– Никогда не видел ничего подобного!
– Смотри, возвращается! – воскликнул другой голос. Он был гораздо ближе первого, и тоже незнакомый.
И тут прямо у нее над головой раздалось знакомое поскребывание и громкое звонкое:
– Гав!
Сначала пес гавкал коротко, но потом зашелся отчаянным лаем.
Глаша, у которой пересохло в горле, затряслась и, собрав все силы, закричала:
– Помогите! На помощь! Кто-нибудь! Пожалуйста!
– Гав! Гав! – раздалось сверху, и пес закрутился на месте, стуча когтями по металлу.
– Ты слышал? Нет, ты слышал? – изумленно спросил человек, и на щель в потолке упала чья-то тень. – Тут есть кто-нибудь?
– Тут есть я! – зарыдала Глаша. Слезы, которые кончились много часов назад, неожиданно опять закапали из глаз. – Вытащите меня отсюда!
– Сейчас, сейчас! – сказали сверху. – Не суетись.
Раздалось кряхтение, крышка люка откинулась, и Глаша невольно зажмурилась. Несмотря на то что был вечер, сумеречный свет больно ударил по глазам. Наверху присвистнули. Когда Глаша смогла наконец нормально смотреть, то разглядела над собой две лохматые головы и собачью морду с высунутым языком. Собака суетилась больше всех – она бегала по краю ямы и жалобно поскуливала.
– Эй! – позвали сверху. – Вы там чего делаете?
– Я тут умираю! – сказала Глаша и почувствовала, что, если они не вытащат ее сию же секунду, она точно умрет.
– Мить, давай я буду держать тебя за ноги, – предложила одна голова другой, – а она схватится за твои руки.
Митя послушно лег на живот и начал сползать по краю ямы вниз. Пес громко дышал и облизывался, будто бы операция спасения должна была завершиться собачьей пирушкой. Не выдержав напряжения, Глаша стала подпрыгивать, чтобы поскорее ухватиться за тянущиеся к ней руки. В конце концов ей это удалось, и ее потащили вверх, кряхтя и матерясь. О бетонную стену Глаша в кровь разодрала живот, потому что была в одном лифчике без кофточки, которая служила ей ковриком и которую она забыла на дне ямы.
Наконец Глашу вытащили наверх, и она кульком свалилась на землю. Пес тотчас же бросился вперед и принялся яростно облизывать ей лицо и плечи.
– Рыжик, фу! – закричал тот человек, которого звали Митей. – Перестань!
А второй спросил:
– Как это вы, барышня, в яму попали? Да еще крышкой захлопнулись?
– На меня кто-то напал, – пробормотала Глаша, которая уже поняла, что не умрет, и от этого совершенно раскисла.
– Вы идти-то можете?
– Не знаю, – ответила она и сложила руки на саднящем животе.
– Вась, давай, тащи ее ты.
Вася наклонился и, подсунув под нее ладони, рывком поднял на руки. И тут же воскликнул:
– Батеньки! Да она вся ледяная, как покойница! Мить, давай рубашку снимай, завернем ее.
Ее действительно завернули в рубашку и куда-то понесли. Вокруг было пусто – ни деревца, ни кустика. Лишь возле самой дороги росли березы и осины.
– Сейчас на шоссе выберемся, тачку поймаем, – пояснил Вася.
– Только собаку давайте с собой возьмем! – слабым голосом сказала Глаша. – Уговорите шофера. Собаку надо взять обязательно!
Как только они вышли на шоссе, возле них затормозил пикап.
– У нас тут женщина пострадавшая и с ней собака, – сказал водителю Митя. – Нам только до бензозаправки, тут недалеко.
– Садитесь, – кивнул водитель.
Когда все разместились внутри, он тронул машину с места и спросил:
– А что случилось-то?
– Да вот – история! – с удовольствием принялся объяснять Митя. – Мы на бензозаправке работаем, а вот этот господин, – он кивнул на пса, который умостился в ногах у Глаши, – постоянно ошивается поблизости. Бездомная псина, но понятливая.
Пес был стопроцентной дворняжкой, рыжей, с острыми ушами и большим пушистым хвостом, загнутым баранкой. На груди у него просматривался белый передничек, давно уже потерявший цвет и красоту.
– Мы его Рыжиком зовем, иногда подкармливаем. И вот вчера появляется наш Рыжик, весь взъерепененный, и давай лаять! Лает и бежит куда-то. Ну, я за ним. А он бежит и бежит. Я минут пятнадцать шел, потом плюнул и вернулся обратно. И что ты думаешь? Он сегодня снова появляется и давай скакать вокруг меня! Вася говорит: похоже, он тебя куда-то зовет. Давай, говорит, проверим! Не просто же так скотина бесится. Ну, пошли мы, значит, за ним. И знаешь, сколько шли? Час с лишком. Он нас на пустырь завел, где раньше деревня стояла. Там погреба остались старые. Так вот в одном погребе слышим – кричит кто-то. А Рыжик надсаживается! Лает, лапами землю скребет. Открываем люк, а там – дамочка.
– Ну да! – восхитился шофер и даже обернулся, чтобы поглядеть на Глашу.
– Меня украли! – сообщила она. – Прямо с улицы. Простите, а у вас не найдется воды?
Шофер протянул ей початую бутылку минералки, и Глаша, сделав глоток, стала медленно полоскать рот. Кто-то говорил ей, что нельзя напиваться и наедаться после того, как долго голодал.
– Вот тут останови! – попросил Митя, завидев родную бензозаправку.
Глашу вытащили из машины, занесли в маленькую комнатку и положили на диван. Рыжик улегся рядом и положил голову на лапы. Чашка горячего чая и бутерброд свалили Глашу с ног. После еды на нее напала такая слабость, что она мгновенно провалилась в сон и проснулась, когда на улице начало светать.
– Какое сегодня число? – громко спросила она, садясь на диване.
– А? Чего? – вскинулся Митя, который дремал в кресле и сначала даже не понял, что произошло. – Слушайте, вы как? – спросил он. – Может, вам того... врача надо было вызвать?
Глаша прислушалась к себе и поняла, что ее слегка познабливает. Но все остальное вроде в порядке. Даже силы вернулись, а аппетит был просто зверский.
– Можно мне еще чего-нибудь поесть? – стесняясь, спросила она. – А потом я позвоню, чтобы меня забрали.
Конечно, следовало позвонить брату, но Глаша решила повременить. Сейчас ей нужна не просто братская поддержка, а помощь иного рода. Поэтому она решила звонить Стрельникову. Слава богу, что его номер телефона намертво застрял в ее голове.
Трубку, как на грех, поднял Витя.
– Витя? – тонким пионерским голосом спросила она. – Здравствуй, это Глаша.
Вместо того чтобы поздороваться, тот отнял трубку от уха и завопил:
– Пап! Иди скорее сюда! Это она звонит!
Вслед за этим раздался грохот, бизоний топот, и из трубки, словно пламя из газовой горелки, вырвался раскаленный голос Стрельникова-старшего.
– Алло! Это ты?
– Я, – ответила Глаша.
– Точно ты?
– Точно я.
– Ты где? Давай, не молчи, говори! С тобой все в порядке?
– Я не знаю. Ты можешь меня забрать?
– Где ты находишься? – Стрельников так вопил, словно она звонила ему из Новой Зеландии и именно вопли были единственным средством связи.
– Сейчас я передам трубочку, тебе объяснят.
Она сунула телефонную трубку в руку Мите и обняла собаку.
