— За торговцев солью, например, — вмешался Сиди.
— Торговцы солью — очень важные персоны, — запротестовал Эль Мюрид, продолжая предаваться веселью. Его отец торговал солью.
— Правильно, папа. Торговцами солью! — воскликнула Ясмид. — Ты все знаешь об этом деле. Телохранители могли бы тоже переодеться купцами и пересесть с лошадей на верблюдов.
— Все равно они останутся похожими на бандитов.
— Но…
— Хватит. Ваш дядя ещё не взял город, и я не думаю, что это ему удастся. Он не сумел причинить неприятностей Хэлин-Деймиелю, а тот был не столь крепким орешком. Одним словом, поживем — увидим.
— Папа, он просто отложил захват Хэлин-Деймиеля на будущее.
— Я же сказал: поживем — увидим. Не забывай, сейчас нас больше всего должна беспокоить Итаския. Мы не знаем их планов.
Ясмид улыбнулась. Она понимала, что наполовину выиграла сражение.
Отец ответил ей кислой улыбкой. Он казался себе бесхребетным глупцом, не способным ни в чем отказать детям.
Одиннадцать дней спустя к нему явился Эсмат. Лекарь был мрачен, как никогда.
— В чем дело, Эсмат? Ты стал каким-то серым.
— Повелитель, — выдавил врач, — курьер из Ипопотама ещё не прибыл. Он опаздывает на четыре дня.
По спине Эль Мюрида пробежали мурашки.
— Сколько болеутоляющего снадобья осталось? — Он не мог заставить себя называть опий по- иному.
— Возможно, хватит ещё на пару месяцев, повелитель. Это зависит от дозы и частоты употребления.
'Иными словами, все зависит от того, насколько я смогу выдержать напряжение», — подумал Эль Мюрид.
— В таком случае пропажа одного курьера ничего не значит. Если опасаешься, что твои запасы иссякнут, пошли ещё одного человека. Или удвой размер следующей регулярной покупки.
— Я намерен сделать и то, и другое, повелитель. Помимо всего прочего, это поможет нам получить ответ на самый важный вопрос.
— Вопрос? Какой вопрос?
— Не узнали ли недруги о нашей потребности и не начали ли перехватывать курьеров?
Холодок, пробежавший по спине, превратился в настоящий ледник, сковавший все тело.
— Эсмат… Неужели такое возможно?
— Нет ничего невозможного, повелитель. Уже много лет я таю в себе ужас перед подобной возможностью. Мы, увы, достигли такого положения, при котором лишение доступа к лекарству может на некоторое время обезглавить движение. На преодоление страданий абстиненции может потребоваться несколько месяцев.
— Неужели дело настолько плохо, Эсмат? — негромко спросил он.
— Отвратительно, повелитель.
— Эсмат, сделай все, что считаешь нужным, но поставки обеспечь. Я не могу позволить себе оказаться бессильным. Тебе раньше следовало указать мне на эту опасность.
— Наверное, но я опасался оскорбить…
— Оскорбляться поздно. Снадобье делают из растений, не так ли? Из мака? Не могли бы мы выращивать его здесь?
— Я не цветовод, повелитель. Кроме того, Ипопотам является монополистом. Там тщательно охраняют семена, поля…
— Сумеют ли они уберечься от всего Воинства Света?
— Конечно, нет. Но между нашими странами заключен договор о дружбе. Мы дали слово чести… Переговоры велись с целью обеспечить доступ к лекарству. Они могут сжечь плантации, если решат, что мак послужил причиной нападения.
— Нассеф провел переговоры ещё до войны. Означает ли это, что ему известны мои проблемы?
— О них, повелитель, знает множество людей. Подобный секрет невозможно хранить долго.
Эль Мюрид потупил взор — частично из-за овладевшего им стыда, частично от страха.
— Сделай все, что возможно. Я со своей стороны тоже приму нужные меры.
— Как прикажешь, повелитель.
ГЛАВА 9
ИТАСКИЙЦЫ
Гарун расстался с Насмешником и Гучем на севере Кардина, чуть восточнее границы этого королевства с владениями Дунно-Скуттари.
— Кругом патрули, — сказал он, — будьте осторожны.
— Лично я быть столько скрытностным, — со смехом заявил Насмешник, — что даже око гордостного орла не найти указанного. Лично я есть отважный воитель, способный в битве сразить роту, но указанный я не иметь уверенность, что могу победить армию. Даже когда эта дубина Гуч за спина.
Бин Юсиф видел толстяка в деле за день до этого, когда они наткнулись на один из патрулей Нассефа. Спарен обучил его как нельзя лучше. Быстрота движений, ловкость и выносливость Насмешника, когда он работал клинком, казались сверхъестественными. Толстяк был прирожденным фехтовальщиком.
— Гуч, не позволяй ему нарываться на неприятности.
— Не позволю, господин. Он будет вести себя так хорошо, что вы его не узнаете.
— Не позволяй ему также обманом выудить у тебя наличность. — Гарун на всякий случай снабдил великана дополнительными средствами.
— Не беспокойтесь, господин. Я его знаю как облупленного. Я следил за ним, когда он работал на господина Спарена.
В словах Гуча звучала уверенность, вызывавшая одновременно восхищение и беспокойство. Мегелин учил Гаруна видеть мир как змею. Змею скользкую, изменчивую, многоцветную и не заслуживающую ни малейшего доверия. Наивное представление Гуча об окружающем его мире являлось полной антитезой представлениям Радетика.
— Думаю, что вы справитесь. Удачи вам, — сказал бин Юсиф и направился к остальным.
— Полагаешь, у них получится? — спросил Белул.
Гарун оглянулся. Парочка уже шагала на юг. Толстяк шел пешком из-за своей тучности, а Гуч не мог сесть в седло, так как все ещё страдал от раны в деликатном месте.
— Кто знает? Если и не выйдет, то мы ничего не теряем.
— Итак, вперед на север… — задумчиво произнес Белул. — Ты уверен, что они нас ждут на том берегу?
Белул имел в виду армию роялистов, которая должна была собраться в Ворхангзе, крошечном королевстве на противоположном берегу Скарлотти. По оценке Гаруна, на его призыв к оружию должны были откликнуться одна-две тысячи человек.
Он надеялся, что, открыто используя эти силы для поддержки западных армий, он может в свою очередь рассчитывать на их помощь в своей борьбе за возвращение Трона Павлина.
— Скоро, Белул, мы это узнаем.
Однако уже через несколько часов — в тот момент, когда они размышляли, как лучше перебраться через Скарлотти, — к ним прискакал гонец.
— Повелитель, — задыхаясь, выпалил он, — Бич Божий форсировал реку!
— Что? — переспросил Белу. — Где? Когда?
— Чуть выше Дунно-Скуттари. Они начали тайную переправу на лодках четыре дня назад. Застал скуттарцев врасплох. Сейчас на северном берегу у него двадцать тысяч человек.
— Он свихнулся, — прорычал Белул. — Он все ещё уязвим со стороны Малых Королевств, и, кроме того, в тыл ему двигаются итаскийцы.
