– Да ладно тебе, – хмыкнул Будкевич. – Всего лишь тридцать девятый. По нынешним временам она просто Золушка.
– У Анжелы тоже нога не маленькая, – вставил Таранов. – Ну, Маркизе сам Бог велел. На маленьких ножках такое тело не устоит… Одна Прияткина у нас удалась во всех отношениях.
– Кстати, насчет Прияткиной, – сказал Будкевич, двинув бровью. – Не знаю точно, что там между вами происходит, но ты, Леша, по-моему, сильно рискуешь.
– Это в каком же смысле? – с вызовом спросил тот.
– А в таком, что ты напрасно думаешь, будто она вечно в девках сидеть будет. К ней скоро друг приедет, Дворецкий. Да ты его уже видел на собрании перед гастролями. Он парень не промах. Может, не такой талантливый, как ты, но умный и весьма настойчивый. Уведет Татьяну – и не перед кем тебе будет выпендриваться.
– Если девицу так легко увести, то стоит ли о ней печалиться? – с напускной небрежностью заявил Таранов.
– Болван ты, батенька, вот что я тебя скажу! – воскликнул в сердцах Алик. – Думаешь, мы все идиоты и ничего не видим? Вы оба ходите кругами, как два тетерева на току, вместо того что взять и выяснить отношения. Хотя оба прекрасно знаете, что никуда вам друг от друга не деться.
– А вот Белинде Дворецкий ужасно не нравится, – неожиданно встрял Веленко, отодвигая пустую тарелку. – Она говорит, что он приторно правильный и занудный.
– Еще бы, он же кто по профессии? Следователь! А Белинда у нас страдает хроническим стремлением нарушать все писаные и неписаные законы. Естественно, общение с ментом никак не может ее вдохновить. Зато этот Дворецкий наверняка напористый и страстный. А девушки именно об этом и мечтают, Леша, – о напористости. И еще девушки не выносят длительного одиночества.
– Какое одиночество, Алик? – парировал Таранов. – У нее поклонников мильон. Ей цветы корзинами дарят!
Когда речь заходила о Прияткиной, он становился таким тупым, что Будкевичу хотелось его чем-нибудь треснуть. Вот хотя бы увесистой солонкой со стола. Он с жалостью посмотрел на Таранова, потом вздохнул и закончил:
– В общем, я тебя, Леха, предупредил, а там, как знаешь… Ладно, ребятки, мне пора. Поеду в театр, там у меня встреча назначена с одним бизнесменом. Хочет фестиваль искусств в Ордынске организовать. Помощи просит.
– И когда ты успеваешь еще и с бизнесменами знакомиться? – удивился Таранов.
– Здесь я величина, – ухмыльнулся Алик. – Бизнесмены сами со мной встреч ищут. Нынешний, например, вчера после спектакля подошел. Мне он показался серьезным парнем. И фамилия у него боевая – Барабанов. С таким фестиваль замутить – одно удовольствие.
А какие горизонты здесь, в Ордынске! Впрочем, что это я разболтался? Не говорить, а делать – вот мой девиз. Короче, всем привет и до вечера.
Насвистывая, Алик удалился. Регина, которая заскочила в ресторан, чтобы охладить свой гнев стаканчиком лимонада, злобно посмотрела ему вслед. На стуле рядом с ней стояла обувная коробка, распространявшая слабый, но отчетливый запах дешевой кожи. Даже по выражению Регининого лица можно было догадаться, что новые туфли ей категорически не нравятся, поэтому она злится на весь мир.
– А вот и наши с тобой девушки! – воскликнул Веленко, заметив через окно, что на улицу вышли Белинда и Таня.
Таранов повернул голову и проводил подруг саркастическим взглядом. Оживленно беседуя, те быстро удалялись от гостиницы, синхронно покачивая попами.
– Почему это они наши? – ехидно спросил он. – Женщина – не орден, чтобы ее присваивать.
– А мне Белинда очень нравится, – признался Веленко с некоторым смущением. – И я очень надеюсь найти путь к ее сердцу.
– Белинда сама не знает, где у нее сердце.
– Она сказала, что ей нравятся мужчины с харизмой. Правда, я не очень понимаю, что она имела в виду…
– Харизмой обладает великий ум, великий талант и человек с солидным банковским счетом, – важно заявил Таранов и уже другим тоном добавил: – А Белинда твоя – просто дура.
Вместо того чтобы обидеться за даму своего сердца, Веленко ухмыльнулся. Да уж, Таранов прекрасно раскладывает по полочкам чужие чувства, а как дело доходит до его собственных, ведет себя, как полный кретин.
Белинда с Таней тем временем направлялись в салон красоты, решив обновить маникюр и освежить лицо масками. Белинда хоть и делала вид, что ухаживания Вадима ее не особенно трогают, тем не менее с самого начала гастролей следила за собой с утроенной силой. Когда Таня уличила ее в этом, она стала оправдываться:
– Понимаешь, он меня так любовно разглядывает, как будто я картина Айвазовского, выигранная на аукционе. Поневоле начинаешь переживать, что вовремя брови не выщипала.
– Мужчины не обращают внимания на брови, – заверила ее Таня. – Не тешь себя иллюзиями.
Белинда цинично хмыкнула и заявила, что у нее вообще нет иллюзий относительно мужчин.
Салон, который подруги заприметили еще накануне, выглядел роскошно, однако жаждущие стать красивыми в очереди не толпились.
– Вот видишь, а ты говорила, без записи не примут! – обрадовалась Таня. Мы у них, может, первые клиенты за день.
Потянув на себя стеклянные двери, девушки одна за другой впорхнули внутрь. За конторкой администратора сидела рыжая особа в короткой эластичной кофточке, выгодно обрисовывавшей ее фигуру. Она жевала резинку и разговаривала по телефону, то и дело употребляя выражения, которые наверняка возмутили бы Антона Павловича Чехова. Увидев посетительниц, рыжая быстро положила трубку и растянула губы в улыбке. Уже через несколько минут Белинду пригласили в кабинет косметолога, а Таня взяла со стола журнальчик и, закинув ногу на ногу, устроилась на диване ждать, пока ее позовут делать маникюр.
Все, что происходило дальше, напоминало настоящую криминальную историю. Тане подстроили очень простую ловушку, и она попалась в нее, как героиня какого-нибудь третьеразрядного фильма. Таких дамочек зрителям по ходу дела постоянно хочется убить за непроходимую глупость. Конечно, Таня не была глупой. Просто когда ты не ждешь ничего плохого и не ощущаешь опасности, превращаешься в ту самую безмозглую курицу, которая становится легкой добычей всяких проходимцев.
Итак, Таня сидела на диванчике и читала журнал. Через некоторое время в салон вошел молодой человек в кожаных штанах и черной майке. Он был так густо татуирован, что это сразу же наводило на мысль о нечеловеческих пытках. Молодой человек заговорил с рыжей администраторшей и вскоре выманил ее на улицу, угостив сигаретой. Почти в тот же самый миг дверь снова приоткрылась и в нее протиснулась юная девица с сердитым лицом, которая прямиком направилась к Тане. Когда та удивленно вскинула на нее глаза, девица довольно грубо сказала:
– Там, это… За вами режиссер приехал. Какое-то дело срочное. Сказал – он на заднем дворе с машиной. Вроде в больницу нужно.
Таня ничего толком не поняла, но в свете последних событий слово «больница» произвело на нее поистине магическое впечатление. Она вскочила на ноги и растерянно спросила:
– А как же Белинда?
– Про Белинду ничего не говорили, – буркнула девица. – А на задний двор можно попасть через дверь возле туалета, – добавила они и пошла прочь.
Позже Дворецкий говорил, что паршивка наверняка ни при чем, и просто за стольник согласилась произнести заданный текст, вот и все. И даже если ее отыскать, что проблематично, толку все равно не будет. Такие оторвы никогда ничего не помнят, не знают и вообще не задумываются о последствиях своих поступков.
Взволнованная Таня прошла по короткому коридору, вычислила туалет и приоткрыла соседнюю дверь. Едва лишь увидев обшарпанную зеленую машину на фоне мусорных баков, Таня почувствовала подвох.
