ты здесь хорошо поработал, но вряд ли добрался до всех. На данном этапе. Мы не встречались и с сотой долей команды «Даниона».
– Но все, кого мы встречали, – одного замеса. О Боже!
Бен-Раби выбрался наконец из корабля. Он стоял на его обшивке и протягивал руку Маусу. В обе стороны простирались трубы, кубы, рельсы, шипы… Многие гектары искореженного металла. Над головой еле заметно изгибалась зеркально отполированная каменная поверхность астероида. Нос «Даниона» не доставал до нее какой-нибудь сотни метров.
Именно эти сто метров и внушали Маусу ужас.
Маус до смерти боялся падения. Эта фобия вылезала наружу во время взлета и приземления, когда верх и низ приобретали определенное значение.
– С тобой все в порядке?
Шторма трясло. Лицо покрылось каплями пота. Он два раза взмахнул руками над люком, будто утопающий, пытающийся за что-нибудь ухватиться.
Остальные уже шли, перехватывая руками по канату, который тянулся от корабля до самой поверхности астероида.
– Давай, Маус, это не так уж страшно. Черт возьми, как с такой фобией ему удалось пройти упражнения по внешним работам и тренировочные полеты на посадочных модулях, которыми их заставляли заниматься в Академии?
Эта слабость Мауса не переставала изумлять бен-Раби. Ничего другого этот парень не боялся. Свист пуль и шипение лазеров были для него лишь неизбежными шумовыми эффектами его работы.
Его работы!
– Мозг убийцы, Маус. Переключайся на мозг убийцы. – Так называлось особое состояние медитации, только вот в этом состоянии Маус становился самым опасным человеком на свете.
Или он уже потерял практику?
Дрожь Мауса постепенно улеглась. Глаза стали стеклянными.
– Хорошо, – проговорил бен-Раби. – Идем. Медленно. Берись руками за канат и двигайся к поверхности. Хорошо. Хорошо. Теперь к этому выступу.
Мойше говорил мягко, без всякой интонации. В этом состоянии с Маусом нужно было обращаться очень мягко. Любое происшествие могло спустить его с цепи. Любой, незапрограммированный как союзник, мог сильно пострадать.
Женщина-инструктор нагнала бен-Раби.
– Что с вашим другом?
– Он боится высоты.
– Офицер флота?
– Знаю. Но постарайтесь эти несколько минут быть поосторожнее. Держите группу подальше. Он сейчас нестабилен.
Бен-Раби дотащил Мауса до балкона, повернул спиной к кораблю и начал тихим голосом успокаивать. Через пять минут Шторм спросил:
– Ты встречал на «Данионе» хоть одного человека, который не был бы блондином с голубыми глазами?
– Встречал, но мало.
– А кого-нибудь с черной кровью?
– Никого.
– Значит, я прав. – Маус бросил взгляд на траулер. – Проклятие, он прекрасен!
– Да?
– Новая перспектива, Мойше. Здесь нет верха и низа.
Беп-Раби оглядел помятый корабль.
– Маус, думаю, нас просто надули.
– Что?
– Мне показалось несколько странным, что нам пришлось проделать такой путь, я даже собирался спросить нашего гида, неужели они не придумали ничего лучшего. Посмотри. – Он кивнул в сторону корабля.
В каком-нибудь полукилометре от них скалистую поверхность астероида связывала с кораблем телескопическая труба. Вдалеке бен-Раби заметил еще десяток таких же труб. Каждая из них была достаточно велика, чтобы беспрепятственно доставлять на траулер громоздкое оборудование.
– Как ты думаешь, это сделано специально для нас или для всей группы?
– Спокойнее, – предложил бен-Раби.
– Это я облажался, Мойше. А ты на моем фоне – просто образец декорума.
– А эти двое – часть плана?
– Это уж наверняка. Вопрос только в том, специально ли нам хотели это продемонстрировать, или они просто неумело действуют?
– Если цитировать некоего адмирала, который в былые времена отдавал нам приказы:
«Сиди в камышах и дай им показать свои карты». Он умел объединять пословицы.
– Как твои рассказы, Мойше? Они повернули вслед за парой своих гидов, которые загоняли остальных в туннель.
– За целый месяц не написал ни одной страницы. Сам не знаю почему.
– Время?
– И это тоже. Но прежде я всегда находил время.
Помимо всех прочих увлечений, бен-Раби пописывал короткие фантастические рассказы. Тысячи лет назад, на пути с Луны Командной на Карсон, он мечтал о миссии к звездоловам как о каникулах, за время которых можно будет многое написать. Он рассчитывал пробыть там не более шести недель. Адмирал обещал… Прошел год, а он закончил всего один несчастный рассказ, да и тот куда-то запропастился. Он не видел рукописи уже несколько месяцев.
Покинув центральную полость астероида, они оказались в поле действия искусственной гравитации. Между берегом и кораблем не было особой разницы.
– О Господи! – вздохнул Маус. – Новые метки на старых штанах. Через несколько лет, Мойше, нам все это порядком поднадоест.
– Жалеешь, что решил остаться? Маус бросил на него быстрый взгляд.
– Нет.
Его лицо приняло несколько странное выражение, но бен-Раби не обратил внимания.
– Смотри-ка, Маус, дети. Я не видел детей с тех самых пор, как мы покинули Луну Командную.
– Ура.
– Да брось ты. Взгляни-ка лучше, это, должно быть, школьная экскурсия.
Дюжина малышек лет восьми хихикали, окружив какого-то старика, который каркающим голосом что-то рассказывал. Несколько девочек передразнивали своего учителя, стоя у него за спиной. Остальные строили рожи насмешницам.
– Перезвони мне через десять лет, – отозвался Маус. – Пока они не созреют, мне от них никакой пользы.
– Ну почему тебе всегда надо…
– Это что, преступление, не любить детей? Кстати сказать, что-то я не замечал, чтобы ты с ними ладил. Я, конечно, не говорю о сынишке Юппа и этой твоей Грете. Ей было шестнадцать, но можно было дать все двадцать шесть.
Юпп фон Драхов был их товарищем по Академии. Теперь он служил мальчиком на побегушках при Высшем Командовании. Он помогал им в операции на Сломанных Крыльях. Позднее именно его назначили командовать подразделением, которому поручили перехватить флот Пейна. Так они предполагали. Он приблизился слишком поспешно, и его обнаружили. Именно поэтому Мойше и Маус застряли у сейнеров, и им пришлось отработать год, положенный по контракту.
– Хорст-Иоганн. Когда мы в последний раз были на Луне Командной, мне так и не удалось с ним повидаться. С тех пор прошло уже два года. Проклятие, как летит время! Бьюсь об заклад, что он уже вырос
