После тех минут близости в темноте им больше не удалось остаться наедине. К концу вечеринки появился Питер, и втроем они поехали домой. На обратном пути все трое молчали. Он и Бриджит молчали потому, что их слишком переполняла любовь и они не могли вести обычный светский разговор; любовь, а еще тревога перед тем, что ожидало их в будущем, и чувство вины – по крайней мере, Бриджит наверняка чувствовала себя виноватой. Питер же молчал просто потому, что мать испортила ему вечер, и он пребывал в дурном настроении.
В течение трех дней после той вечеринки он ждал минуты, когда сможет наконец остаться с ней наедине, но эта минута так и не наступила. Всегда рядом была Кэтрин или тетя Кэти. А вечером появлялся Питер, и всему семейству приходилось выслушивать его долгие речи. Ситуация сложилась невыносимая, и в конце концов Дэниел не выдержал и распрощался с Малхолландами, сказав, что едет в Кент к другу. Но он не смог уехать. Он не мог уехать, не поговорив с ней.
На следующий день после своего мнимого отъезда он позвонил Малхолландам. К счастью, трубку сняла Бриджит. Он сказал ей, что остался в Гринволл-Мэноре, что им надо обязательно встретиться и поговорить наедине, что будет ждать ее каждый день с двух до трех у холма возле дороги, ведущей в Гринволл-Мэнор, до тех самых пор, пока она не придет. На это она едва слышно ответила: «Не надо, Дэниел, не жди. Это бесполезно». И тут же добавила громким голосом: «Вам тоже счастливого Нового года», из чего он заключил, что кто-то вошел в комнату и она не может продолжать разговор… И вот он уже третий день ждал ее у дороги.
Он решил, что будет ждать ровно до трех и ни минутой больше, а потом пойдет звонить Малхолландам. Если ответит не она, он скажет, что звонит из Кента, чтобы осведомиться о здоровье прабабушки, но что завтра собирается вернуться, потому что у него есть дела в Гринволл-Мэноре, и по приезде заглянет к ним.
Увидев на дороге приближающуюся машину с Бриджит за рулем, он сначала не поверил своим глазам. Дэниел не сдвинулся с места, пока машина не притормозила у подножия холма, только тогда наконец убедился, что это не обман зрения. Он бросился бегом вниз и, обогнув машину, распахнул дверцу с противоположной стороны и сел рядом с Бриджит.
Она молчала, глядя на свои руки, лежащие на баранке руля. Он накрыл ее руки своими, и тогда она подняла глаза. В ее взгляде была такая безысходная грусть, что ему стало не по себе.
– Мы не должны, Дэниел, – тихо сказала она. – Нам не надо было встречаться.
– Ты ошибаешься, Бриджит. Мы с тобой должны быть вместе. Поехали, я покажу тебе усадьбу.
– Я не могу задерживаться надолго. Меня ждут дома к чаю.
– У нас еще есть время до пяти. Я хочу показать тебе дом. Это очень важно, Бриджит, ты должна увидеть дом. Поехали.
Она включила зажигание и тронулась с места. Через пять минут они уже въезжали на аллею перед домом.
Остановив машину, она подалась вперед, разглядывая огромное строение из серого камня по ту сторону лужайки. Когда он открыл дверцу и помог ей выйти из машины, она все еще не могла оторвать глаз от дома.
– Он такой большой, – изумленно проговорила она. – Я никогда не представляла его себе таким.
– Пойдем, я познакомлю тебя с Робсонами.
– Нет, Дэниел, я не хочу ни с кем знакомиться, – запротестовала она.
– Они очень милые люди, они тебе понравятся. И я предупредил их, что привезу с собой одну девушку, которой хочу показать дом.
Он провел ее на кухню, где Вилли и Мэгги встретили ее радушными улыбками.
– Мы вам очень рады, мисс, – сказали они, пожимая ей руку.
Взгляд Бриджит скользнул по каменным стенам кухни.
– Я много слышала об этом доме, – тихо сказала она. – Тетя Кэти, моя двоюродная прабабушка, работала одно время здесь, – я думаю, в этой самой кухне.
– Да, да, мисс, – кивнула Мэгги. – Но я думаю, в те времена здесь жилось лучше: насколько мне известно, только домашней прислуги здесь было больше двадцати человек. Больше двадцати человек, мисс!
– А тетя Кэти занимала самую низшую должность среди всех слуг, – задумчиво проговорила Бриджит. – Она была судомойкой.
– Что поделаешь, мисс, все мы с чего-то начинаем, – вступил в разговор Вилли. – И ведь она недолго проработала судомойкой, насколько я знаю.
За этим последовало неловкое молчание, потом Мэгги сказала:
– Вы, наверное, хотите показать молодой леди дом, сэр? А пока вы будете смотреть дом, я приготовлю чай и чего-нибудь поесть. Я накрою для вас стол в гостиной, если вы не против.
– Чудесно, Мэгги, спасибо, – отозвался Дэниел.
– Я не смогу остаться до чая, – шепнула ему Бриджит, когда они вышли из кухни и направились по длинному темному коридору. – У меня совсем нет времени, меня ждут дома.
– Они обидятся, если ты не выпьешь чашку чаю. Ты еще успеешь домой.
Он распахнул перед ней двери зала, и Бриджит, переступив через порог, в изумлении остановилась, так же, как сделал это он, когда попал сюда впервые.
– Я представляла этот зал совсем другим, – сказала она. – Я почему-то всегда видела его роскошным, сверкающим, хоть тетя Кэти и говорила, что, когда она была здесь в последний раз, все уже было в запустении. Но в моем воображении он остался таким, каким был, когда тетя Кэти еще работала здесь, по крайней мере каким она его описывала – отполированная до блеска мебель, сверкающий хрусталь, яркая дорогая драпировка…
– Таким он и будет после ремонта, – сказал Дэниел.
Он провел ее в гостиную, показал ей столовую, библиотеку, оружейную комнату и целый ряд маленьких кабинетов. Покончив с осмотром нижнего этажа, они поднялись по широкой дубовой лестнице на галерею.
На галерее Бриджит с любопытством огляделась. По рассказам она знала, что именно отсюда тетя Кэти наблюдала за балом в ту страшную ночь, и за одной из этих теперь уже выцветших штор она спряталась и уснула. Там ее и нашел Бернард… Ее взгляд переместился с окон на противоположную стену, где висел ряд портретов в тяжелых серебряных рамках. Она медленно приблизилась к последнему портрету в ряду и замерла перед ним, не веря собственным глазам.
– Но ведь это ты! – воскликнула она, оборачиваясь к Дэниелу.
– Надеюсь, это все-таки не я, – с улыбкой отозвался он. – Но ничего не поделаешь, я в самом деле очень на него похож. Не могу сказать, чтобы мне это было приятно…
– Но ваше сходство… оно просто ошеломляет! Теперь я понимаю, почему тетя Кэти была так потрясена, когда увидела тебя впервые, и почему она боит… – Бриджит запнулась и снова повернулась к картине.
Дэниел схватил ее за локоть.
– Что ты хотела сказать? Почему она – что?
– Ничего.
– Нет, Бриджит, ты собиралась что-то сказать. Ты хотела сказать: «Почему она боится», не так ли?
– Нет, Дэниел.
– Но ведь я знаю, что это так. Я уже и раньше кое о чем догадывался.
– Дэниел, пожалуйста, давай не будем об этом говорить. Пойдем, покажи мне остальные комнаты. Мне уже скоро уходить.
Он посмотрел на нее долгим внимательным взглядом, но промолчал. Жестом пригласив ее следовать за ним, он направился по коридору, ведущему к спальням.
– Все комнаты на этом этаже более или менее похожи, кроме его и ее комнаты. Я покажу тебе сначала его комнату. Я бы показал тебе и его самого, если бы ты пришла в то утро… Хотя, честно говоря, сейчас я рад, что ты его не видела.
Он толкнул дверь и вошел в комнату первым. Обернувшись, он посмотрел на широкую кровать, которая теперь была аккуратно застелена стеганым покрывалом и, казалось, не хранила и следа от страшного существа, пролежавшего в ней долгие годы. Только кожаный ремешок, привязанный к одному из столбиков
