кто-нибудь видит?
Не видел никто. Но ведь оно должно быть видимым! Оно было точно над ними.
Над! Джо глянула вверх, увеличив до максимума разрешение. Вот оно. Смывается вдоль балки.
Луч попал точно. Существо свернулось клубком нервов, прильнуло к отходящей от пилона несущей решетке и медленно превратилось во что-то, похожее на черную пластиковую пленку. Джо переключилась на тактическую сеть взвода.
– Взвод, второе отделение! Мы его взяли!
6
Камера представляла собой идеальный шар диаметром в тысячу метров. Возле центра, чуть вверх по направлению гравитации, плавала огромная масса. С искривленных стен в нее били молнии. Гром, будто кто-то ударял в гигантский лист металла, исходил от ее поверхности и грохотал в пустоте камеры. Тьму пронизывали языки красного газового пламени. Когда гром стихал, его сменяли раскаты самодовольного дьявольского смеха.
У выхода коридора, ведущего в камеру, стояла женщина.
– Сегодня у него театральное настроение.
Ее спутнику было на вид лет семнадцать. Ей – двадцать один. Ему и было семнадцать, а она была много старше и куда свирепее. В бледно-голубых глазах ее застыла скорбь палача.
– Когда мы его убьем?
Темные глаза мальчика не были глазами подростка. Во всем остальном он выглядел наивным, юным и невинным, но глаза его были глазами хищника.
Пощечина!
– Не говори таких слов! Даже не думай их так близко от него! – Она вдруг рассмеялась. – Не скоро. Когда он достигнет успеха.
Мальчик поежился. Здесь было холодно и мрачно, а воздух – воздух чем-то напоминал кладбище перед рассветом.
– Зачем он нас позвал?
– Может быть, хочет возвестить о своем гении, а Лупо Провика недостаточно для его самолюбия, поскольку Провик отказывается поражаться. – Она положила ладонь на пластину в стене коридора.
– Отец! Мы здесь.
Спектакль вспыхнул с удвоенной силой. Стрелы молний грохнули в стены камеры у выхода коридора. Взмыли в воздух голографические чудища, клацая клыками и когтями, плюясь огнем и ядом. Невредимой сквозь ярость и огонь поплыла гондола, ведомая гондольером-скелетом. Отсветы выдавали ее голографическую природу. На самом деле это были гравитационная капсула и робот-гуманоид, разукрашенные воображением Симона Трегессера.
Капсула коснулась стены. Женщина взошла на борт. Юноша помедлил, но ступил вслед за ней. Его лицо на мгновение осенило крыло страха.
И тут же черты его приняли обычное выражение наивной непроницаемости. Он быстро обучался.
Кто хочет выжить в окружении правящей семьи Трегессеров – должен учиться.
Капсула скользнула к центру полости. Там, среди нагромождения механизмов, висел замкнутый прозрачный колокол, наполненный темным дымом, а механизмы поддерживали его в середине и претворяли в жизнь его волю. Не доходя десяти метров, капсула остановилась. Пассажиры ощутили щекотку ощупывающих зондов.
К внутренней поверхности колокола прижалось уродливое лицо. Дым рассеялся, открывая остатки тела – одна рука высохла, все остальное обглодал огонь – и слепые глаза. Хорошо поработал наемный убийца, у которого чуть-чуть не вышло.
– А, мое любящее дитя Валерена! И ее игрушка.
– И мой сын, отец.
Воздух наполнился ехидным смешком.
– У меня есть глаза, которые видят дальше и глубже этих слепых шрамов. Но с кем или с чем ты спишь – это твое дело.
Пауза. И голос:
– А ты и в самом деле Валерена? Или ее дубль?
– Я – Валерена-главная.
– Приятно слышать. Иногда я думаю, что ты посылаешь дубли, когда тебя мучит совесть.
– Зачем ты позвал нас?
Ощущая свою вину, Валерена хотела сменить тему.
– Самые пессимистические догадки предполагают, что эта тварь оказалась на П. Джексонике-3 и была опознана. По всему Президентству расползутся тревеллеры, разнося тревогу. Мы считаем, что игра началась. И скоро они придут, вынюхивая след. Тогда мы захватим Страж для Дома Трегессер.
– Ты их недооцениваешь. – Голос Валерены звучал устало. Она уже не раз вела этот спор. – Ты ставишь существование Дома Трегессер против ставки, известной тебе лишь фрагментарно – по сообщениям тех, кто пережил Энхерренраат.
– Экраны у меня не хуже, чем у них. И у меня есть Лупо. Все остальное решает огневая мощь. Когда появится Страж, он будет отсечен от Паутины и попадет под такой огонь, что перегрузятся его экраны. Ему останется сдаться или погибнуть. Тот единственный выбор, который они дают остальной вселенной. Дом Трегессер получит корабль-Страж, хеллспиннеры и тайну подъема таких больших
