поцеловал ее в ухо.
Она повела плечом и улыбнулась. Ей было невероятно хорошо. Она все еще вкушала свою свободу, как умирающий от жажды глотает воду, не в силах остановиться. И хорошо ли ей оттого, что она рядом с Олегом, или оттого, что она впервые в жизни предоставлена самой себе, разобраться было невозможно. Впрочем, зачем разбираться? Судьба разберется сама. Даша верила в судьбу и в то, что все предопределено. Конечно, судьбе иногда нужно помогать. Или, по крайней мере, не препятствовать.
Пока они шли по узкому проходу к распахнутой двери, пока спускались по гладким каменным ступенькам, Олег размышлял о том, что поцелуй в ухо – это, конечно, очень мило, но… Симпатия рано или поздно должна перерасти во что-то большее.
Вместе с толпой зрителей они вывалились из зала на улицу, в прохладную пряную ночь. На город была наброшена сеть, сотканная из огней, и сквозь ячейки чернело небо. Было просторно и тихо.
– Даш, мне сейчас так хорошо, – сказал Олег, поддавшись настроению. – Давай сегодня не будем расставаться.
– А что мы будем делать? – удивилась она.
– Поедем ко мне и выпьем по бокальчику вина. У меня есть отличное чилийское вино, тебе понравится.
– Но как же ты меня потом домой повезешь? – продолжала изумляться Даша. – После вина-то?
– А я не повезу, – негромко ответил Олег.
Они как раз подошли к его машине. Он взял Дашу за плечи, развернул к себе лицом и наклонился к самым губам, выдохнув в них:
– Не хочу тебя отпускать.
Они поцеловались, и Олег вложил в поцелуй гораздо больше эмоций, чем прежде.
– М-м-м… – Даша не знала, как реагировать. Не бросаться же ему на шею прямо сейчас. – Ладно, уговорил. Умеешь ты заманить девушку!
Всю дорогу Олег потчевал ее какими-то байками из жизни главы мебельной фирмы, рассказывал о том, как начинал бизнес, много смеялся, так что в конце концов стало ясно, что он тоже нервничает. Даша была ему благодарна за то, что он не давал вставить ей ни слова. В конце концов, она никогда раньше не проводила ночь с мужчиной. Ну, почти никогда. Ее первый роман случился в молодости, в спортивном лагере, и оказался бурным, но коротким. Вторым романом стал Толик.
Толик жил с родителями, и квартира оказывалась в их с Дашей распоряжении нечасто, и как правило, на несколько часов. Ночь вдвоем у них была только одна. Его родители уехали к родственникам в Подольск, пообещав вернуться на следующий день. Однако Подольск находился не слишком далеко, и Даша все время боялась, что по какой-нибудь причине они неожиданно вернутся.
Мать Толика отличалась вздорным характером. Это была неприятная, крикливая женщина с желчным выражением лица, которая всегда лучше всех все знала. Переговорить ее мог бы, пожалуй, только поэт Вишневский со своей удивительной способностью фонтанировать словами и марафонской «дыхалкой». Отец Толика выглядел угрюмым и пугал своим упорным молчанием. Кроме «здравствуйте» и «до свидания» он ничего не произносил и выражал свое отношение к происходящему исключительно бровями – лохматыми, сросшимися на переносице.
Кажется, Толика страшно заводила возможность «попасться», и в тот вечер он был оживлен сверх меры. У Даши, наоборот, было отвратительное настроение и желание послать все к чертям собачьим. Однако она точно знала, что Толик не простил бы ей побега. Еще бы! В кои-то веки можно остаться наедине, да еще так надолго…
Они спали на его твердом диване, застеленном белым, туго накрахмаленным бельем. Как потом выяснилось, внутри дивана, кроме одеял, лежали заготовленные на зиму травы, завернутые в газетные кулечки. Диван пропах полынью и мятой. Из-за этого постель напоминала Даше больничную койку, и она ежилась, не в силах расслабиться.
Любовником Толик был неумелым и агрессивным. Заснув, он храпел, вздернув подбородок, а Даша почти всю ночь лежала, глядя в потолок. «Зачем мне это нужно? – думала она. – Он мне не особенно-то и нравится». Но никого другого у нее не было. Вся ее личная жизнь сводилась к Толику. Так или иначе, но он был отдушиной, возможностью вырваться из плена ежедневных обязанностей. Еще тогда она решила: «Если появится кто-то другой, я сразу все прекращу».
И вот другой появился. Даша покосилась на Олега и тихонько вздохнула. Олег был совсем из другой оперы, нежели Толик. И сравнивать-то их было немыслимо, невозможно. Все равно, что сравнивать хороший коньяк с портвейном из ларька. Толик проигрывал по всем статьям – своей безынициативностью, даже можно сказать, смирением перед кипучим миром. Да, в стране много чего происходило, и чтобы выжить, надо было напрягаться. Толик напрягаться не хотел. Он хотел только одного – как-то устроиться, зацепиться, пусть хоть на отшибе, только бы его никто не трогал. О стремлении Даши чего-то добиваться, рисковать, он отзывался уничижительно.
Господи, какое счастье, что появился Олег! Невероятное, неожиданное счастье. Даша посмотрела на него затуманенным взором. Он вел машину, легко удерживая руль одной рукой.
Олег тоже думал о Даше. В офисе у него была масса возможностей наблюдать за ней. Она умела ладить с людьми, без видимого труда разруливала сложные ситуации, не раз доказывала, что у нее твердый характер. Она была доброжелательна, но никому не навязывалась в друзья. Больше всего его восхищал ее сдержанный оптимизм – вера в хорошее без всяких глупых подвизгиваний.
– Ты чего? Устала? – спросил Олег, поймав ее взгляд.
– Нет, – она потрясла головой. – Нет, ты что. Наоборот, я предвкушаю хороший вечер. Ты обещал чилийское вино.
– Будет тебе вино, – улыбнулся он. – И поцелуй в щечку. Если Булька, конечно, меня не опередит. Он от тебя в полном и абсолютном восторге.
Олег был уверен, что когда познакомит Дашу со своей матерью, та тоже будет от нее в полном восторге. Мать, ездившая с дипломатическими миссиями по всему миру, уважала женщин со стержнем. Ее идолом была Жаклин Кеннеди. Во все его предыдущие «серьезные увлечения» мать пускала короткие ядовитые стрелы и, словно оракул, предвещала сыну кошмарное будущее «с этой женщиной». Интересно, что она скажет, когда столкнется с Дашей Азаровой?
Чтобы все получилось, как надо, Олег стал целовать Дашу еще на стоянке возле машины. С ней ничего нельзя откладывать на потом – она перфекционистка, будет волноваться, совершать ошибки, а потом ругать себя последними словами. Да и вообще, просто по-мужски, ему хотелось, чтобы она хоть на какое-то время потеряла над собой контроль.
Вряд ли он понимал, что действует сейчас не как мужчина, а как бизнесмен – просчитывает, примеряет и выбирает нужную стратегию. Ему понравилась Даша Азарова, он оценил ее и решил, что она составит ему отличную пару. И сейчас предпринимал действия, которые должны были привести его к успеху. Он занимался поглощением маленькой корпорации, чтобы расширить и укрепить свой авторитет на рынке. Даша подходила ему во всех отношениях – ее можно было смело знакомить не только со своими друзьями, но и с друзьями матери, водить на светские мероприятия, не опасаясь, что она попадет впросак, не бояться журналистов с камерами, потому что Даша всегда замечательно выглядит и держит себя в руках. И еще можно было не опасаться измен, потому что если такая женщина отдаст свое сердце, это будет честная сделка.
Даша волновалась гораздо сильнее, чем Олег мог себе представить. Что, если она его разочарует? Она понятия не имеет, какие женщины ему нравятся, что он ценит и на что обращает внимание.
Когда они подъехали к дому, Олег помог ей выйти из машины и сразу же притянул к себе. Неспешно приблизил свои губы к ее губам и поцеловал. Это был долгий и волнующий поцелуй, который продолжился в лифте. Было ясно, что чилийское вино откладывается на потом. Волосы Даши растрепались, она тяжело дышала и при этом дрожала всем телом. Олег целовал ее вдумчиво, медленно проводил ладонью по спине, прижимая к себе все крепче.
Тем не менее она успела прочитать все фразочки, нацарапанные ключами на пластиковых панелях лифта, определить, что в подъезде пахнет вареной рыбой и что в доме шестнадцать этажей. Он привез ее на четырнадцатый и, пока открывал дверь, крепко держал за талию. Сразу же на них бросился Булька: пришлось пережить его бурную радость, и лишь потом продвигаться дальше. Олег не стал включать свет, и
