когда я занималась подобными глупостями, у меня не было личной жизни.
– А сейчас есть? – с опасливым ужасом спросила Анжела.
– Сейчас есть.
– Это что, благодаря компьютеру?
– Ты угадала.
– Ма, ты что, зарегистрировалась на сайте знакомств?! Ты «чатишься» с «теми, кому за сорок»?
– Упаси Господи. И у меня, кстати, гораздо более интересные и волнующие новости, чем у тебя.
– Серьезно? – Анжела тут же позабыла о своих переживаниях и перешла на скептический тон. – Может, поделишься?
– Конечно, поделюсь. Хотела дождаться твоего возвращения, но раз уж ты позвонила и вывалила на меня все это…
– Между прочим, у меня такое в первый раз в жизни, – обиженно возразила Анжела.
– А у меня во второй. Надеюсь, я не ошибусь так, как с твоим папочкой. Что ты там сопишь, как обиженный еж?
– Ну, и кто он такой?
– Это Валерий Петрович, – со сдержанной гордостью ответила Маргарита Ивановна.
– Какой Валерий Петрович? – Анжела на секунду опешила. – Тот, о котором я подумала? Мой учитель физики?
– Вот именно. Но он давно уже не дает уроков и не подтягивает нерадивых учеников. Теперь он вполне респектабельный бизнесмен. У него маленький ресторанчик в Льорет де Мар.
– Боже, где это?
Анжела приложила свободную руку ко лбу. Голова у нее пошла кругом, и комната покачнулась, словно каюта корабля, попавшего в шторм.
– В Испании, милая моя. Валерий Петрович позвал меня к себе жить, и я уже собрала чемоданы. Жду тебя, чтобы попрощаться. Ну, то есть не совсем попрощаться… Что такое расстояния в наше-то время?
– Но тебе же не дадут визу надолго.
– Мы поженимся, – вероятно, она пожала плечами. И тут же тон ее сделался вызывающим: – А что, ты считаешь, я уже стара, чтобы устроить свое счастье? Уже вышла в тираж?
– Не говори глупостей. Просто… Как же ты уезжаешь вот так?! С бухты-барахты?!
– Можно подумать,
Анжела открыла рот и некоторое время молчала. Потом наконец выдавила из себя:
– Вот увидишь, мы будем счастливы. Павлик нуждается в любви.
– А ты в ней не нуждаешься? Я думала, ты сама наконец-то влюбилась.
– Мама, я влюблялась сто раз, – напомнила Анжела, снова нащупав почву под ногами. – И что? Меня-то никто не любил.
– Ага, значит, ветеринар тебя любит, – констатировала Маргарита Ивановна.
Анжела задумчиво посмотрела на дверь ванной, где скрылся Павлик, и уверенно ответила:
– Я нужна ему.
– Ну, еще бы! Ему же негде жить. Одно хорошо. Именно я – собственница квартиры. Могу быть уверена, что в любовной горячке ты своего Павлика к нам не пропишешь.
– Теперь Тихон будет присмотрен, – угрюмо заметила Анжела.
– Коты ненавидят ветеринаров, так что не обольщайся.
– Мам, ты все-таки настроена против Павлика, я же чувствую. Я тоже могу сейчас встать на дыбы и не пустить тебя в твою Испанию. Кстати, что ты там будешь делать? Лепить фрикадельки?
– Я там буду наслаждаться жизнью, – заявила Маргарита Ивановна, проявив не свойственную ей мудрость. – А уж каким образом – неважно. Может быть, фрикадельки тоже доставят мне удовольствие.
Из непонятно откуда родившейся бурной вредности Анжела попыталась вспомнить какую-нибудь мелкую гадость про Валерия Петровича, которая могла бы притушить радость матери, но в голову ничего не приходило. Учитель физики был очень интеллигентным и добрым дядькой, причем довольно симпатичным.
– Ладно, мы еще поговорим, – пообещала она недовольным тоном. – Когда я вернусь. А то, боюсь, я и так целое состояние проговорила по телефону.
– Буду ждать вас с нетерпением, тебя и твоего Павлика, – с прежней веселостью сказала Маргарита Ивановна. – Убрать из твоей спальни плюшевого медведя?
– Мама!!
– Ладно-ладно, я пошутила. Не вешай нос. А вообще-то я рада за нас с тобой. Мы – молодцы, правда?
– Правда, – ответила Анжела.
– Вот только один последний вопрос. Ты потом не пожалеешь, что поддалась порыву?
– Откуда я могу знать, мам? Ты же не можешь заранее сказать, что будешь чувствовать, когда проживешь в Испании пару недель.
– И то правда. Хотя я абсолютно уверена в успехе своего предприятия.
– Я тоже уверена в успехе своего. Павлик придал моей жизни новый смысл.
Произнеся это, Анжела приободрилась. Павлик как раз появился из ванной – с мокрыми волосами и настороженным взглядом.
– А как Лёва отнесся к твоему бурному роману?
– Положительно. Нет, с восторгом. Собственно, он все это и инициировал, так сказать.
– Павлик ему понравился?
– Даже больше, чем мне.
– Ну, тогда я вообще спокойна, – резюмировала Маргарита Ивановна. – Лёва очень разумный и рассудительный человек. Ему я доверяю всецело.
После чего решительно распрощалась с дочерью, заметив, что главное уже сказано, а подробности они обсудят при встрече.
Анжела положила трубку и улыбнулась Павлику самой лучшей своей улыбкой – яркой и лучезарной. Она всегда так улыбалась, когда хотела себя подбодрить.
– Теперь моя очередь принимать водные процедуры. А потом мы пойдем завтракать. И заодно отыщем Лёву.
– Можно я пока разберу свои вещи? – спросил Павлик, указывая на сумку, которая сиротливо стояла возле двери. Вид у него был виноватый.
– Зачем ты спрашиваешь? – воскликнула Анжела и тут же по-хозяйски распорядилась: – Открывай шкаф и занимай ровно половину полок и вешалок. Можешь безжалостно теснить мои вещи. Впрочем, сдается мне, твоя жена не очень старалась, когда экипировала тебя. Уж больно сумка тощая. Или ты приехал налегке?
– Да нет, у меня всего было достаточно. Ума не приложу, зачем Тамара оставила себе почти всю мою одежду.
– Вероятно, она рассчитывает сдать ее в комиссионку. Или просто не отдала из вредности. Чтобы ты ходил в одних и тех же шортах и страдал.
– Вообще-то я могу купить себе новые шорты. – И осмотрительно добавил: – Пока что еще могу.
– Знаешь, не паникуй. Ветеринары без работы не сидят. В твоем кабинете, светлая ему память, когда- нибудь бывало пусто?
– Да никогда, – Павлик приободрился. – Действительно, что это я? Мне надо радоваться жизни. У меня теперь все будет по-человечески.
Однако как только Анжела скрылась за дверью ванной, оживление сползло с его лица, словно резиновая маска. Он взял сумку, поставил ее возле шкафа и открыл лаковые дверцы. Шкаф был полон незнакомых женских вещей и таких же незнакомых запахов.
Павлик с опаской оглядел вешалки и с удивлением подумал, что помнит почти все Тамарины тряпки: ее пестрые кофточки, эластичные платья, похожие на дряблые змеиные шкуры, гладкие и холодные на ощупь
