мечтательная улыбка. И губы ее были не черные, а нормальные, приятно-розовые. Задрожав от облегчения, он позвал:
— Нателла, слышишь? Нателла! Проснись!
В ответ не раздалось ни звука — свояченица по-прежнему чему-то улыбалась во сне и глаз не открывала.
— Нателла!!! — гаркнул что было сил Марьянов. Это возымело действие — сначала открылся
один глаз, затем другой.
— Вот он ты! Созрел, как болгарский перец?
— Нателла, вылезай. — Марьянов схватил с вешалки халат и развернул его перед собой. — Сюда едет «скорая помощь». В доме случилось несчастье. Ты должна немедленно спуститься вниз. Ты знала, что Нона в доме?
— Ты убил ее?! — воскликнула Нателла и, расплескивая воду, встала из ванны, с головы до ног облепленная пеной. — Боже мой, что ты с ней сделал?!
— Я ничего с ней не делал, — ошарашенно ответил Родион. — Я нашел ее в кладовке, она лежала на полу. Она мертвая, — шепотом добавил он и тут же воскликнул: — Нателла, что все это значит?!
Его свояченица выскочила из ванны столь стремительно, что половина воды выплеснулась на пол. Схватив халат, она бросилась вон, на ходу пытаясь всунуть руки в рукава. Марьянов побежал было следом, но потом, чертыхаясь, вернулся, выключил воду и выдернул из ванны затычку, чтобы не случилось наводнение.
Когда он спускался вниз по лестнице, Нателла с расширенными от ужаса глазами уже бежала от кладовки по направлению к входной двери, что-то унося с собой. Сумку? Чемоданчик? Полы длинного халата развевались, открывая смуглые коленки, влажные волосы торчали в разные стороны.
— Нателла, стой! — закричал Марьянов. — Куда ты?!
Ему казалось, что он спускается очень быстро. Вернее, он практически скатился по лестнице вниз. Однако Нателлу все-таки упустил. Когда Родион выскочил за дверь, ее уже и след простыл. Обежав вокруг дома, он наконец заметил распахнутую калитку. Нателла, как была — в купальном халате, босая, — убежала, скрылась, исчезла, бросив его одного в доме с двумя мертвыми женщинами.
Марьянов не понимал, почему не едет «скорая помощь». Ему казалось, что прошло уже много времени, хотя на самом деле речь шла о минутах. Он вернулся в дом, решив, что гоняться за Нателлой сейчас ни к чему. Она не пропадет. Или на попутке доберется до дома, или протрезвеет и вернется обратно. Стараясь не смотреть на лежащее на диване тело Лены, он снова вернулся в кладовку, где лежала его жена.
«Затопчу все следы», — обреченно подумал он, озираясь вокруг. Прибора, на мониторе которого висело изображение спальни, на маленьком столике не было. И пульта, еще недавно валявшегося на полу, тоже.
— Ах, вот, значит, как? — вслух сказал Родион, пытаясь связать концы с концами.
Когда он впервые заметил металлический «чемоданчик», на мониторе застыло изображение спальни. Наверное, прибор не только показывал, но и записывал все, что в этой спальне происходило. Ясное дело, что это хитрое устройство унесла Нателла. Именно поэтому она выскочила из дому как ошпаренная. Как только она узнала, что с Ноной случилось несчастье, сразу бросилась вниз, влетела в кладовку, захлопнула «чемоданчик», подобрала с пола пульт и выбежала вон. Она даже не наклонилась над телом сестры! И что это может означать? Неужели она знала, что Нона к тому моменту была уже мертва? Знала и совершенно сознательно напивалась и изображала из себя соблазнительницу? Какими же нервами нужно обладать для того, чтобы все это выдержать?
Марянов стоял посреди кладовки и не знал, что делать дальше. Только гораздо позже он понял, что в тот момент находился в глубоком шоке, поэтому вел себя, мягко говоря, неадекватно. Во-первых, он не вызвал милицию. Он даже не думал о милиции! Ему хотелось, чтобы поскорее приехали врачи. Это казалось в тот момент самым важным, жизненно необходимым. «А уж потом, — размышлял Марьянов, — когда они приедут, соображу, как действовать дальше».
Совершенно неожиданно Родион вдруг почувствовал себя ужасно одиноким. Он находился в доме рядом со своей мертвой женой и бывшей невестой, а за стенами лежал огромный мир, в один миг сделавшийся для него враждебным. Еще даже не обдумав как следует свое положение, он подспудно уже чувствовал, что ему придется защищаться.
Еще его мучила странная раздвоенность. Умом он понимал — Лена и Нона умерли, поделать с этим уже ничего невозможно. Но что-то внутри протестовало, не давало смириться с тем, что женщин, которых он в разное время любил, которые составляли неотъемлемую часть его жизни, больше нет. Он пока не мог думать про них в прошедшем времени — так, как будто их не существует.
Больше всего на свете ему хотелось вытащить изо рта жены кусок пирожного. Но он так и не смог заставить себя к ней прикоснуться. Пирожные. Корзиночки с кремом! Они во всем виноваты. Вероятно, с ними что-то не так. Это не может быть просто испорченный крем. Испорченный крем, для того чтобы отравить человека, должен прежде всего попасть в желудок. А если, едва коснувшись языка, он сразу же убивает, значит, он отравлен.
Родион вспомнил, что пирожные привез с собой именно он. Из офиса. А в офис их доставили по заказу Нателлы… Неужели Нателла действительно заранее спланировала убийство?! И кого она хотела убить? Уж, наверное, не родную сестру и не Лену Божок. Но не его же! Или его? Но за что?!
Вероятно, все пошло не так, как было задумано, поэтому она в панике убежала. Или все было задумано именно так? Знала ли Нателла, что Нона вернулась и заперлась в кладовке? Или не знала?
Марьянов потер руками виски и закрыл глаза, прислушиваясь. «Скорая» все не ехала. Ему это казалось диким, хотя он неоднократно слышал, что между экстренным вызовом врачей и их приездом может пройти минут сорок или даже час.
Чем больше Марьянов размышлял, тем яснее ему становилось, что ситуация, в которой он очутился, кем-то подстроена. Подстроена ловко и со знанием дела.
Ведь как выглядит все происшедшее со стороны? Состоятельный мужик в своем загородном доме и две внезапно умершие там молодые женщины. Причем одна из них — законная супруга, с которой в последнее время у него были весьма натянутые отношения, что легко выясняется, а другая — бывшая любовница, что тоже установить несложно. Отравленные корзиночки с кремом, сбежавшая свояченица… Вполне достаточно, чтобы Марьянова поместили в КПЗ.
При мысли об отравленных пирожных у Родиона противно защекотало в животе. Пирожные из офиса привез действительно он сам. Хотя заказала их Нателла. Но кто об этом знает? Кроме того, совсем недавно в клубе «Великий сыщик» как раз обсуждалось вымышленное убийство, совершенное с помощью отравленного пирожного. А в этот клуб его практически заманили! Может быть, специально? Чтобы потом очернить, ткнуть следствию в нос, что вот-де он, Родион Марьянов, замышлял злодейство и, когда услышал историю о Виссарионе Григорьевиче Беляеве, немедленно ухватился за интересную идею. А о том, где добыть отраву, он наверняка выведал у Триллера, к которому накануне ездил, чтобы в теплой дружественной обстановке побеседовать о ядах.
Все было против него. Родион подошел к накрытому столу и уставился на стоящую с краю тарелку с двумя корзиночками. Он точно помнил, что сначала их было четыре, он лично вынимал сладости из упаковочной коробки и укладывал сюда. Сам он к ним не притрагивался. Нателла только пила и ничего не ела. Одно пирожное взяла Лена.
Но сколько их оставалось в тот момент на тарелке, он не заметил.
Родион напрягся, пытаясь в мельчайших подробностях вспомнить все, что происходило в тот момент. Вот она откусывает кусочек своего любимого лакомства, встает, делает несколько шагов — и умирает. Вон там, на полу, валяется недоеденная корзиночка. Теперь Нона. Картина очень похожая — надкусанное и недоеденное пирожное. Другой вопрос — то ли это пирожное, что он привез из Москвы? Вдруг у Ноны, которая последнее время была весьма неравнодушна к сладкому, из-за чего начались даже проблемы с весом, имелись свои запасы? Нет, вряд ли. Корзиночки с кремом — продукт скоропортящийся. Кроме того, арифметика простая. На тарелке не хватает двух корзиночек, и две женщины мертвы. Пардон, но каким образом одна из корзиночек попала в руки Ноны? Если Нателла знала, что в пирожных яд, она должна была предупредить сестру. Выходит, она не знала?
