есть моя мать, мой отец и тетя Кэти, – они тоже будут несчастливы, если я откажусь выйти замуж за Питера. Как видишь, их четверо, а нас всего двое.
Он внимательно посмотрел на нее, пытаясь вникнуть в смысл ее слов. Сейчас она не казалась ему красивой, но он уже замечал, что ее лицо меняется до неузнаваемости в зависимости от настроения. Когда она счастлива, ее можно назвать настоящей красавицей, а когда несчастлива, становится почти дурнушкой… Но никогда прежде он не желал ее так сильно, как в эту минуту. Он понял, что любит ее безмерно…
– Ответь мне на один вопрос, Бриджит, – сказал он, стараясь изо всех сил говорить спокойно. – Я прошу тебя лишь об одном: ответь на мой вопрос, только ответь мне честно. Ты любишь меня, Бриджит? – Он смотрел прямо ей в глаза, не позволяя ей отвести взгляд. – Ответь мне честно, – повторил он.
Она закрыла глаза, не выдержав его взгляда. Когда ее губы дрогнули и из-под сомкнутых век потекли слезы, он крепко обнял ее и прижался губами к ее губам. Она ответила на поцелуй так, что в словах больше не было необходимости, – он бы не смог получить от нее более ясного ответа, чем этот. Он целовал ее глаза, ее щеки, чувствуя на губах соленый вкус ее слез, пока она не застонала и не спрятала лицо на его плече. В ее стоне было безмерное отчаяние, так же, как и в ее рыданиях, которые теперь сотрясали все ее тело.
– Не надо, Бриджит, не плачь. Все будет хорошо, вот увидишь. Оставь это мне, я сам позабочусь обо всем. Я объясню им всем, что мы не можем жить друг без друга. Я сделаю это спокойно, не будет никаких сцен, никаких скандалов. Ты только успокойся и перестань плакать.
Он долго целовал ее волосы, шепча слова любви и утешения. Эти слова были бессвязными, и звук его голоса терялся в ее рыданиях. Но то, что он сказал в конце, было сказано ясно и отчетливо, и она не могла его не слышать.
– Ты теперь моя, Бриджит, и они должны узнать об этом, – сказал он. – Я не позволю тебе жертвовать собой ради них. Они не имеют права вынуждать тебя на такую жертву. Ты говоришь, четверо людей будут несчастливы из-за тебя, но это не так. Посуди сама: моей прабабушке девяносто три года. Я, конечно, не желаю ей смерти, но давай смотреть правде в глаза – вряд ли она еще проживет долго. Было бы бессмысленно приносить себя в жертву ради старухи, которая может умереть со дня на день. Что же касается твоих родителей, они ведь живут не только тобой. Твой отец и мать любят друг друга, значит, для них свет не сходится клином на тебе. Остается Питер. Питер не является членом семьи, он появился в твоей жизни извне, так же, как и я. Поэтому выбор за тобой – ты должна выбрать из нас двоих того, кто тебе дороже. Сравни нас и посмотри, какая чаша весов перевесит.
Она высвободилась из его объятий и резко поднялась на ноги. Запрокинув голову, утерла ладонями слезы, которые все еще текли по ее щекам, потом достала из кармана носовой платок и промокнула им глаза.
– Это бесполезный разговор, Дэниел, я все равно поступлю так, как решила, – сказала она прерывающимся голосом. – Даже если ты пойдешь к ним и расскажешь обо всем, я все равно выйду за Питера. Ты… ты никогда не сможешь понять, какой тип отношений связывает членов нашей семьи.
– Тогда черт бы их набрал, твоих проклятых родственников и ваши идиотские отношения! – взорвался он.
Она внезапно перестала плакать. Моргнув, она стряхнула слезы с ресниц и посмотрела на него теперь уже абсолютно сухими глазами. В эту минуту она увидела его не таким, каким привыкла знать, – не тем Дэниелом, в которого она безрассудно влюбилась с первого взгляда. Сейчас она видела вместо него другого мужчину – мужчину с портрета, который висел на стене галереи. Того самого мужчину, который надругался над ее тетей Кэти и принес ей столько горестей. Тот, кто сидел перед ней, и тот, кто был изображен на портрете, в эту минуту стали для нее одним лицом. Они и были похожи как две капли воды, – те же черные, как угли, глаза, в которых горел недобрый огонь, такая же смуглая кожа, такое же решительное выражение лица и твердая линия губ. Но это длилось всего лишь минуту. В следующую минуту молодой человек, сидящий перед ней, потерял всякое сходство с портретом. Сквозь пелену слез, вновь хлынувших из ее глаз, она видела, как он беспомощно уронил голову на руки и стал раскачиваться из стороны в сторону.
– Прости, Бриджит, я не хотел этого говорить, – сказал он глухим виноватым голосом. – Я… я не хотел говорить ничего плохого о твоей семье. Я только хотел сказать, что ты не можешь ставить превыше всего твою семью и забывать о себе самой, о своем собственном праве на счастье… о нашем с тобой праве на счастье. Наша жизнь принадлежит нам и только нам, Бриджит, и мы не можем приносить себя в жертву другим. Каждый человек имеет право на свое личное счастье. И ведь они – твой отец, твоя мать, тетя Кэти – они не приносили себя в жертву ни тебе, ни кому бы то ни было. Каждый из них прожил свою жизнь так, как он сам того хотел, и каждый из них, несмотря на все трудности, получил от жизни свою долю счастья. Так почему же мы должны отказываться от нашей доли счастья ради них? Почему, Бриджит? Я никогда не найду счастья без тебя, и ты тоже вряд ли сможешь найти свое счастье с другим.
В его взгляде, устремленном на нее, было столько любви и отчаяния, что она, не выдержав, отвернулась в сторону.
– Но и с тобой я не буду счастлива, Дэниел, – прошептала она. – Это всегда будет стоять между нами. Моя семья… Они слишком дороги мне, и я никогда себе не прощу, если причиню им боль. И я не смогу прожить без них. Я нуждаюсь в них не меньше, чем они во мне.
Он не знал, что на это ответить. Если бы дело было только в ее женихе, он бы сумел убедить ее в том, что глупо, непростительно глупо выходить замуж за человека, которого не любишь. Он был уверен, что она бы быстро это поняла. Но его соперником был на самом деле не Питер, а ее родные. Эти трое людей, которые считали себя вправе распоряжаться ее судьбой, стояли между ними и диктовали ей свою волю. Сможет ли он один противостоять им троим?
Из всех них самым безобидным был Том, Том вряд ли станет препятствовать счастью Бриджит, когда поймет, каково настоящее положение вещей. Кэтрин была волевой женщиной, она не сдастся сразу, но со временем она тоже смирится. Настоящую силу представляла из себя тетя Кэти. Эта старуха была настоящей главой их семьи, а уж она ни за что не допустит, чтобы Бриджит досталась человеку, фамилия которого – Розье, неважно, что этот человек – ее родной правнук.
Дэниел вспомнил свою первую встречу с прабабушкой, вспомнил, какими глазами она смотрела на него, когда речь зашла о ее дочери. Он сразу же проникся к ней симпатией и состраданием, сразу же осознал кровное родство, связывающее его с этой женщиной. Но теперь все было иначе. Теперь Кэти была его врагом. И он будет бороться с ней всеми правдами и неправдами до тех пор, пока она не перестанет чинить препятствия ему и Бриджит. Бриджит должна принадлежать ему, и она будет принадлежать ему, чего бы это ни стоило.
– Мне пора идти, – тихо сказала Бриджит.
Он встал и, молча взяв ее за руку, спустился с ней вниз.
Полчаса спустя, выйдя из машины у подножия холма, он сказал, наклонившись к окошку:
– Имей в виду, Бриджит, наша история еще не закончилась. И что бы ты ни говорила мне сейчас, я не собираюсь от тебя отказываться. Я уезжаю на днях, но очень скоро вернусь. Теперь послушай меня внимательно и запомни то, что я тебе скажу. Прежде чем приехать, я пошлю вам открытку. Самую обычную открытку, и адресую ее тете Кэти. Они ничего не заподозрят: нет ничего странного в том, что правнук хочет осведомиться о здоровье своей прабабушки. Это будет условным сигналом. Когда придет открытка, знай, что на следующий уик-энд я буду здесь. Я приеду в пятницу вечером и буду ждать тебя здесь, в Гринволл- Мэноре, – он кивнул в сторону усадьбы. – И если ты не появишься в субботу, то в воскресенье утром я сам появлюсь у вас. Ты меня поняла?
– Дэниел, Дэниел, – в ее голосе звучала мольба. – Прошу тебя, не надо.
В ответ на это он взял ее лицо в ладони и, притянув к себе, крепко поцеловал в губы.
– Я знаю, что веду себя как последний идиот, – сказал он на прощание, глядя ей в глаза. – Я вообще не должен тебя слушать, а сейчас же пойти к ним и сказать, что мы с тобой любим друг друга. Я даю тебе время на то, чтобы ты решилась, но я не буду ждать долго. Запомни, Бриджит тебе никуда от меня не деться.
Поставив машину в гараж, Бриджит достала из сумочки пудреницу и тщательно изучила свое лицо в зеркальце. С помощью пудры она устранила, насколько это было возможно, следы недавних слез, и кончиком ногтя расправила слипшиеся ресницы. Потом она долго терла руками щеки, чтобы вернуть им
