словно суп гипертоника.
– Вы ведь все знаете про любовницу? Какое облегчение! – Она покачала головой. – Не представляю, как удастся скрыть этот факт. Существует такая неприятная реальность, как соседи. Они обязательно разболтают всей Москве.
– Да что там, – смутился Саша. – Вы ведь живете в Опалихе.
– Но все наши друзья и деловые интересы в Москве. Впрочем, вы правы, – внезапно согласилась она. – Я одна не представляю собой ничего. Ни-че-го. Я была лишь приложением к собственному мужу. Теперь я начну вести жизнь простенькую и спокойную. Это если у Игоря не осталось криминальных долгов. В противном случае жизнь наша окажется трудовой и сложной. Детей в любой ситуации придется забрать из частной школы...
Она уставилась в пространство, выпуская дым длинными струями. Вероятно, уже прикидывала, как станет устраивать свой быт в одиночку. Чтобы вернуть ее к реальности, Саша тихонько кашлянул.
– Вы ведь что-то хотели узнать? – встрепенулась Алена. – Спрашивайте, я отвечу. Мне нечего скрывать. И стыдиться нечего. Ведь это не я бегала по девкам. И не я задохнулась в одной постели с любовницей.
– Собственно, меня интересовали как раз связи вашего мужа. Внебрачные, – вкрадчиво добавил Саша и взглянул на вдову с любопытством. – Что вы знали?
– Все, – сказала Алена. – Каждая его интрижка была мне известна – когда он увлекся новой дамочкой, сколько ночей с ней провел, сколько денег на нее потратил.
– Вы пытались... – Саша поискал нужное слово, – бороться?
– Бороться? – хохотнула Алена. – С чем? С его жаждой приключений? Да вы что? Это все равно, что сражаться с ветряными мельницами. Меня еще в школе учили, что подобные подвиги не только заканчиваются неудачей, но и выглядят очень глупо. Нет, я не пыталась бороться.
– Почему же вы тогда... э-э-э... проявляли интерес?
– Ревновала, вот и все, – пожала плечами Алена. – Любая жена ревнует, какой бы дурой она ни была. Или умной. Зависит от ситуации.
– В последние полгода, – спросил Саша, блеснув темными глазами, – с кем встречался ваш муж вне дома?
– Вы хотите знать обо всех его любовницах?
– Да. Если можно.
– Можно, отчего ж нельзя. Примерно с января он бегал за Мариной Борзовой, племянницей своего босса. Дурак тоже! Девчонке от силы лет двадцать. Она сделала ему ручкой, как только он показал все, на что способен. Наверное, с ее стороны это был чисто спортивный интерес. После Марины наступил небольшой промежуток, а месяца два назад появилась эта женщина, Виктория. Надеюсь, она останется жива. Я правда надеюсь. Не думайте, что я строю из себя...
– Я не думаю.
– Они вроде не пьяные были. И забыли про кофе. Глупость какая-то.
– Действительно, глупо, – поддакнул Саша, не желая рассказывать жене Воробьева о своих подозрениях.
Милиция сообщила ей – несчастный случай, пусть будет так. Сотрудники, которые вели наружное наблюдение за домом в Тушине, оказались абсолютно бесполезными. Они не запоминали людей, входящих и выходящих из подъезда, потому что караулили влюбленных, а вовсе не поджидали их убийцу.
– А кто-нибудь еще, кроме Виктории? – спросил Саша. – По нашим сведениям, у него был кто-то еще.
– Вторая любовница? – Алена так удивилась, что не удержала сигарету во рту и едва успела ее подхватить. – По-моему, это слишком даже для такого горячего парня, как мой муж.
– Вторая любовница появилась только что. Она нас очень интересует. Вспомните хоть что-нибудь. Может быть, какая-то мелочь показалась вам странной? Телефонный звонок? Купленный не для вас подарок, который вы случайно нашли в ящике мужа? Записка? Что угодно.
Алена закинула голову вверх и выпустила паровозную струю дыма.
– Черт его знает... – пробормотала она. – Вторая любовница! Ничего себе. Вижу, мой муж не только весело умер, но и весело жил. Стыдно сказать, но про вторую любовницу я ничего не знаю.
– А про первую как узнали? – не отставал Саша.
– Ну, как обычно все узнают? Волосы на пиджаке, помада на рубашке, срочные совещания с выездом за город...
– То есть ничего конкретного, – уточнил Саша.
– Если вы спрашиваете, не знакомил ли он меня со своими девочками, представляя их как своих коллег или двоюродных племянниц, то – нет. Не знакомил. Редко, когда мне удавалось засечь кого-то из них на приемах и днях рождения общих знакомых, куда Игорь не мог прийти без меня.
– А жены его коллег? Вы поддерживали с ними отношения? Может быть, они что-то знают?
– Змеи! – сказала Алена. – Если бы они что-то знали, немедленно явились бы меня «морально поддержать». Раз не явились, значит, не стоит время на них тратить.
Саша разочарованно вздохнул. Судя по всему, Алена не даст ему никакой подсказки. Хотя она и расположена поговорить.
– Впрочем, знаете что? Буквально несколько дней назад мы смотрели фильм по телевизору. Там Николь Кидман играла. Игорь сказал что-то в том смысле, что артистка ему нравится. Я говорю: мол, чего хорошего? Каланча пожарная. А он отвечает, что завоевать высокую женщину для мужчины так же волнующе, как покорить Эверест. Я так и покатилась со смеху. А теперь вот думаю: зря я смеялась. Наверное, за этим что-то стоит. Определенно, что-то стоит.
На рассвете Стас отправился в больницу и принялся бродить по коридорам, мешаясь под ногами у медперсонала. Его гоняли, он уходил, потом возвращался, потом снова уходил. Вспомнил про мобильный телефон, включил его, и он тотчас же зазвонил.
– Стас? – спросил телефон голосом Саши Таганова. – Ты зачем мобильник вырубил? С ума сошел? Пучков вчера визжал, как истеричная барышня.
– Ты что-нибудь новое узнал? – перебил его Стас.
– Узнал! – обрадовал его тот. – Я ездил к вдове Воробьева, и она сказала, что если у ее мужа появилась вторая любовница, то она была высокого роста.
– С чего это она взяла? – неожиданно рассердился Стас. – Может быть, любовница процеловала Воробьеву макушку до лысины? Что за ерунда на постном масле?
Таганов хихикнул и рассказал про Николь Кидман.
– Знаешь, от жен подозреваемых много пользы, – заметил он. – Особенно от тех, кому благоверные изменяют внаглую. Такие женщины не боятся поговорить с посторонним человеком, они как бы проверяют на нем свою позицию.
Стас тут же подумал о жене Захара Горянского. Этот тип изменял ей именно внаглую. Бессонов давно хотел с ней повидаться, но все откладывал. Возможно, напрасно? Ни одной мелочи нельзя упускать в этом фантастическом деле. Вдруг мадам Горянская расскажет что-нибудь необычайно важное? Стас сорвался с места и поехал к ней.
Мадам Горянская оказалась нежной блондинкой с ножками Золушки и лицом, на котором навечно прописалось невинное выражение. Завершали облик стрижка «Паж» и бледно-голубые глаза с длинными ресницами. «Она будет ими хлопать», – обреченно подумал Стас. Он на стенку лез, когда женщины изображали бедных маленьких овечек, ожидающих, что каждый встречный мужчина станет грудью на их защиту.
– Вы хотите, чтобы я скрыла от мужа наш с вами разговор? – спросила сорокапятилетняя куколка и – черт возьми! – действительно захлопала ресницами.
– Если вы сможете пережить этот невинный обман, – слащавым голосом сказал он.
Ее звали Людой, Людмилой, что, конечно, было слишком официально для такой кошечки. Представляясь, она мурлыкнула: «Милочка», – и Бессонов в ответ чуть было не сказал: «Стасик».
Захар Горянский Стасу активно не нравился. Но придумать для него хороший мотив убивать он так и не
