Сумасшедший домик в деревне

Безлошадная Поля, естественно, подумала, что вы побегали вокруг бензозаправки. Но мы-то с вами понимаем, что вы покрутились полчасика на машине. Вы знакомы с теорией вероятности? – спросил он, сияя глазами.

– Андрюха, не начинай! – попросил Бунимович. – Ты так складно рассказываешь, давай без математики обойдемся.

– Ну, хорошо, – неохотно согласился тот. – Обойдемся без математики. Я подумал – очень логично, если бы, узнав у работника заправки, на какой машине уехал Максим, Эдуард попробовал бы ее догнать. Или он просто плюнул на Максима и догнал эти «Жигули» случайно. Я не знаю, а сам Эдуард, кажется, не намерен говорить.

– Мне не нравится то, к чему вы ведете! – непреклонным тоном заявила тетя Муся, платье которой как- то нелепо перекосилось. Вероятно, она сильно натянула его на коленки.

– Будто мне нравится! – буркнул Никифоров. – Я бы с удовольствием засветил вашему сыночку в глаз и закончил на этом. А там бы пусть с ним милиция разбиралась.

– Зачем же в глаз? – засмеялся Эдуард. Лицо у него было такое розовое, довольное, словно ему только что рассказали какую-то веселую историю, а он хлопал себя по ляжкам и хохотал до икоты. – Вы дальше, дальше излагайте.

– Да, собственно, излагать мне осталось совсем нечего, – пожал плечами Никифоров. – Вы видели, милый Эдик, куда привезли вашего родственника. Но ничего не сделали для того, чтобы его освободить. На следующий день вечером вы снова отправились туда. Вам не спалось, не кушалось, вы решали для себя трудный вопрос – ввязываться в это дело или оставить все как есть? Итак, вы отправились туда и нашли там не одного Максима, а еще и Люду, его жену. Ваших богатых родственников. Богатых и, на тот момент, совершенно беспомощных. Вместо того, чтобы освободить их, вы достали из машины два пакета, скотч и совершили свое черное дело. Думаю, у вас в багажнике даже перчаточки какие-нибудь завалялись. Вы совершенно правильно рассчитали, что милиция заподозрит в убийстве тех типов, которые похитили и связали Анохиных, и наверняка оставили в доме массу отпечатков. А не вас, любящего и такого благополучного во всех отношениях родственника.

Тетя Муся превратилась в каменного божка с бульдожьей рожицей. Она даже вместо красной сделалась коричневой, словно в ее сосудах бежала не кровь, а тот чай, который она, нервничая, глушила чашками. И сама себе, между прочим, подливала.

– Простите великодушно, – молвил Эдуард, вскидывая подбородок, который он принародно брил, когда рекламировал заморский гель для бритья. – А... Какой же у меня мотив? Я что-то никак в толк не возьму? Зачем я их так злодейски прикончил? У меня, простите, нет никакого корыстного интереса!

Это был тот самый вопрос, на который Никифоров не мог ответить.

– Ерунда! – тем не менее уверенно отмахнулся он. – Я думаю, что через полгодика всплыла бы какая- нибудь липовая дарственная, или липовое завещание, или еще что-нибудь!

– Если бы да кабы! – передразнил его Эдуард. – Пожалуйтесь на меня дяде следователю! Он пошлет вас в задницу.

– Андрей! – спросил Бунимович с задумчивым видом. – А кто перевернул весь дом Анохиных и напал вчера на Полю?

– Дом Анохиных перевернули близнецы Дякины в поисках мифических сокровищ, – пожал тот плечами. – А на Полю напал просто какой-то урод, которому захотелось денег.

– На меня напал не какой-то урод, – тихо сказала Полина, но все ее услышали и повернулись к ней. – На меня напал Эдуард.

– И ты туда же?! – воскликнула тетя Муся и потрясла кулачками над головой. – Да это заговор против моего сына! Он не убивал ни Люду, ни Максима, дурьи вы головы!

– Конечно, он не убивал, – подтвердила Полина. – Это вы убили, тетя Муся.

– Час от часу не легче! – фыркнул Эдуард.

– Что-о? – спросила тетя Муся беззвучно. Словно рыба, упершаяся в стеклянную стену аквариума. И потом вдруг в полный голос повторила: – Что-о?!

– Вы выдали себя с потрохами, – продолжала Полина, глядя на нее страдальческим взором. – Я должна была тогда еще сообразить... Меня на эту мысль навели рубашки.

– Слушай, что с этими рубашками, объясни ты толком! – нетерпеливо потребовал Костя.

– У вас с Андреем одинаковые рубашки, – пояснила Полина. – Но когда он тебя увидел, то подумал, что ты надел его рубашку. Я еще посмеялась, потому что это была очень странная реакция. Почему – его рубашка? Такая же точно, вот и все! И тут я вспомнила следующую вещь. Когда тетя Муся приехала сюда и рассказывала, как опознавала тело Люды, она сказала: на ней был зеленый брючный костюм и белая блузочка. А на руке часы Пелагеи – такие, знаете, с темным ремешком. Так вот. Мне эти часы директриса подарила. Как тетя могла определить, что это именно мои часы, а не другие, похожие? Она могла знать это, только если ей Люда сама сказала. Но когда это могло случиться?

Я свои часы Люде отдала перед самым ее отъездом в аэропорт. Она встретилась по дороге с Наташей Скворцовой и... исчезла. Тем же вечером ее убили. Вот я и подумала: значит, тетя Муся встречалась с ней уже после Наташи Скворцовой. Тетя же утверждала, что в тот день они вообще не виделись.

– Какое пространное и глупое объяснение! – заявил Эдуард. – Что она подумала, что не подумала... Пелагея, ты просто дура.

– Я тоже решила, что я дура, – смущенно ответила та. – Разве могла моя милая маленькая тетечка быть убийцей? Разве могла она справиться с Максимом? Да и с Людой тоже! Я отбросила свои подозрения. Однако Андрей выдвинул новую версию: что похитили Анохиных одни люди, а убили – совсем другие. И я снова стала мучиться. Что, если похитили сестру с мужем родственники Ларисы Запольской, а тетя Муся каким-то образом узнала об этом и прикончила их. Ведь они были связанные, беспомощные, и не требовалось большой физической силы, чтобы надеть им на голову пакеты и обмотать клейкой лентой.

Я не знала, почему вы решили их убить. И до сих пор не знаю. Но к следователю я пойду вот с чем. Про эти часы вы сказали мне в присутствии свидетелей, так что от своих слов уже не откажетесь, тетечка. А вчера я нашла в своей сумочке старую квитанцию из часовой мастерской. Я хорошо помню, что прадедушку мы хоронили десятого апреля. По квитанции выходит, что десятого апреля мои часы были в ремонте, при мне их не было. Я просто не могла надеть их на похороны. А мы с вами виделись только в тот день. Первый и последний раз до несчастья с Людой и Максимом.

Так вот, ответьте мне, тетя Муся, – Полина повысила голос. – Если вы никогда ничего не видели на моей руке, с чего вы взяли, что на мертвой Людмиле – мои часы?

– Пелагея, что ты несешь? – рассердился Эдуард. Вскочил и отбросил стул, который покатился по полу с раздраженным стуком. – Черт с вами, я признаюсь. Все так и было! Я следил за «Жигулями», видел, куда привезли Анохиных, я даже зашел и посмотрел, что с ними такое.

– Наконец-то, – закатил глаза Никифоров. – Ваши пальчики, Эдик, обязательно намажут чернилами и проверят отпечаточки. Вы ведь хватались за дверь, да? И безо всяких предосторожностей! Вы же не думали, что их убьют, правда? Вы просто не пришли им на помощь. Это не криминал.

Эдуард поднял стул, сел и схватился за голову.

– Ты туда входил? – жалким голоском спросила тетя Муся. – Ты там наследил?

– Так кто из них убил Анохиных? – нетерпеливо спросил Костя, который все это время слушал, затаив дыхание.

– Эдуард! Ты же сказал мне, что не заходил в дом! – в отчаянии пропищала тетя Муся. – Ты сказал, что издалека глядел. И не заходил. Эдуард, что же ты наделал?

– О, господи! – воскликнул Никифоров. – Теперь-то мне, наконец, все стало ясно. Эдуард следил за Петей и Митей, которые похитили Максима. Потом приехал домой и рассказал все маменьке. Только не признался, что заходил в дом. Маменька решила, что он остался в стороне от всего этого ужаса. Думаю, вы отчаянно боролись с собой, да, тетя Муся? У вас имелось основание желать Анохиным смерти. Ну? Что у вас там было в запасе?

Тетя Муся посмотрела в окно на лужайку. Ее взгляд вдруг сделался безразличным. Она сказала безжизненным голосом:

– В запасе у меня были чистые листы, подписанные Максимом и Людмилой. Супруги считались совладельцами квартиры, и однажды им потребовалось подать какое-то заявление в РЭУ. Какое-то