– Кстати, он что-то говорил насчет нового свидетеля.
– Какого это?
– Мальчика-инвалида, который из своего окна наблюдал за преступлением, – неуверенно сказала Вероника Матвеевна. – Вы что, ничего не знаете?
– Абсолютно. Какой еще, к чертям собачьим, мальчик?! И за каким именно преступлением он наблюдал?
– Стас советовался с Фокиным. Я имею в виду старшего Фокина, психолога. Спрашивал, можно ли верить ребенку, который долгое время молчал, а потом вдруг начал выдавать подробности давнишней драмы, разыгравшейся у него на глазах.
– Послушайте, он что, водит нас за нос? – проворчал Пучков. – Он раздобыл какого-то мальчика, а нам ни слова не сказал. Разве мы не в одной упряжке? Что это за детские порывы действовать в одиночку?
– Я не знаю, – пожала плечами Вероника Матвеевна.
– Ты что-нибудь слышал про мальчика? – обернулся шеф к Таганову.
– Не-а, – покачал головой тот. – Сейчас позвоню Стасу на мобильный. Наверное, он просто забыл нам рассказать.
– Забыл он, как же, – Пучков уже сам набирал номер Стаса. – Можно, наконец, понять, что нынешнее дело чревато всяческими неприятностями? И даже более того... Ну, вот! – он досадливо отбросил телефонную трубку. – Аппарат абонента выключен. Зачем, спрашивается, я трачусь на всю эту хрень? Чтобы вы разъезжали по Москве с выключенными телефонами?
– Когда Стас хочет подумать, он всегда так делает, – робко сказала Вероника Матвеевна.
– Да, но что это за мальчик? – никак не мог успокоиться Пучков. – Впрочем, ладно. Может быть, этот свидетель совершенно ненадежный.
– Допускаю, что ребенок видел человека с рыжей бородой и в квадратных очках, – подал мысль Таганов.
– Так или иначе, придется ждать, пока Стас включит свой телефон, – вздохнул Пучков. – А пока займемся делами. Я отправлюсь в больницу к Фадееву, а ты, Саша, поезжай к жене Воробьева.
– Ей сейчас не до меня, – сказал Таганов. – Понимаете, в каком она состоянии?
– У нас нет возможности проявлять такт! – резко ответил Пучков. – Того и гляди, еще кого-нибудь ухлопают. Придется работать по жесткой схеме, ничего не попишешь.
– Алиби! Даже забавно слушать! – Никита Прохоров отправил в рот очередной эклер.
Он был высокий и полный, с приятным домашним лицом, сдобренным двумя ямочками на щеках. Он был медлительным и, когда говорил, плавно двигал руками, словно сам себе дирижировал. Встретил он Стаса весьма доброжелательно, но потом сыщик его разозлил.
– Моей Светке потребовалось алиби?! – не мог успокоиться Никита.
Стас, под завязку наполненный пирожными, которые он ел механически и не замечая вкуса, немедленно возразил:
– Это закон жанра. У всех должно быть алиби.
– У всех подозреваемых! – Прохоров поднял палец.
– Каждый, кто знает о фамильном проклятии Анастасии Шороховой, автоматически становится подозреваемым.
– Че-пу-ха.
– Тем не менее ваш телевизор в тот вечер не включался, а на следующий день чудесным образом заработал.
– Думаете, это моя жена сломала телевизор? А потом сама же его починила? С какой же целью?
– Чтобы вы не могли точно сказать, во сколько она вернулась домой. По программе передач легко сориентироваться.
– Можно вполне сориентироваться по будильнику, – стоял на своем Никита.
– Но вы ведь не смотрели на будильник. И радио не слушали.
– Терпеть не могу радио. Оно меня раздражает.
– Ваша жена, конечно, об этом осведомлена?
– Да уж.
– Что сказала Светлана, когда вошла?
– Ну... – Прохоров промокнул рот салфеткой. Губы у него были красиво очерчены, особенно капризная верхняя. – Она сказала, что устала, что чертовски проголодалась и соскучилась по мне.
– А время? Когда она обратила ваше внимание на время? – не сдавался Стас.
– Да она вовсе не делала этого специально!
Прохоров снисходительно усмехнулся, чтобы подчеркнуть свое отношение к глупым вопросам Стаса.
– Вы играете в карты? – внезапно спросил тот.
Ему казалось, что Никита виртуозно врет. И взгляд у него какой-то особенный – себе на уме. На самом деле Прохоров был утомлен и раздосадован приставучестью частного сыщика.
– Да, я играю в карты. Но только в хорошей компании и на деньги.
– Занятно. Так когда ваша жена упомянула про время?
– Когда вышла из душа, – сказал Никита, качая головой. – И что вы так напираете? Это ведь естественно. Ваша жена что, никогда не напоминает вам, который час?
Вопрос был риторическим, и Стас не стал на него отвечать. Вместо этого задал свой собственный:
– Ваша жена пошла в душ сразу после прихода домой?
– Да, сразу. Скинула одежду и пошла в ванную.
– Сколько она там пробыла?
– Минут пятнадцать. Светлана не любит принимать ванну. Только душ. И только горячий.
«Интересно, зачем мне эта информация? – отстраненно подумал Стас. – Только душ и только горячий. Познавательно, конечно, но абсолютно бесполезно».
– Если уж быть до конца точным, раз в неделю моя жена принимает ванны с морской солью или со специально изготовленным хвойным экстрактом. А так, после работы, только душ.
– Так как там насчет времени? – напомнил Стас.
– Она вышла и крикнула мне в комнату: «Уже начало двенадцатого, а я голодная, как зверь». Я предложил ей взять в холодильнике жареную рыбу. Она засмеялась и заметила, что если будет есть жирное перед сном, то испортит фигуру. В конечном итоге дело ограничилось баночкой йогурта и яблоком. Как обычно. Рыбу съел я сам.
Стас пожал плечами. Что бы то ни было, Никита не станет свидетельствовать против жены, это уже ясно. Бессмысленно сидеть здесь и переливать из пустого в порожнее. Даже если он лжет и придумывает подробности того вечера, его вряд ли удастся уличить прямо сейчас.
Стас встал и попрощался, по всей видимости, совершенно неожиданно для хозяина, который засуетился, провожая гостя. Суетливость явно была не в его характере, и сыщик в очередной раз подумал, что в показаниях Никиты что-то не так. «Его надо испугать, – подумал Стас. – Может, сказать, что его жене угрожает реальная опасность? Подействует ли это на него? Любит ли он Светлану так, чтобы намека на угрозу ее жизни оказалось достаточно для капитуляции?»
Стас вышел из подъезда, глубоко вздохнул и выпустил изо рта живое облачко пара. Это облачко навело его на мысль о сигарете. Он решил покурить на улице, а не в машине, и целых три минуты изучал объявления, налепленные на стену возле двери в подъезд. Жильцам предлагалось истребление тараканов особым методом – «умерщвление их ультразвуком» (Стас усмехнулся), переэмалировывание ванн (Стас хмыкнул), мыло для экстремального похудания, вымывающее жир через кожу, сваренное тибетскими монахами (Стас засмеялся), а также срочная диагностика по капле выпаренной мочи (Стас захохотал).
Были здесь также незатейливые предложения вроде срочного ремонта холодильников и объявления об отключении горячего водоснабжения. В такие-то дни, с таких-то и до таких-то часов в доме будет отключена горячая вода. Стас поковырял ногтем краешек листочка, он поддался. Бессонов отлепил его от стены практически без повреждений, еще раз внимательно прочитал. «Значит, душ только горячий, да?» –
