следует» по старой памяти, подумал я. Надо было что-то делать. Причем срочно.
Прислонив внезапно обмякшего Крекова к стенке, мы немного посовещались по поводу его дальнейшей судьбы. Сдавать нашего кроткого малыша руководству было, конечно, западло, но и оставлять его на посту в таком искрометном виде мы не решались. Надежды на то, что все как-нибудь само собой обойдется не было решительно никакой. Креков нажрался как последняя сволочь, и категорически не гармонировал с произведениями искусства.
Собственноручно тащить его бесчувственное тельце на расправу Ивану Ивановичу и Олегу Баранкину мы посчитали ниже своего достоинства, ничего же делать вовсе нам не позволяли гражданская сознательность и смутные воспоминания о служебном долге. Вдруг Креков головой в картину какую-нибудь завалится, или его стошнит прямо в зале, или он надудонит на банкетку, или… да мало ли еще чего!
Мы порешили так. Предоставим-ка счастье обнаружения аномально ненормального Крекова Дрюне Кузнецову. В конце концов, вся эта отвратительная история заварилась на его территории – вот пускай и расхлебывает. Пускай хоть немного взбодриться этот Кузя. А то таскается по Галерее, что твой калимантанский ленивец, да еще с такой индифферентной мордой будто здесь его ничего не касается. Попарься-ка с Крековым, Кузьма! Развейся, блянах!
Кулагин вернулся на «пятую» зону. Я же, бросив прощальный взгляд на падшего Крекова, поспешил в дежурку. Креков стоял, уперевшись лбом в стену и, судя по всему, спал. Минуты три он еще продержится, подумал я с надеждой.
В дежурке за время моего отсутствия народу прибавилось. Теперь там чинно восседали Иван Иваныч, Олег, и Гарик Романов с книжкой в руках. Они с вежливым интересом слушали все тот же утомительный рассказ Андрюхи про его похождения – унылые и безрадостные как ноябрьское утро в яицкой степи. Мое появление аудитория восприняла с видимым облегчением.
– Дядюшка Фил! – воскликнул Иван Иваныч.
– Наливай! – закричал Олег.
Я раскланялся и пальцем поманил Андрюху.
– Андрюх, – начал я, – не знаю как сказать… По-моему, Крекову на «шестой» зоне нехорошо.
– А что с ним такое? – вяло поинтересовался Кузя.
– Да бледный он какой-то, – уклончиво ответил я и, давая понять, что разговор окончен, принялся деловито заваривать кофе.
– Бл-л-лин… – по своему обыкновению протянул Кузя и вышел из дежурки. Даже не вышел, а как бы вытек.
Иди-иди, злорадно подумал я.
Ждать пришлось недолго. Не успел я осилить и полкружки, как Кузя уже звонил и требовал подмоги. Иван Иваныч и Олег натренированно сорвались со стульев и, пробуксовывая на поворотах, помчались на зов. Мы с Гариком только ласково улыбнулись им вслед, а потом так же ласково поулыбались друг другу. Гиперактивность Олега и крестьянская смекалка Иван Иваныча давно уже стали объектами незлобных шуток в среде мыслящих сотрудников. Гарик снова углубился в свою книжку про огнедышащих драконов и прекрасных принцесс, я с нарочито отсутствующим видом попивал кофе.
Внезапно дверь распахнулась, и на пороге появился сначала слабо брыкающийся Креков, потом дюжий Иван Иваныч, тащивший его за шкирку, потом Кузя со скорбным лицом, потом взволнованный сверх всякой меры Олег, платье и прическа которого хранили следы недавней схватки. Гарик удивленно уставился на этот балаган, я сдавленно захохотал.
Креков, перебирая в воздухе ногами, что-то бормотал и всхлипывал. Иван Иваныч вращал выпученными глазами и беззвучно открывал рот, как рыба-кит из кинофильма про Садко – заморского гостя. Олег, находясь в истерическом состоянии, тупо повторял как заведенный: «Я хуею, дорогая редакция! Я хуею, дорогая редакция!». Кузя был похож на праведника, только что потерпевшего неудачу при попытке замолить совокупные грехи личного состава полкового солдатского борделя.
Так как Гарик был в данный момент старшим по званию, кукрыниксы представили ему устный рап
Итак, поднявшись на второй этаж, Олег и Ваня обнаружили там сошедшихся в жестоком клинче сотрудника Крекова и старшего сотрудника Кузнецова Андрея. Сотрудник Креков, как они имели удовольствие наблюдать, находился в стадии распада личности. На все замечания он реагировал крайне неадекватно – дерзил и не слушался. А после того, как старший сотрудник Баранкин Олег Алексеевич справедливо указал Крекову на целый ряд имеющихся в его поведении вопиющих несоответствий положениям Устава Внутренней Службы, тот со словами «задавлю, гнида!» набросился на вышеозначенного Баранкина.
Силами трех старших сотрудников мятежный Креков был стреножен и торжественно доставлен в дежурное помещение. Причем по дороге Креков дважды плюнул Олегу Алексеевичу на костюм, что без сомнения подло и низко с его стороны.
Выслушав этот драматический рассказ, Гарик некоторое время молчал. Тяжелым взглядом он смотрел на Крекова и думал о чем-то, размышлял.
Полагаю, более всего он жалел в тот момент, что не ушел минутой раньше менять на обед сотрудника Горобца. Тем самым Гарик избавил бы себя от этой неприятной сцены, а также от необходимости делать какие-то оргвыводы. Сидел бы он сейчас на стульчике у дверей ресторана «Третий Рим» и читал бы про то, как прекрасная королева Ролландорала летит на космическом корабле к туманности Катругг, чтобы предупредить своего возлюбленнго адмирала Бардадрога о кознях злого колдуна Прдура. А тут такое…
Наш замначальника смены искренне не любил осложнений, накладок, скандалов, и вообще всех тех вещей, которые так или иначе отрывали его от чтения ненаучной фантастики. С удовольствием перекладывая свои административные обязанности на ретивых старших сотрудников, Гарик предпочитал ни в какие конфликты и происшествия не вмешиваться. Но, в случае с нажравшимся на посту Крековым, его участие было, к сожалению, необходимо.
Наверное, Гарик рассуждал так:
Е. Е. Барханов временно отсутствует, но, вернувшись, он наверняка не придет в восторг от того, что его сотрудники средь бела дня напиваются водки и устраивают в Галерее беспорядки. Какой там «восторг», ребята, вы что… Е.Е. будет в ослепительной ярости! Тем более, что в последнее время в воздухе носились
