Пенсне для слепой курицы

– Выходит, о нашем с девочками клубе они не знали?

– Шапкин до сих пор об этом не догадывается, – подтвердил Крылов. – А Мазуренко удостоился такой чести только вчера.

У меня в голове вертелся еще какой-то вопрос, но я никак не могла сосредоточиться. Горчаков то и дело отвлекал меня своими пристальными взглядами, нежными, но незаметными для окружающих прикосновениями.

Наконец пришло время расставаться. Вера с Глебом и Ирочка засобирались домой. Крылов вызвался отвезти Липу.

– Я тебя провожу, – сказал Горчаков.

– Да зачем? Я ведь на машине, – как мне казалось, легкомысленным тоном ответила я, копаясь в сумочке.

Горчаков подошел поближе и произнес так тихо, чтобы другие не услышали:

– Но мне хочется тебя проводить!

Я решила дать ему шанс. Интересно, когда мы останемся наедине, расскажет он мне правду об Альбине или нет?

– Ну хорошо, поехали, – пробормотала я. – Только учти, прав у меня нет.

Но Горчаков продолжал тянуть резину. В конце концов мы остались в квартире одни.

– Нам надо поговорить, – мрачно сказал он.

– Поговорить можно и в машине.

– Нет, нам надо серьезно поговорить.

Я присела на стул и приготовилась слушать. В течение последующих десяти минут он разглагольствовал о своих чувствах: мол, он не ожидал, что может испытывать столь сильное влечение к женщине, что для него это настоящее потрясение, и так далее, и тому подобное. К концу его речи я была в ярости. Не только потому, что его, похоже, вовсе не интересовали мои чувства, но и потому, что он так ничего и не сказал мне про Альбину. Я решила спросить сама.

– А как же твоя жена? – Я сверлила его взглядом.

– Моя жена? – Горчаков явно растерялся.

И я понимала, почему!

– Моя жена не может помешать нашим отношениям, – наконец нашелся он.

– А вот и может, – не согласилась я. – Она существует, и с этим нельзя не считаться.

– Не думаю, что тебе нужно из-за этого переживать, – пробормотал Горчаков, приближаясь ко мне. – Говорю тебе: эта проблема решаема.

Он обхватил меня за талию и притянул к себе. И тут я его оттолкнула двумя руками. Он отпустил меня и пошатнулся. Размахнувшись, я залепила ему пощечину, сопроводив ее весьма выразительным комментарием:

– Негодяй!

– Кто? Я? – Горчаков непроизвольно схватился за щеку, глядя на меня большими растерянными глазами. – Не понял...

– Где же тебе понять? – Я схватила свою сумку и, рванув дверь, бросилась вниз по ступенькам. – Можешь меня не провожать! – крикнула я на бегу. – Кстати, я увольняюсь! Так что, если не выйду на работу, можешь не беспокоиться!

– Марина! – закричал Горчаков сверху.

Но я была для него уже вне зоны досягаемости. Конечно, если бы он сломя голову бросился меня догонять... Но он этого не сделал.

Кусая губы, я ехала по направлению к своему дому. Меня раздирали противоречивые чувства. Может, я напрасно сорвалась? Ведь Горчаков – мечта всей моей жизни. И я только что узнала, что он свободен да к тому же неравнодушен ко мне. Чего же мне еще надо?

Другая часть моего сознания протестовала изо всех сил. Он не говорил о любви, только о симпатии. И он не признался, что Альбина – его сестра, а не жена! Он все еще не доверял мне. Иными словами, Горчаков собирался начать наши отношения не лучшим образом – со лжи и недоверия. Меня это никак не устраивало. «Лучше уж вообще ничего, чем такие отношения», – в который раз подумала я.

Поглощенная душевными переживаниями, я совершенно позабыла о той занозе, которая сидела в моем сердце и время от времени напоминала о себе тревожным покалыванием. Я несколько раз пыталась понять, что же такое меня беспокоит, но не могла сосредоточиться.

Между тем стемнело. Я ехала по городу, едва замечая его вечернее очарование. Обычно я люблю глазеть по сторонам, меня привлекают подсвеченные разноцветными огнями витрины, огромные электронные табло, красочные рекламные щиты, почти игрушечные фасады отреставрированных зданий, но сегодня все проскакивало мимо сознания.

Я старалась прогнать печальные мысли и переключиться на более веселые. Старалась думать о том, что история с Шапкиным наконец завершилась. Что я и девочки остались живы, а Вера даже нашла живого и невредимого мужа. О том, что Липа, кажется, наконец поняла, что такое интерес к мужчине. Но, завершив круг, мысли мои снова возвращались к Горчакову, и все начиналось сызнова.

О том, что происходило с Горчаковым, он рассказал мне гораздо позже, когда все страшное было уже позади.

Ошарашенный моей резкостью, он некоторое время сидел в квартире, потирая щеку и размышляя, отчего я так взбеленилась. Ведь он и прежде дарил мне знаки внимания, и я принимала их достаточно благосклонно. Поразмыслив, Горчаков пришел к выводу, что во всем виновато мое взвинченное состояние. Ведь нам с Липой пришлось рисковать головой, чтобы вывести Шапкина из себя и заставить его помчаться туда, где он прятал улики. Он и помчался. Но прежде здорово потрепал нам нервы.

Просидев некоторое время в одиночестве, Горчаков поехал домой. Альбина позвонила ему из загородного дома, куда они с маленьким Женей отправились сразу после возвращения, и Горчаков обещал присоединиться к ним на следующий день. Альбина ни словом не обмолвилась о нашей встрече и о разговоре, который между нами произошел.

Сначала Сергей – как он потом признался – хотел напиться. Его тоже раздирали эмоции. С одной стороны, ничто больше не угрожало его бизнесу, с другой – мое непредсказуемое поведение вывело его из равновесия. Он и сам не знал, что за чувства ко мне испытывает, и на душе у него было паршиво.

Он очень волновался за меня, когда мы с Липой отправились к Шапкину. Но все-таки понимал, что со мной вряд ли случится что-нибудь действительно плохое. Шапкин ведь не полный кретин, чтобы разряжать в нас пистолет среди бела дня или гоняться за нами с ножом по участку. Так что по-настоящему свои чувства опасностью Сергей тогда не проверил. Зато у него появилась такая возможность чуть позже.

На улице совсем стемнело, когда на его письменном столе зазвонил телефон. Он схватил трубку, надеясь, что звоню я – остыла и спешу наладить отношения. Но это был незнакомый мужчина.

– Горчаков Сергей Алексеевич? – спросил голос, явно не привыкший к отказам и возражениям. Он казался слишком напористым, а потому неприятным.

– Да, я слушаю.

– Вас беспокоят из милиции. У вас работает Заботина Марина Александровна?

Сердце Горчакова мгновенно провалилось вниз, а ладони стали влажными.

– С ней что-то случилось?! – завопил он. – Авария на дороге? Говорите же!

– Да нет, перестаньте кричать, – сказал незнакомец. Горчаков мог поклясться, что при этих словах тот поморщился. – С ней ничего не случилось. Я даже не знаю, где она. Звоню как раз, чтобы узнать.

– В каком смысле? – не понял Сергей. – И почему вы ищете ее у меня дома? Кто вы, собственно, такой?

– Копейкин Алексей Михайлович, – представился собеседник.

– Ах, вон что! – Горчаков перевел дух и опустился на стул, стараясь унять сердцебиение. – Вы меня напугали, Алексей Михайлович. Откуда у вас мой телефон?

– Я все-таки в милиции работаю, – напомнил тот.

– Да-да, конечно. А зачем вам Марина?

– Понимаете... – Копейкин явно сомневался, стоит ли откровенничать с незнакомым человеком. Потом все же решился: – Я думаю, что ей угрожает опасность.