Прежняя жизнь кончилась за считаные минуты. Тогда я не сразу это понял.
А сейчас всё бы отдал, чтоб опять прогуляться по тому, сгинувшему городу, чтобы встретить друзей, которые так и не успели вырваться из серой тьмы. И ещё мне хотелось бы увидеть маму…
Но я уже взрослый. Я знаю, что этого никогда не будет.
Хм-м… А почему остановились?
У лежащего на боку микроавтобуса отец оцепенел, вглядываясь в дымку. И вдруг схватил меня за рукав, увлёк в боковой переулок.
Пригрезилось ему, что ли?
Лично я не заметил ничего подозрительного!
Хотел сообщить об этом отцу. Но он строго приложил палец к губам. И быстро захромал через узкие дворики.
Я шёл, не отставая. Конечно, все вопросы потом… «
Мы выбрались на параллельную улицу. Миновали один квартал и остановились у протянувшейся поперёк длинной лужи – казалось, она наполнена чем-то вязким, вроде мазута.
Глубокая? Проверять не хочется…
– Знаешь, что это? – спросил отец.
–
– Молодец, запомнил, – он окинул взглядом маслянисто-блестящую поверхность и вздохнул. – Стала шире с тех пор, как я её видел, – на целый метр… Но ты сможешь перепрыгнуть. Надо только посильнее разбежаться, Глеб!
Он полез в нагрудный карман рубашки и достал камешек, похожий на осколок бутылочного стекла, – тот самый, что мы нашли в гараже рядом с
– Береги как зеницу ока. И не продавай – даже за большие деньги!
Вытащил из кармана пистолет:
– Держи – теперь он твой.
Дрогнувшими пальцами я принял оружие. Всё ещё не понимая, моргнул. А отец коротко обнял меня и хлопнул по плечу:
– Вперёд! Это нетрудно…
– А ты?! – хрипло выдавил я.
– Прости… У меня не выйдет, – он виновато улыбнулся. И только теперь, я – придурок и бестолочь – заметил, как набухла от крови повязка у него на ноге. Ему ведь даже стоять трудно – не то что перемахнуть эту чёртову почти трёхметровую лужу!
– Я… я никуда без тебя не пойду!
– Ты помнишь, что сказал Петрович? Надо предупредить людей.
– Я не могу!?– Можешь, Глеб. Лужа тянется почти на километр – до самого периметра. Им долго придётся её обходить. Ты успеешь скрыться в лесу. А я… Я их задержу – насколько сумею.
Да, всё правильно! Логично. Но как несправедливо! Теперь, когда мы почти выбрались…
Так нельзя!
– Папа… – шепчу я отчаянно. И делаю к нему шаг. Хочется обнять его крепко-крепко. Мой отец – лучший на свете. И я никому его не отдам – никаким сволочам-мутантам!
Но он вдруг резко разворачивается – туда, лицом к дымке. И вскидывает обрез. Грохают выстрелы – один, другой.
– Глеб! – слышу я его умоляющий голос.
И вдруг различаю в тумане неясные силуэты. Отец опять стреляет. Но отдалённые фигуры вырастают с непостижимой скоростью – так, словно ничто не может им повредить. Вырастают и опять исчезают. Разрывные пули летят мимо, крошат стены и взметают фонтанчики земли.
Ещё немного, и
Я разбегаюсь и прыгаю.
Перелетаю чёрную лужу, падаю, больно ударившись коленом об осколок кирпича. Не обращая внимания на боль, разворачиваюсь и вскидываю пистолет.
Они уже рядом – три фигуры в чёрной форме. А отец лежит, опрокинутый навзничь. Обрёз трехлинейки валяется далеко в стороне.
Без колебаний я жму на тугой спуск «грача». Уверен – теперь им не уйти! Трудно промахнуться с такого расстояния!
Раскатисто хлопают выстрелы.
Комочки свинца зависают над
Я не верю глазам – вновь и вновь давлю спуск. С тем же результатом. Словно в руках у меня не пистолет, а детская игрушка!
Бритоголовый, тот самый, что убил Йога, ухмыляется:
– Пули не пройдут – разве папа тебе не объяснил?
Твари!
Они всего в нескольких шагах от меня. А я ничего не могу сделать!
Едва я перепрыгнул
Кажется, отец пришёл в себя. Шевельнулся, открывает глаза, поворачивается в мою сторону. Хрипит:
– Беги, Глеб!
– Как это жестоко, – вздыхает бритоголовый. – Ты ведь не бросишь своего отца, мальчик?
– Оставьте его, уроды!
– Ну, мы не такие уж уроды. И конечно, мы вас отпустим. Если ты отдашь нам маленькую и, в общем, бесполезную для тебя вещицу. Такой зеленоватый камешек… Он же у тебя – да, Глеб?
Вот ради чего всё! Вот почему они шли за нами, как стая волков. Лезли в пекло, как остервенелые! Хотя нет – в самое пекло послали Гребня с бандитами. Но этим троим – тоже досталось! Чёрная форма свисает грязными лохмотьями. У одного
Какова же цена этой «бесполезной вещицы», если мутанты готовы рисковать ради неё жизнью?!
– Камешек? Не знаю, о чём вы!
– А ты подумай…
– У меня его нет!
Откуда они могут знать? Даже
– Врать нехорошо. Очень нехорошо, – жёстко щурится вожак. И его ладонь вдруг опускается на голову отца. – Помнишь, что было с тем стариком? Ты ведь отлично всё успел разглядеть!
Я стискиваю зубы. Меня колотит, как в лихорадке. Но они не должны чувствовать моей слабости, моего страха.
– Вы ошиблись. Мы по мелочовке работаем – в основном берём
– Хватит! – выкрикиваю я.
– Давай сюда камень. Иначе твой отец отдаст мне жизнь – всю по капле!
– Идиоты! Даже если б у меня был артефакт, как я его передам – через барьер?
Ещё не меньше получаса ничто не сможет одолеть эту чёртову лужу!
– Никаких трудностей, мальчик. Для
