– единственный человек, который был мне по-настоящему дорог. Но я никогда его не вижу, он никогда не разговаривает со мной. Почему, Кэтрин?
– Я думаю, это потому, тетя Кэти, что вы с ним были очень близки, – предположила Кэтрин. – Он как бы продолжает жить внутри тебя, в твоей душе. Он не может прийти к тебе из другого мира, потому что он уже и так с тобой.
– Может, ты и права, Кэтрин. Странно, что мне самой это не приходило в голову. Это очень приятная мысль – то, что он продолжает жить со мной. Но все равно мне бы очень хотелось его увидеть. Энди был замечательным человеком, Кэтрин.
– Я знаю, я знаю, тетя Кэти. Ну а теперь, хватит разговаривать, отдохни.
– Нет, Кэтрин, я хочу поговорить. – Теперь голос старухи звучал намного громче, и в нем слышались сердитые нотки. – Я очень люблю говорить – всегда любила говорить. Когда я была девочкой, я все время рассказывала разные истории дома. Поэтому не затыкай мне рот, Кэтрин, когда мне хочется говорить.
– О, что ты, тетя Кэти. Говори на здоровье. – Кэтрин склонилась над кроватью и убрала со лба старухи седые пряди. – Мне очень интересно тебя слушать, я просто боялась, что разговор может тебя утомить.
– С чего бы мне утомляться? Я целый день лежу без дела, обо мне заботятся каждую минуту и даже пальцем не дают пошевелить. При таком уходе я могу дожить и до ста десяти лет.
– Ты вполне можешь дожить до ста десяти лет, тетя Кэти, и мы будем очень этому рады.
Кэти взяла Кэтрин за руку и сжала ее пальцы.
– А когда вернется Питер? – спросила она.
– О, я точно не знаю, тетя Кэти, но теперь он уже скоро должен вернуться. Его уже нет почти четырнадцать недель. Еще никогда не случалось, чтобы его не было дома так долго. Он может приехать с минуты на минуту или позвонить из какого-нибудь порта, если его судно стоит на якоре. Но пока от него нет известий, нам ничего не остается, как терпеливо ждать.
– Кэтрин?
– Да, тетя Кэти?
– Он… он не спрашивал, почему я не хочу его видеть?
Кэтрин склонила голову.
– Ты имеешь в виду Дэниела?
– Ты знаешь, что я говорю о нем.
– Нет, тетя Кэти, он об этом не спрашивал. Он понимает, что ты нуждаешься в покое.
– Это выглядит немного странно – то, что он все время бывает у нас в доме и ни разу не виделся со мной, не так ли, Кэтрин?
– Ты ошибаешься, тетя Кэти, он приходит сюда очень редко.
– Но он ведь был здесь вчера?
– Нет, тетя Кэти, он уже несколько недель не приходил к нам. Около пяти недель, если мне не изменяет память.
– Вчера я чувствовала запах его трубки.
– Он не курит трубку, моя дорогая, он курит сигареты.
– Но все равно я уверена, что он был здесь вчера.
– Ты ошибаешься, моя дорогая.
– Что будет с Бриджит, Кэтрин?
– Перестань волноваться, моя милая, все будет в порядке.
– Нет, Кэтрин, ничто не будет в порядке. Для Питера ничто не будет в порядке. То, что чувствую я, или ты, или Том, не имеет значения. Я беспокоюсь о Питере. Что ожидает бедного Питера, когда он вернется? Я не могу ошибиться, Кэтрин, я вижу это по лицу Бриджит. Она в последнее время очень счастливая.
– Я думала, тебе всегда хотелось, чтобы Бриджит была счастлива, – прошептала Кэтрин, отворачиваясь от кровати.
– Да, да, конечно, я хочу счастья для нее.
– Что ж, тогда ты должна за нее радоваться. С этими словами Кэтрин, взяв со стола вазу с увядшими цветами, вышла из комнаты. Когда она шла через зал на кухню, по лестнице сбежала Бриджит – Бриджит, которая за последнее вредя превратилась в совсем юную девушку. И вела она себя как беззаботная девчонка. «О Боже, Боже, – подумала Кэтрин. – К чему же все это приведет?» Впрочем, то, что происходило сейчас, она уже предвидела заранее – еще в июне, когда Дэниел снова появился в их доме и в жизни ее дочери; Кэтрин знала, во что это выльется.
У подножия лестницы Бриджит остановилась и посмотрела на мать.
– Могу я с тобой поговорить, мама?
Кэтрин повернулась к ней, продолжая держать в руках вазу.
– С каких это пор ты стала спрашивать у меня разрешения на то, чтобы поговорить со мной? – сказала она, с горечью отмечая про себя, что Бриджит в последнее время обращается к ней с той формальной вежливостью, с какой разговаривают с чужими людьми.
Бриджит медленно подошла к ней, и вместе они вошли на кухню.
– Я не знаю, мама, как ты это воспримешь, – спокойно сказала Бриджит, останавливаясь возле стола. – Но я… у меня будет ребенок.
– Я это уже знала.
Мать и дочь посмотрели друг на друга через стол.
– Как ты могла это знать? Я сама поняла это только вчера.
– Я догадалась по твоему лицу, дитя мое. В последние недели на нем написана радость и надежда.
– О, мама!
– Это его ребенок, не так ли?
– Если ты имеешь в виду Дэниела, то да.
– О Господи! – Кэтрин отвернулась от дочери и посмотрела в сторону.
– Не понимаю, почему это тебя так шокирует, – сухо заметила Бриджит. – Я была честна с тобой с самого начала и ничего не пыталась от тебя скрыть. Я пока осталась с вами только потому, что ты попросила меня об этом, – разумеется, из-за тети Кэти. Но ты должна знать, что, когда вернется Питер, меня больше здесь не будет. Надеюсь, ты понимаешь, что мы с ним не можем теперь жить под одной крышей, а поскольку у него на данный момент нет другого дома, он останется здесь, а мне придется уйти.
Кэтрин обернулась и заставила себя посмотреть дочери в глаза.
– Ты поступаешь с ним нечестно, Бриджит, – с упреком сказала она.
– В самом деле? А поступил ли он честно со мной? Поступили ли вы все честно со мной восемь лет назад?
– Мы уже обсудили то, что было восемь лет назад, Бриджит, и, кажется, решили больше не возвращаться к этой теме.
– Да, мы решили об этом не говорить. Но ты сама первая обвинила меня в том, что я поступаю нечестно. Пожалуйста, уясни для себя, мама, что я вовсе не чувствую себя виноватой. Если кто-то должен чувствовать себя виноватым, так это, конечно, не я. И я вовсе не собираюсь позволять вам испортить мне жизнь во второй раз. А что касается моих отношений с Дэниелом, я сожалею лишь об одном – о том, что мы с ним потеряли восемь лет. То, что случилось сейчас, должно было случиться восемь лет назад.
– А ты… ты думала о том, как ты объяснишь все это Питеру?
– Да, я думала об этом. Я уже три с лишним месяца думаю об этом, и, должна тебе сказать, это не слишком приятная мысль. Но я намерена объясниться с ним в первый же день.
Мать и дочь снова посмотрели друг на друга, и теперь в их взглядах сквозила взаимная неприязнь.
– А если что-нибудь случится с ним… с Дэниелом? Что ты будешь делать, если останешься одна с ребенком на руках? Ты, кажется, забываешь, что война еще не закончилась. Вы оба потеряли голову и не соображаете, что делаете. Если его убьют, а ты уйдешь от семьи, на что ты будешь жить вместе с ребенком?
Бриджит подняла брови и взглянула на мать широко раскрытыми глазами.
– За кого ты меня принимаешь, мама? Я не какое-нибудь беспомощное существо. Я вполне способна
