тарахтению принялась клацать зубами. Вдобавок ко всему она никак не могла отыскать в сумочке ключи от квартиры, и Максу пришлось взять эту миссию на себя.
Справившись с замком, он открыл дверь и замер на пороге, чутко прислушиваясь. Потом засунул руку внутрь и нашарил на стене выключатель. Когда вспыхнул свет, отрывисто сказал:
– Подожди здесь, я все проверю.
Метнувшись в квартиру, он пронесся по комнатам, потом втащил Сашу вслед за собой и молниеносным движением запер дверь. Даже цепочку накинул.
– В комнате разбито окно и, кажется, ваза.
Саша ахнула и зажала рот ладонью.
– Думаю, окно разбили камнем – на полу среди осколков лежит увесистый булыжник. Может быть, это просто хулиганы.
Не успел он договорить, как прозвенел звонок.
– Шурочка! – раздался из-за двери квохчущий голос.
– Соседка! – одними губами пояснила Саша. – Впускать?
Макс отрицательно покачал головой.
– Э... Извините, Оксана Федотовна, я не могу открыть! – прокричала Саша так громко, что тот подпрыгнул.
– Я только хотела сказать, что вам тут оставили пятьдесят долларов.
– Кто? – изумилась Саша.
– Человек из фирмы «Заря».
Саша и Макс изумленно переглянулись.
– Просто пришел человек из фирмы «Заря» и оставил для меня деньги? – уточнила она.
– Это компенсация за вашу полочку, которую он разбил.
– Он разбил не полочку, а окно! – возмутилась Саша.
Макс шепотом предположил:
– Наверное, это был мойщик окон. Он болтался где-нибудь снаружи дома, обслуживая клиентов, и случайно расколотил твое окно.
– Нет-нет! – воскликнула Оксана Федотовна. – Окно разбил ваш супруг. Он позвонил мне и попросил вызвать на завтра стекольщика. Дмитрий подъехал к дому, вышел из машины, и тут его что-то разозлило. Тогда он поднял камень и швырнул прямо в окно. Лия Яковлевна с первого этажа видела собственными глазами.
– Господи боже мой! – всплеснула руками Саша. – Вероятно, у Еланского творческое завихрение, не иначе.
Когда старушка удалилась, Макс сказал:
– Хорошо, хоть с этим разобрались. У тебя есть стеклянная бутылка?
Саша сходила на кухню и принесла бутылку из-под можайского молока. Макс с огромной осторожностью установил ее на ручке входной двери.
– Ты напоишь меня чаем? – спросил он, глядя на дело рук своих.
– Конечно. Только на кухне занавески не слишком плотные. Что, если кто-нибудь увидит с улицы наши силуэты и снова пальнет?
– Тащи одеяло, мы перекинем его через карниз. И ночник, если есть. Свет будет не слишком яркий.
Пока они пили чай и разговаривали о каких-то посторонних вещах, в подсознании Саши билась только одна мысль: как хорошо, что она познакомилась с Максом и он не бросил ее одну.
Ей ничто в нем не показалось странным. Даже то, что он с ходу вызвался помогать практически незнакомой женщине, которая весь вечер язвила в его адрес. Макс не настаивал на том, чтобы поехать в милицию. Пуля, застрявшая в сиденье «Фольксвагена», как будто вовсе не волновала его. А ведь это была улика! И, должно быть, важная. И еще. Когда она собралась домой, он спокойно поехал с ней. Хотя первое, что должно было прийти в голову здравомыслящему мужчине, это избегать мест, где его спутницу могли поджидать наемные убийцы. Но Саша ни о чем этом не думала. От страха она потеряла всякие ориентиры.
– Я постелю тебе на диване в маленькой комнате, – сказала она, убирая со стола. – Думаю, ты уместишься.
– Подожди, Александра, давай все-таки поговорим.
Саша покорно возвратилась на свой стул и сложила руки на коленях.
– Не знаю, что еще я могу тебе рассказать. Кажется, ничего не упустила.
– Расскажи про ваш салон. Как вы решили его организовать, как помещение снимали, как с девчонками договорились дела вести.
– Зачем это?
– Да мне просто интересно, – пожал плечами Макс. – Интересно, как ты живешь, чем дышишь...
Саша кашлянула:
– Догадайся, кем я работала еще год назад?
– Ты? – Макс сморщил нос. – Актрисой, наверное.
– С чего ты взял?
– У тебя потрясающая мимика, голос выразительный, сумасшедшая реакция, ну и внешность, конечно.
– Внешность! – воскликнула Саша. – Ты лжешь.
– Почему это?
– Потому что ты первый о ней говоришь.
– Да быть того не может! – усмехнулся Макс. – Если опустить цветистые фразы, лично мне твоя внешность очень даже нравится. И я ни капельки не лгу. Так кем же ты работала? Маникюршей?
– Газетным репортером.
– О! – Макс откинулся на спинку стула. – Это те, которые без мыла... прямо в душу...
Саша рассмеялась:
– Ты тоже тот еще фрукт.
Потом она начала рассказывать Максу о том, как зарождалась идея имидж-салона, какие препятствия появились на пути к успеху и как обстоят дела на сегодняшний день. Таким образом, все снова вернулось к убийствам.
– Оперативники Анну прямо за горло взяли: что за карточки оказались на руках у жертв? Откуда они? Зачем? Кто вписывал туда часы посещений?
– Фирменные визитки, что ли? – не понял Макс.
– Вроде того. Такие маленькие книжечки, как в дорогих парикмахерских или женских клубах. Я сейчас тебе покажу.
Саша сходила за своей сумочкой и достала из кошелька визитку «Триады».
– Видишь? Я сама делала эскиз для обложки.
– Красиво, – похвалил Макс. – А вот на этих разграфленных листочках вы пишете время следующего визита?
– Так точно. Ведь женская память – штука избирательная. Женщина может помнить телефон любовника, с которым рассталась лет пятнадцать назад, и забыть, во сколько ей сегодня к зубному.
– Может, твоя память все-таки подкинет тебе ответ на вопрос: зачем в тебя сегодня стреляли?
– Я не знаю. Правда. А если это не в меня, а в тебя стреляли?
– Нет, как раз в тебя. Я видел, куда попала пуля. Я даже рядом не стоял.
– Если честно, мне безумно страшно. И я никак не соображу, что надо делать.
– Мы с тобой вместе сообразим. Завтра. А сегодня надо хорошо выспаться. Недаром же говорят: утро вечера мудренее.
– Я, пожалуй, сегодня не смогу спать, – призналась Саша.
– А у тебя есть валерьянка?
– Есть успокоительные таблетки.
– Тащи сюда.
Макс вытряхнул для нее из пузырька две таблетки снотворного, она их послушно выпила. А когда
