взрослого человека. Но потом, видя, как не только молодежь, но и родители хозяйки бегают вверх и вниз по лестнице, разыгрывая из себя искателей сокровищ или убийц, он заразился всеобщим безумием и сам начал принимать активное участие в этих шумных сумасшедших играх.
Теперь они собирались играть в прятки. Возник вопрос, кто будет первым прячущимся, и эта сомнительная привилегия выпала в конце концов на долю Бриджит. Игра началась со смеха и с криков:
– Потушите везде свет!
– Вы должны дать мне две минуты на то, чтобы спрятаться, – крикнула Бриджит, подняв руку и показывая им два пальца. – Ровно две минуты и ни секундой меньше.
– Хорошо, госпожа учительница, – прокричали ей в ответ. – Ровно две минуты… начиная с этой секунды!
– Туши на ходу свет во всех комнатах, – крикнули ей вслед, когда Бриджит сорвалась с места и выбежала в коридор.
Кто-то из гостей начал вслух отсчитывать секунды… сто шестнадцать, сто семнадцать, сто восемнадцать, сто девятнадцать, сто двадцать! На сто двадцать первой секунде молодежь с диким воплем бросилась вон из комнаты.
Как стая борзых в погоне за лисицей, все двадцать приглашенных пронеслись через темный коридор и выбежали в зал, не переставая кричать и улюлюкать. Вдруг чей-то голос перекрыл все остальные.
– Когда доберешься до места, сиди тихо и не шевелись, – прокричал голос. – И ни в коем случае не разговаривай.
Все бежали по направлению к лестнице, насколько это можно было понять в темноте. Дэниел решил последовать за остальными, когда вдруг чья-то рука сжала его пальцы. Он понял, кому принадлежит рука, нащупав кольцо с огромным камнем, до этого поразившим его своими размерами. Рука и кольцо принадлежали маленькой разговорчивой мисс, которая преследовала его в течение всего вечера. Он осторожно разжал пальцы девушки и поспешил к подножию лестницы. Он знал, что слева находится гардероб, где мужская половина гостей оставила свои пальто, а напротив, под самой лестницей, есть еще одна дверь, ведущая в какую-то маленькую комнатку. Он помнил об этой двери, потому что, когда он вошел в дом, дверь была приоткрыта и в комнатке горел свет. Он также помнил, что хозяин сразу же потушил свет и закрыл дверь, которая была почти незаметна в обшивке стены, и вряд ли кто-то из гостей мог обратить на нее внимание. Это было очень хорошим потайным местом, – вполне возможно, что Бриджит спряталась там.
Бесшумно ступая по мягкому ковру, он направился в ту сторону, пока его вытянутые вперед руки не коснулись стены. Прижав ухо к стене, он прислушался. Он не услышал ни шорохов, ни сдавленного смеха, но запах, который он уловил, убедил его в том, что он не ошибся. Это был запах ее духов, – духов, которые он преподнес ей в качестве рождественского подарка. Сегодня вечером, когда она спустилась в гостиную, он был обрадован, отметив про себя, что от нее пахнет подаренными им духами. Дом Иви был полон всевозможных запахов – многие девушки были очень сильно надушены, – но этот запах он бы смог различить среди сотни других. Это была очень редкая марка духов, любимая марка его матери, поэтому запах был знаком ему с детства. Он пошел вдоль стены, нетерпеливо обшаривая ее обеими руками в поисках дверной ручки или крючка и чувствуя, как им овладевает какое-то странное возбуждение. Наконец он нащупал маленький деревянный выступ, который и был, по всей вероятности, ручкой, и, нажав на него, толкнул дверь. Дверь подалась, и тогда его взбудораженное состояние достигло пика.
Он шагнул в кромешную тьму и, придерживая одной рукой дверь, другой рукой обвел вокруг себя широкий круг. Когда его пальцы коснулись ее щеки, он тихонько прикрыл за собой дверь и сделал несколько шагов вперед. Еще раз, пошарив рукой в темноте, чтобы удостовериться, что в комнатке нет никого, кроме них, он подошел к неподвижно стоящей девушке.
– Бриджит, – прошептал он.
Она не заговорила, не засмеялась. Он даже не слышал ее дыхания, но чувствовал дрожь ее тела. Теперь обе его руки лежали на ее плечах. Когда он повторил ее имя, она не отозвалась, но отозвалось ее тело, трепещущее в его объятиях.
Он прижал ее к себе, и дрожь, сотрясающая ее, передалась и ему. Они долго стояли молча, тесно обнявшись, потом он прошептал:
– Ты ведь уже знаешь, не так ли?
В ответ на это она потерлась щекой о его щеку, и, когда он нашел ее губы, она ответила на поцелуй с удивившей его неистовой страстью. Прильнув друг к другу, они раскачивались в темноте, и, только когда над их головами послышались приглушенные шаги, они прервали поцелуй. Бриджит, с трудом переводя дыхание, прижалась губами к его шее, а он зарылся лицом в ее волосах.
– Бриджит, Бриджит, – шептал он, не решаясь отпускать ее от себя.
С лестницы донесся смех и топот множества ног, потом дверь распахнулась. Когда чья-то рука начала шарить в темноте, они уже стояли порознь, но натиск толпы, хлынувшей снаружи и забившей до отказа маленькую комнатку, снова бросил их в объятия друг друга…
Игра завершилась радостными воплями и смехом. Потом включили свет, и каждый стал рассказывать, где он искал; многие были уверены, что Бриджит добралась до мансарды.
– А мы искали тебя наверху, Бриджит, – сказал кто-то из молодых людей. – Мы бы никогда не подумали, что ты спряталась под лестницей.
– Мне пришло в голову, что она может быть здесь, когда мы уже поднялись в мансарду, – сказала Иви. – Я подумала: она ни за что не станет прятаться в мансарде, ведь ясно, что прежде всего ее станут искать там, она выберет самое простое место в доме, куда никто и не догадается заглянуть.
Веселая болтовня продолжалась, а Бриджит и Дэниел сидели в разных углах комнаты так, словно ничего и не случилось. Лишь однажды их взгляды встретились, и тогда оба поняли, что там, в темной каморке под лестницей, они впервые почувствовали себя по-настоящему живыми, – а все то, что было в их жизни до этой минуты, больше не имело никакого значения.
Глава 7
Дэниел стоял на склоне холма, откуда ему были видны ряды новых домов и фундаменты тех, которые еще строились, и нервно поглядывал на часы. Какой-то старик остановился рядом с ним, но он не заметил его, пока тот не заговорил.
– Теперь здесь все совсем не так, как раньше, – сказал старик, указывая на открывающийся им пейзаж. – Я помню это место, когда здесь еще было пусто, как на кладбище. А когда-то, совсем давно, здесь был шахтерский поселок, но это было не на моей памяти. Потом шахта закрылась, шахтеры пошли искать работу в город, а коттеджи стояли пустыми до тех пор, пока их не снесли. Ну а после войны здесь началась новая стройка. Я, честно говоря, не понимаю, какой смысл строить дома, когда у людей нет денег, чтобы платить за аренду. Правда, они начали их строить еще до наступления кризиса, а теперь надеются, что времена упадка пройдут и все встанет на свои места. Что ж, будем надеяться.
Выговорившись, старик кивнул Дэниелу и пошел своей дорогой.
Глядя вслед удаляющемуся незнакомцу, Дэниел думал, какой странный народ эти северяне. Эти люди резки в обращении, они любят поспорить и отличаются ограниченностью, к тому же у них уйма предрассудков; но в то же время они общительны и в большинстве своем доброжелательны – как вот этот незнакомый старик, который разговаривал с ним так, словно они были давними друзьями, а потом ушел даже не попрощавшись. Да, странные люди живут в этих краях.
Но есть среди них и интересные, красивые, чудесные люди – люди замечательные и неповторимые во всех отношениях… Так придет она сегодня или нет?
Он бросил еще один нетерпеливый взгляд на часы. Без четверти три. Он уже три четверти часа простоял здесь и, хоть и был тепло одет, успел продрогнуть до самых костей на морозном ветру. Он уже третий день тщетно ждал ее здесь, на одном и том же месте, с двух до трех. Если она и сегодня не придет, он позвонит и скажет, что сам собирается зайти к ним. Быть может, это заставит ее решиться приехать сюда.
Он пребывал в состоянии близком к умопомешательству и был готов на все. Все утро он раздумывал, не пойти ли прямо к Питеру и сказать, что он, Дэниел, любит Бриджит… Но Бриджит? Любит ли она его? Она никогда не говорила ему этого. Но ведь он тоже никогда ей этого не говорил. К чему слова, если все уже и так ясно? И разве она не сказала ему все, что он хотел знать, в той темной каморке под лестницей?
