— Пощади меня, великий истребитель иллюзий, — со слабой улыбкой произнес Гарун.
— Вон торопится Саджак. У него такой вид, будто он готов уничтожить ещё парочку твоих мечтаний.
Эль Сенусси был мрачнее тучи. Гарун затрепетал. Всем существом он чувствовал, что старик несет дурные вести.
— Повелитель, в гавани корабль, — задыхаясь, выдавил он.
— Ну и?..
— Он привез какого-то гонца из гильдии. Сейчас этот человек у Хоквинда. На его лице появилось весьма странное выражение, когда он увидел меня. Как будто бы он вдруг испытал приступ острой боли. Смотрел так, как мог бы смотреть человек, когда над головой его брата палач занес свой топор.
Гарун вдруг ощутил, что все его тело покрылось холодным потом.
— Что ты думаешь, Белул?
— Я думаю, что нам надо тщательно беречь свои спины, повелитель. Кроме того, мне кажется, что мы скоро узнаем, почему наши курьеры не возвращались.
— Я опасался, что именно это ты и скажешь. Жаль, что я не успел развить свои способности шагана настолько, чтобы уметь предсказывать… Неужели ты веришь в то, что они могут обратить оружие против нас?
— Наши и их интересы не всегда совпадают, повелитель.
— И снова я опасался, что ты скажешь именно это.
Рискерд и Хаакен имели вид людей, стоящих у края разверстой могилы скоропостижно скончавшегося друга. Рагнарсон рассвирепел настолько, что утратил дар речи.
Наконец, после стольких лет молчания, им поступил приказ.
Браги заставил себя несколько успокоиться и спросил:
— Сколько людей знает об этом?
— Лишь мы. Да ещё курьер. — Рискерд показал на человека, доставившего послание генерала Лаудера.
— Рискерд, забери отсюда этого сукиного сына и займи его чем-нибудь. Хаакен, беги в казарму и выбери всех тех, кто был в нашей роте, когда мы выходили из Высокого Крэга. Убери их куда-нибудь, остальным скажи, что они должны через два часа быть полностью готовы к маршу.
— Что ты затеял? — с подозрением уставясь на брата, поинтересовался Хаакен.
— Даже производство в капитаны представляется мне неравноценной компенсацией за измену другу. Делай, что я сказал.
— Браги, ты не можешь…
— Могу, и ещё как. Я вышел из гильдии за пять минут до появления этого парня. Ты и Рискерд слышали мое устное заявление об отставке.
— Браги…
— Не желаю ничего слышать. Собирай своих солдат гильдии и веди их в Высокий Крэг. Мы же, не являющиеся наемниками, пойдем своим путем.
— Я только хотел сказать, что иду с тобой.
Браги некоторое время молча смотрел на брата, а затем сказал:
— Не в этот раз, Хаакен. Ты рожден для гильдии. Я — нет. Я размышляю об этом Бог знает сколько времени. Не годен я для этого. Особенно в замаячившее перед нами мирное время. Я мечтаю получить гораздо больше того, что мне способна дать гильдия. Я хочу иметь много денег, а получить богатство, оставаясь в гильдии, невозможно. Всю добычу ты должен отдавать Братству. Тебе же не надо того, что требуется мне. Ты — принадлежишь гильдии. И ты в ней останешься. Через пару лет ты будешь командовать ротой. Со временем…
По мере того как Браги говорил, его голос слабел все больше и больше. Хаакен выглядел несчастным. Очень несчастным. Он изо всех сил старался сдержать слезы.
Они были братьями и ни разу в жизни не расставались надолго. И вот Браги говорит Хаакену, что каждому из них настало время шагать собственным путем. Хаакен же слышал лишь то, что он больше не нужен, что его не желают иметь рядом, что он перерос братские отношения.
Браги тоже страдал.
— Я должен так поступить, Хаакен. Пусть я погибну в глазах гильдии, но иного пути у меня нет. Я не хочу тащить тебя за собой в неизвестность. Когда все кончится, я вернусь к тебе.
— Хватит. Достаточно объяснений. Мы — взрослые люди. Делай то, что считаешь нужным. Уходи. Убирайся…
Браги внимательно посмотрел на брата. Он задел гордость Хаакена. Тот никогда не забывал, что он — приемыш, и всегда считал себя менее полноценным, чем все остальные люди. Маленькие обиды в его воображении становились гигантскими… Лучше закончить разговор, пока они не наговорили друг другу того, что может принести подлинные страдания.
— Собирай своих людей, Хаакен. Ты слышал мой приказ, — сказал Браги и пошел прочь. В его глазах стояли слезы.
Собрав — скорее воровством, нежели честными способами — достаточное число лошадей, он вывел своих людей из города, прежде чем до их ушей донеслась весть о предательском мире.
Высланные вперед дозорные почти сразу же перехватили вражеского курьера.
— Прочитай, — приказал он переводчику, передавая ему послание.
— Посмотрим… Вначале идут обычные приветы и салюты. Командующему войском под Лебианнином… Пишет сам Эль Мюрид… Ага, вот суть. Ученик двигается на юг, чтобы лично принять участие в окончательном решении проблемы роялистов. Это его слова. Больше ничего. Скорее всего, во избежание случайностей, он направил несколько курьеров.
— Хм… Вряд ли он следует впереди своих гонцов. Ребята, надо поторопиться. Посмотрим, не удастся ли нам устроить этому сукину сыну небольшой сюрприз.
Гарун мягко положил руку на локоть Шадека. Эль Сенусси был готов в одиночку двинуться в поход против наемников Хоквинда.
— Это не поможет, Шадек. Они обязаны выполнять приказ, нравится он им или нет.
Солдаты гильдии грузились на суда, которые должны были вывезти их из осажденного города. Недовольный и изрядно смущенный Хоквинд выставил охрану, чтобы не допустить эвакуации роялистов. Часовые избегали смотреть в глаза своим бывшим боевым друзьям.
— Вот так-то, Шадек, — рассуждал Белул. — Глубоки и мутны воды политики. Время от времени политикам требуется жертвенный агнец.
— Более подходящего времени для философствования ты, Белул, видимо, найти не мог! — взорвался Эль Сенусси. — Перестань трепать языком и напряги мозги, чтобы найти выход из создавшегося положения.
— Интересно, чем пожертвовал Эль Мюрид в обмен на нас? — задумчиво протянул Гарун.
— Полагаю, повелитель, что он дал гильдии и Итаскии достаточно золота, чтобы купить наши жизни.
— А я считал, что мы его волновать перестали. В последнее время он не обращал на нас внимания.
— Может быть, потеря трех четвертей войска заставила его взглянуть на мир новыми глазами.
— Ты развеселился не к добру…
Хоквинд пошел на нарушение приказа и рассказал им о последних событиях. Ничего хорошего эти новости роялистам не сулили.
Гарун посмотрел на бухту, в которой находилась гавань. На двух холмах по её обеим сторонам стояли форты, соединенные с городом длинными стенами. Между стенами и кромкой воды оставалось примерно пятьдесят ярдов суши, у которой швартовались более мелкие суда. Люди Гаруна захватывали боты и лодки, чтобы двинуться на них вслед за кораблями гильдии.
— Сколько человек мы сможем вывезти? — спросил Шадек.
— Не больше тысячи, — ответил Белул. — Да и то только в том случае, если отважные спасители наемников не блокируют выход из гавани.
— Неужели их предательство заходит столь далеко? — сказал Гарун, оглядывая суда.
