одной из припаркованных неподалеку машин Глаша обнаружила коробку из-под торта, перевязанную блестящей веревочкой. Коробка оказалась довольно увесистой, и Глаша тотчас же повторила процедуру с проводом, засунув остаток мотка все в тот же куст, только прижав его для верности коробкой.
Теперь надо было снова привлечь внимание привратника. Она постучала в стекло костяшками пальцев и прижалась спиной к стене. Через несколько секунд дверь распахнулась, и привратник, ворча, возник на пороге. Глаша высунула нос из-за двери и увидела, что он тупо смотрит на провод, убегающий из-под наружной двери на улицу. Как она и предполагала, страж порядка не смог остаться равнодушным и вышел вон.
Глаша тотчас же выскользнула из своего укрытия и ракетой влетела в подъезд, торопясь, чтобы дверь не захлопнулась. Промчалась по ступенькам и тут услышала, как где-то наверху загудел лифт. Чертыхнувшись, она побежала вверх по лестнице, оставляя за собой топот и сопение вернувшегося привратника. Вероятно, он уже проинспектировал куст боярышника и поспешно вернулся на свой пост.
Пока он находился в зоне слышимости, Глаше удалось узнать, что коробка из-под торта его страшно напрягла, и он по телефону вызвал саперную бригаду.
«Отлично! – подумала Глаша, добыв из-под электросчетчика уже знакомый ключ. – Мне удалось!» Она осторожно вставила свою добычу в замочную скважину и дважды повернула. Замок мягко щелкнул, и Глаша очутилась в темном коридоре. Она рассчитывала, что два графинчика водки уложили Стрельникова до самого рассвета.
Подождав, пока глаза привыкнут к темноте, она тихонько тронулась в сторону спальни. Занавески были раздвинуты, и в комнату проникал свет с улицы. «Полнолуние! – поежилась Глаша, увидев идеально круглую луну, застрявшую в тюле. – Чего еще можно было ожидать в такую ночь?» Она подошла к кровати и наклонилась над своим будущим спасителем. Стрельников спал на боку, положив под голову ладошку. В лунном свете посверкивали пуговицы рубашки.
Глаша вспомнила, что сняла с него только пиджак, а для ее плана этого было мало. Тогда она откинула одеяло и принялась стаскивать со Стрельникова штаны. Даже сонный, он не желал оголяться и несколько раз брыкнул ногой, пребольно стукнув ее в плечо и в живот.
– Ш-ш! – шепотом успокаивала его Глаша. – Спи, птенчик, спи! Баю-бай!
Наконец с раздеванием было покончено. Поколебавшись, Глаша оставила на своем подопытном кролике трусы, хотя для ее плана лучше было бы обойтись без них. Теперь предстояло разоблачиться самой. Она скинула юбку и кофточку и небрежно бросила их на пол возле кровати, рядом с барахлом Стрельникова. «Должно создаться впечатление, что мы раздевались второпях, – решила она и добавила к мизансцене еще и туфли. – Нижнее белье оставлю. Утром наверняка разразится скандал. – Во время скандала ей не хотелось бегать по квартире голой. – Интересно, что сделает этот тип, когда увидит меня в своей постели?»
Прежде чем ложиться, она забежала в туалет, а потом собралась идти в ванную, когда услышала под окном рокот мотора, собачий лай и множество голосов. Внизу замелькали огни, и Глаша метнулась туда, чтобы поглядеть, что случилось.
Возле подъезда стояла спецмашина, и суетились люди в камуфляже. Громко лаяла большая немецкая овчарка. «Никак они мою коробку собираются разминировать?» – усмехнулась Глаша, и в тот же миг кто-то крикнул: «Ложись!» Все тотчас повалились на асфальт, а затем... Окрестности потряс мощный взрыв. Куст боярышника взорвался желто-красным пламенем и превратился в большой горящий шар. Где-то внизу посыпались стекла. Дом содрогнулся, и Глаша едва не свалилась на пол.
Глаза у нее полезли из орбит. Выходит, в коробке из-под торта действительно была взрывчатка? А она вот так вот просто таскала ее туда-сюда, да еще помахивала рукой? Нет, это было уж слишком.
Глаша слышала, как вокруг заскрежетали шпингалеты, захлопали окна. Люди проснулись и желали знать, что произошло. Самым ужасным было то, что Стрельников тоже проснулся. Он внезапно перестал сопеть и одним рывком сел на кровати. Глаша, которая стояла посреди комнаты, не могла остаться вне поля его зрения.
Стрельников встал, сделал два нетвердых шага в ее направлении, потом поднял руку и помахал ею перед собой, словно пытался разогнать туман. Глаша поспешно отступила в сторону. Стрельников прошел мимо нее в ванную, пустил воду, наклонил лохматую голову и некоторое время жадно пил в темноте, громко глотая. Потом на автопилоте вернулся обратно и повалился на постель, разметавшись по всей поверхности.
– Аут! – пробормотала Глаша и тоже заперлась в ванной. Сначала она хотела просто умыться, но потом решила, что, если примет душ, не произойдет ничего страшного. Даже лучше, если она оставит в ванной следы своего пребывания, развесив нижнее белье на видном месте.
На полочке с полотенцами обнаружилась стопка чистых футболок. Глаша выбрала самую просторную и облачилась в нее. Мысль о проспавшемся Стрельникове пугала. Но еще страшнее было вспоминать о мертвом Кайгородцеве.
Ей пришлось с боем отвоевывать место на кровати, потому что Стрельников никак не желал откатываться на свою половину. В конце концов он, ворча, все-таки улегся на бок и затих. Глаша юркнула под одеяло и сжалась в комочек. Она успела подумать, что после всего случившегося ей ни за что не уснуть, и уснула почти моментально.
Проснувшись, она сразу все вспомнила. Повернула голову и посмотрела на Стрельникова. Он все еще спал, хотя солнце пробралось сквозь занавески и растеклось желтым пятном прямо по его лицу. Он ворочался и причмокивал губами.
Вставать первой нельзя, так можно только все испортить. Надо дождаться, пока он проснется сам и сообразит, что произошло. Чтобы не затягивать ожидание, Глаша изловчилась и ткнула своего «любовничка» кулаком в ребро. Он тихонько всхрапнул и неожиданно замолчал. Потом резко сел, зевнул и сладко потянулся, выбросив вверх мускулистые руки. Увидев его бугристую спину, Глаша содрогнулась и подумала: «Надеюсь, он не бьет женщин только за то, что не помнит, как с ними спелся».
Стрельников тем временем спустил ноги на пол и некоторое время сидел неподвижно. Глаша наблюдала за ним из-под полуопущенных ресниц. Вот он встал, сделал два шага и, наклонившись, поднял с пола ее туфлю. Повертел перед глазами и, снова уронив на пол, жалобно застонал.
Глаша представила, как ему сейчас плохо, и усмехнулась. Если он и в самом деле почти не пьет, ему можно только посочувствовать. Уж кто-кто, а она теперь человек опытный. Стрельников прямым ходом направился в ванную и принялся полоскаться там, словно слон в луже. Он фыркал и коротко вскрикивал, и Глаша догадалась, что он пустил ледяную воду.
Потом шум прекратился, наступила минута абсолютной тишины, после чего Стрельников снова появился в комнате. Он был в халате, с мокрой головой и нес в руке лифчик, держа его двумя пальцами, словно какую-нибудь отвратительную тварь. На лице его застыло выражение глубокой задумчивости.
Подойдя вплотную к кровати, Стрельников медленно перевел взгляд с Глашиного лифчика на нее саму. Вероятно, он не понял, кто перед ним, потому что процедил с досадой:
– Вот черт! Женщина. Как некстати.
И тут он ее узнал. Глаша поняла это по его физиономии, которая неожиданно вытянулась, словно отраженная в кривом зеркале.
– Не может быть, – пробормотал он и, встав одной коленкой на одеяло, наклонился пониже.
Глаша пыталась удержать на лице безмятежное выражение. Ей большого труда стоило не расхохотаться. Как раз в этот момент в замке повернулся ключ, и в квартиру ввалился Витя Стрельников собственной персоной.
– Пап, ты дома? – громко крикнул он с порога.
Стрельников-старший закружился по комнате, потом зачем-то начал ногами заталкивать под кровать сваленную кучей одежду. «Интересно, меня он тоже засунет под кровать?» – подумала Глаша.
– Пап, ты что, еще спишь? А ведь время уже... – Витя возник на пороге и тут же споткнулся на полуслове. – Ой.
– Привет. – Стрельников-старший откашлялся и шагнул вправо, вероятно, чтобы загородить собой Глашу. – Как погуляли?
