– Ты тронулся, Костоправ?
– Надо за ним присмотреть, когда солнце сядет.
И, понятно, все взгляды – в сторону Госпожи. Та слушала молча.
– Я-то полагал, это она с нами. Никак не наоборот.
Только Мурген не присоединился ко всеобщему бурчанию.
Славный он парень, этот Мурген.
Госпожа, конечно, уже знала, что нам необходимо на некоторое время остановиться в Башне.
– Я – серьезно, ребята, – сказал я. А если я веду разговор серьезно, Одноглазый последует моему примеру.
– Зачем? – спросил он.
Вот тут-то я поежился.
– Чтобы забрать Анналы. Я оставил их у моста Королевы.
Нас там здорово прищучили. И только будучи лучше, отчаяннее и подлее, смогли мы тогда вырваться из имперского кольца. Ценою половины Отряда. Не до книг было…
– Я считал, она уже у тебя.
– Я попросил ее обратно. Мне сказали: приходи и забирай. Но в тот момент мы все были заняты. Помнишь Властелина? Хромого? Жабодава? И все прочее? Добыть Анналы не было ни малейшей возможности.
Госпожа согласно кивнула. Пожалуй, она и впрямь оживает.
Гоблин слепил на физиономии самую свирепую гримасу, на какую был способен. Сделался похож на саблезубую жабу.
– Выходит, ты об этом знал еще до ухода из Курганья?
Я признал, что так оно и есть.
– Свинья ты безрогая. Голову даю, все это время ты разрабатывал план относительно Анналов. Как одной задницей в три кресла умоститься и уж наверняка всех нас в этом процессе положить.
Я согласился, что и это, в основном, верно.
– Мы въедем туда так, словно Башня наша. Твоя задача – заставить гарнизон считать, что Госпожа и посейчас главная.
Одноглазый фыркнул и отправился к лошадям. Гоблин поднялся и сверху вниз воззрился на меня. Посмотрел-посмотрел… И глумливо захихикал.
– Значит, внахалку вопремся – и готово? Как говаривал Старик, наглость – второе счастье?
Но настоящего вопроса не задал.
Однако Госпожа дала ему ответ:
– Я дала слово.
И Гоблин заткнулся на следующем вопросе. Все промолчали. Поэтому и Госпожа повесила тему в воздухе.
Конечно, заманить нас и обмануть для нее будет легче легкого. Вот сдержит свое слово, а после съест нас на завтрак. При желании.
Мой план я тасовал исключительно на доверии к ней. Товарищи моей веры в нее не разделяли.
Однако они – хоть это, может быть, глупо – верили в меня.
Башня близ Чар – величайшая отдельная постройка в мире. Гладкий черный куб со стороною в пять сотен футов. Первый проект, предпринятый Госпожой и Взятыми после возвращения их из могилы множество поколений назад. Из этой Башни Взятые отправились в поход со своими войсками и завоевали полмира. Тень их по сию пору нависает над половиной всего белого света, ведь лишь немногие знают, что сердце и кровь Империи были принесены в жертву ради победы над силой куда более древней и темной.
Въезд в Башню на уровне земли был всего один. К нему вела дорога – идеально прямая, как мечта геометра. Пролегала она через парк, и поверить в то, что именно здесь произошла кровавейшая в истории битва, могли лишь те, кто участвовал в ней сам.
Я был здесь в тот день. Я – помню.
Помнили это и Гоблин с Одноглазым, и Ведьмак, и Масло. Особенно Одноглазый. Именно на этой равнине он уничтожил чудовище, убившее его брата.
Я вспомнил грохот и топот, вопли ужаса и все страсти, описанные военными колдунами, и, не в первый уж раз, подумал:
– Так ли уж мертвы все те мертвые? Слишком легко ушли…
– О ком ты? – поинтересовался Одноглазый, которому для того, чтобы держать Госпожу зачарованной, вовсе не нужно было напрягаться.
– Об Взятых. Порой вспоминаю, каких трудов стоило отделаться от Хромого. А потом приходит мне на ум: отчего так много Взятых так легко поддалось? Все дела решились за пару дней и, в большинстве, там, где я этого не видел. Потому-то я и думаю иногда: может, обман? И два-три до сих пор где-то поблизости?
– Костоправ, – квакнул Гоблин, – да ведь они действовали по шести разным планам одновременно! Вот сами же друг друга и…
– Однако я лично видел уход только двоих. А из вас, ребята, никто не видел, как ушли прочие. Только слыхали об этом. А если под шестью планами был скрыт седьмой? А если…
Тут Госпожа как-то странно взглянула на меня. Похоже было, что она не задумывалась об этом раньше, и теперь мои мысли вслух ей очень не понравились.
– По мне – так они достаточно мертвы, – сказал Одноглазый. – Я видел уйму тел. А вон, сам посмотри, их могилы отмечены.
– Это еще не значит, что в могилах кто-либо есть. Ворон дважды умирал на наших глазах. А чуть отвернешься – живехонек. Живее некуда.
– Если пожелаешь, Костоправ, – сказала Госпожа, – я разрешаю тебе выкопать их и убедиться.
Судя по выражению в глазах, это она меня мягко пожурила. А может, даже поддразнила.
– Ладно. Как-нибудь, от нечего делать…
– Кхгм! – кашлянул Мурген. – Ребята, вы о чем-нибудь другом не могли бы?
Зря он это сказал. Масло заржал. Ведьмак забубнил что-то себе под нос. Масло в тон ему запел:
Гоблин с Одноглазым подхватили. Тогда Мурген пригрозил догнать всех и посадить на кол.
Мы старались отвлечь друг друга от мыслей о сгущающейся впереди тьме.
Одноглазый оборвал песню:
– Нет, Костоправ, ни один из Взятых не смог бы так тихо лежать столько лет. Если бы кто из них выжил, тут бы такие фейерверки пошли… Уж мы-то с Гоблином всяко бы что-то услышали.
– Пожалуй, ты прав.
Однако он меня не убедил. Возможно, какая-то часть меня просто не желала, чтобы все Взятые совсем кончились.
Мы подъехали к наклонной дорожке, ведущей к воротам в Башню. Тут Башня впервые подала признаки жизни. В верхних бойницах показались люди, разряженные, точно павлины. Несколько человек вышли к воротам, суетливо организовывая церемонию встречи хозяйки. Завидев их одеяния, Одноглазый насмешливо заулюлюкал.
В прошлый раз, пожалуй, не посмел бы.
Я наклонился к его уху:
– Ты потише. Униформу для своих людей она сама придумала.
Теперь оставалось всею душой надеяться, что они вышли лишь встречать Госпожу и не замышляют ничего дурного.
Это зависит от того, какие новости они получили с севера. Порой злые слухи летят быстрее ветра.
– Наглость и только наглость, – сказал я. – Ничего не бойтесь, держитесь высокомерно. Не давайте им опомниться. – Взглянув в темноту за воротами, я повысил голос: – Они знают, что я здесь!
– Это-то меня и пугает, – пропищал Гоблин, разражаясь кудахчущим смехом.
