Раненый камень

Будь схож не с чьим-то изреченным словом,
А с деревом, что выросло для всех,
Не потеряв себя в краю суровом.

Чужой бешмет не примеряй, мой стих,
Гордись пусть скромным, но своим убором,
И ждать объедки со столов чужих
У нас в горах считается позором.

У чьих-то стойл не должен конь гнедой
От вязок сена подъедать ошметки,
Шагай, о стих мой, будь самим собой
И не перенимай чужой походки.

Перевел Н. Гребнев

БЕТХОВЕН

Он так писал, как будто возводил
Руками горы на земле высокой,
Он друг на друга скалы громоздил
И сам бродил меж ними, одинокий.

Как будто на заре бросаясь вплавь,
Переплывал он море ежедневно
И пропасть перепрыгивал стремглав,
Скал не страшась, уверенный и гневный.

Он так писал, как будто по ночам
Ловил руками молнии и тучи
И тюрьмы мира в пепел превращал
В единый миг усилием могучим.

Как будто сам всходил на высоту
Воздвигнутых им гор, добыв победу.
«Ценю всего превыше доброту!» —
Он говорил, пройдя сквозь мрак и беды.

Перевел Н. Коржавин

ИГРАЮТ ШОПЕНА

Бьют капли по стеклам. Деревья блестят за окном
Темнеть начинает. Молчит обезлюдевший дом.
Изранены сумерки, вечер смешался с дождем:
Играют Шопена.

Луна над землею. И девушка смотрит, бледна.
И руку на сердце свое положила она.
След крови на свежем снегу. И вокруг — тишина:
Играют Шопена.

Готовые пасть за свободу в чистейшей из битв.
Бойцы атакуют. Кровь льется. Сраженье кипит.
Но сил не хватает. Неправый опять победит:
Играют Шопена.

В пути журавли заблудились, курлычут, кричат.
Но, как ни кричи, нет пути ни вперед, ни назад.
И ранен повстанец. Он прячет измученный взгляд:
Играют Шопена.

От стаи журавль отстает. Слышен клекот орла.
Журавль разбивается — брызнула кровью скала.
Вернулась зима и могилы опять замела:
Играют Шопена.

Хоронят бойцов — тех, кто пал за свой гордый народ.
И ветер о скорби притихшим деревьям поет.
Над бездной времен — безучастных снежинок полет:
Играют Шопена.

Мужчина сидит. Зубы сжаты — ничем не разжать,
Прикрыты глаза. Бесполезно его утешать.
Но волосы гладит ему его старая мать:
Играют Шопена.