– Давайте установим очередь, – предложила Валя.
– Есть ягоды или собирать?
– Собирать! – засмеялась девушка, слегка смутившись. – Есть будем вместе, а собирать по очереди.
– Я первая собирать! – вызвалась Вера.
– Нет, – возразила Валя, – давайте так: сначала я, потом Галя, потом ты, а потом… – и она опять смутилась и покраснела.
– Значит, я уже самый последний? – шутя запротестовал Андрей. – Тогда для меня и ягод поблизости не останется.
– Я вместо вас наберу, – пообещала Валя. – Я далеко могу сбегать.
– Поживем тут с недельку, – весело сказал Сокольный, – и я совсем поправлюсь. Мы еще побегаем!
Подошли две чужие девочки: одна лет тринадцати, вторая почти вдвое младше. Старшая, как показалось Андрею, на кого-то похожа, а на кого – не вспомнить.
– Сестры Ани Бубенко, – шепнула Вера, и все стало ясно. – Подросли вы. – Вера ласково посмотрела на девочек. – Прямо не узнать. Садитесь с нами.
– А мы по очереди будем ягоды собирать! – сообщила Валя. – Включить вас в очередь?
Старшая нерешительно улыбнулась, а младшая никак не реагировала на предложение Вали. Она сидела, слегка насупившись, и исподлобья рассматривала незнакомого военного.
– Аня приедет? – спросила Вера у старшей.
– Писала, что приедет, – ответила девочка. – Ждем телеграммы.
– А у нее уже два мальчика есть, – вдруг выпалила младшая, – один – Толя, другой – Владик.
– Ну, хорошо, – старшей девочке, видно, стало неудобно за болтливость сестры, и она протянула руку к ее плечу, словно предупреждая, чтобы та еще чего не сболтнула. Но девочка, наверное, не собиралась больше говорить. После замечания сестры она надулась, как пузырь, пухлые щеки стали еще толще, а губы сложились в плаксивую гримаску.
– Идем собирать ягоды! – вскочила Валя и взяла младшую девочку за руку. Та лениво поднялась, и они побежали: Валя – быстро, весело, а малышка тяжело и неохотно.
Незаметно шло время. Все по очереди отправлялись по ягоды, а с ними приносили то букетик лесных цветов, то молоденький боровичок, то ярко-зеленую дерезу. Место под сосною вскоре приобрело обжитый вид. Андрей даже подумал, не осесть ли тут на продолжительное время, не построить ли шалашик на случай непогоды.
Когда-то, еще в студенческие годы, он вот так же проводил свои летние каникулы: смастерил шалаш в загородном лесу и почти каждый день ездил туда, – купался, загорал, а в пасмурные дни читал. Случалось, и ночевал в шалаше. Отдохнул не хуже, чем на курорте…
Откуда-то издалека донесся мальчишеский голос. Все прислушались.
– Это Сашка! – уверенно сказала Валя, обрадовавшись, что первая узнала брата. – Меня зовет.
Как птичка, вспорхнула она и помчалась на голос, а немного спустя вернулась вместе с Сашей. Оба задыхались от быстрого бега. Саша от волнения часто моргал глазами. Вера сразу заметила это.
– Что ты, Сашка? Что случилось?
Мальчик заморгал еще чаще, казалось, вот-вот заплачет.
– Садись и рассказывай, – дружески похлопал его по плечу Андрей.
Саша послушно сел рядом с ним, доверчиво поднял на Сокольного растерянный, но полный надежды взгляд, и выпалил:
– Тетка Марья сказала, что – война!
Валя, как подкошенная, упала на колени и на руки, встревоженно уставилась на Сашу:
– Что-о?..
– Мы с таткам пришли с рыбалки, – продолжал мальчик, часто глотая слюну и все еще обращаясь только к Андрею, – вошли в хату, а на улицу выбежала тетка Марья Бубенко и давай голосить. Мы тоже бегом на улицу, подумали, может, – пожар, а тетка Марья и сказала, что война. Тогда тата велел мне бежать за вами…
Андрею вдруг стало больно смотреть на свежие ароматные ягоды, горкой насыпанные на газете, на лесные цветы, на венки из дерезы, лежащие рядом, на только что приготовленную Верой еду: все это сразу утратило свою прелесть. Зашумела сосна над головой, и шум ее показался не ласковым, как минуту назад, а зловеще-суровым.
Андрей заставил себя спокойно взглянуть на Веру и ее сестер… У каждой из них по-своему выражались не то удивление, не то испуг: у Вали глаза стали круглыми, странно блестящими, Галя сразу посерела, сжалась, девочки Бубенко притихли, прильнули друг к дружке. Только Вера молча и торопливо собирала все в узелок.
– Подожди! – решительно сказал ей Сокольный. И, обращаясь к Саше, добавил: – Все, что сказала тетка Марья, – неправда. Этого, Саша, не может быть, понимаешь? Вранье! Давайте лучше перекусим, а тогда видно будет.
И только сказал так, как все окружающее опять приобрело в его глазах будто бы прежний вид.
Вера послушно разложила еду, подвинула поближе газету с ягодами.
